Конец российской монархии - Бубнов Александр Дмитриевич

Идеи здравого национального эгоизма в русской политике уступили место соображениям европейской солидарности перед лицом общей социальной опасности, кои выразились в столь невыгодных для России Священном союзе и «союзе трех императоров». Предначертания Петра Великого, красной нитью прошедшие через внешнюю политику России в течение всего XVIII в., потонули в водовороте этих событий. Русская морская проблема с начала XIX в. не только уже не была главной базой русской внешней политики, но и совсем даже исчезла из сознания русских государственных деятелей.

После того как улеглись великие бури, захватившие Европу на рубеже этих двух столетий, русская морская проблема появляется вновь в политике России при Николае I. Однако она уже не занимает ту главенствующую роль, какую имела в XVIII в.

Сама ясность и определенность формулировки этой проблемы затемняется пущенным в то время в обращение лозунгом: «Воздвигнуть крест на Св. Софии». В сознании недальновидных деятелей того времени морская проблема переходит из плоскости императивной государственной необходимости, каковой она была в XVIII в., в плоскость религиозно-мистическую.

Все же при Николае I начинается восстановление нашей морской силы, пришедшей в начале XIX столетия в упадок, и определенное внимание уделяется подготовке военного решения вопроса о проливах.

Но тут на морскую силу в Черном море обрушивается сокрушающий удар Крымской войны. Европейские державы, и в первую очередь Англия, проглядев прогресс России на предначертанном Петром I пути, решают остановить ее на последнем этапе этого пути, который должен вывести страну в бассейн Средиземного моря, и выступают против нас в 1854 г. на стороне Турции.

После уничтожения русской морской силы в результате Крымской войны 1854–1856 гг. морская проблема вступила в период шатания и неопределенности во внешней политике России, чему, конечно, главным образом способствовало наложенное на нее запрещение содержать флот на Черном море.

В течение всей второй половины XIX в. морская проблема постепенно теряет ту единственно правильную ориентацию, которую ей дал Петр Великий. Взоры русских государственных деятелей, понимающих важность свободных морских путей для России, обращаются — под влиянием чинимых России Европой на юге препятствий — на дальний север. В 80-х и начале 90-х гг. в правительственных сферах развивается борьба между сторонниками северных морских путей и поборниками идеи выдвижения морской вооруженной силы на Балтийском море, ближе к Датским проливам, в целях контроля над сообщениями этого моря с бассейном Атлантического океана. В этой борьбе побеждают сторонники «балтийской идеи», и в результате создается база флота в Либаве. Черное море, где лежит единственное верное решение русской морской проблемы и куда должны быть направлены все усилия, окончательно забывается.

И наконец, следуя бессистемным изгибам мысли русских государственных людей того времени, забывших ясный и определенный путь, начертанный Петром I, русская морская проблема устремляется в конце XIX в. на Дальний Восток, к Тихому океану. Туда — в пространство, ничем не связанное с реальными интересами России, — направляются все ее морские усилия. Черное море не только в умах государственных деятелей, но и в сознании самих моряков обращается в пасынка русской морской мысли.

После уничтожения русской морской силы на Дальнем Востоке в войне с Японией морская проблема вновь возвращается в Европу и здесь воплощается в своеобразную формулу: «ключи от морских сообщений через Босфор лежат в Берлине». Именно эта формула кладется в основу воссоздания русского флота после неудачной войны с Японией. Все усилия и средства направляются в первую очередь на создание флота и подготовку к войне на Балтийском море, в результате чего Россия вступает в Первую мировую войну совершенно неподготовленной именно на Черном море, где фактически лежит единственно правильное и целесообразное решение вопроса ее морских сообщений с внешним миром. Лучшим подтверждением этого является тот факт, что в конце XIX столетия был упразднен так называемый Одесский десантный батальон, имевший в своем составе десантные средства, материалы и десантные боты, предназначавшиеся для операции по захвату Босфора.

Если бы государственные деятели России после восстановления в 1871 г. ее права содержать флот на Черном море направили главные усилия на выполнение последнего этапа, предначертанного Петром Великим, — обеспечения наших южных морских сообщений, и провели бы соответствующую военно-морскую подготовку, Россия могла бы в самом начале Первой мировой войны легко осуществить операцию по завоеванию Босфора и тем самым не только победоносно завершить войну, но и окончательно решить в полном объеме морскую проблему.

Непонимание государственными деятелями России XIX в. морской проблемы и шатания в связи с этим в русской внешней политике погубили великое дело Петра I. Русским поколениям XX в. предстоит трудная задача начинать это дело сызнова.

Первостепенная важность в политико-экономической жизни России безопасности морских путей сообщения через турецкие проливы и возможность свободного пользования ими во время войны и в мирный период основаны на следующих соображениях, вытекающих из физико-географических условий, изменить которые человечество не может.

Россия была и долгое время еще будет страной земледельческой, благосостояние которой покоится на экспорте зерновых продуктов и всякого рода сырья, составляющих ее основное национальное богатство. Принимая во внимание, что себестоимость добычи сырья во всех цивилизованных странах более или менее одинакова, возможность его сбыта на внешних рынках или, вернее, успешная конкуренция сырья во внешней торговле всецело зависит от дешевизны подвоза к рынкам сбыта. Морские пути сообщения были и всегда будут значительно дешевле сухопутных, ибо водная поверхность представляет собой даровой природный путь, тогда как прокладка и содержание путей на суше стоит очень дорого. Вместе с тем сырье представляет собой громоздкий по своему объему и тяжести товар, а вследствие этого его гораздо удобнее и дешевле перевозить морским путем, нежели по суше. Тем более что морские пути сообщения связывают Россию с целым рядом стран, с которыми она не имеет непосредственных сухопутных сообщений или от которых отделена морями.

Все это ясно показывает, что благосостояние России, основанное на реализации ее природных богатств, находится в прямой зависимости от возможности пользоваться во всякое время морскими путями для своей внешней торговли. И действительно, с той поры как Петр Великий открыл для России доступ к морю, ее культурное развитие и накопление национального богатства двинулись вперед гигантскими шагами.

В период, предшествовавший Первой мировой войне, почти 80 % вывоза товаров из России совершалось морем. При этом 60 % падало на долю Черного моря, 35 % — Балтийского и 5 % — на долю остальных морей.

В XVIII в., когда в состав Российского государства еще не входили богатейшие сырьевые области Новороссии и Кавказа, экономическая жизнь естественно тяготела к Балтийскому морю. Поэтому основное внимание сосредоточивалось на упрочении господства на этом море, что к концу XVIII в. и было достигнуто. Когда же в XIX в. закончилось присоединение земель, расположенных ближе к Черному морю, и обнаружилось, что природные богатства этих земель во много раз значительнее богатства других земель России, во всей широте встал вопрос о черноморских путях сообщения.

Обеспечение же черноморских путей сообщения состояло в решении вопроса о проливах, ибо все главные морские пути, связывающие многочисленные порты Черного моря с бассейном Средиземного моря и далее со всей водной поверхностью земного шара, проходили через проливы Босфор и Дарданеллы, которые находились под контролем неприятельски к России расположенной Турции.

Закрытие этих проливов, каковое благодаря особо благоприятным в них для противника военно-географическим условиям достигается с чрезвычайной легкостью, самым тяжелым образом немедленно отражается на экономической жизни России.