Конец российской монархии - Бубнов Александр Дмитриевич

Упорство Кетлинского, одного из талантливейших офицеров нашего флота, было настолько загадочным, если не сказать больше, что в лучшем случае можно было подозревать в нем недостаток личного мужества, необходимого для ведения решительных операций. Моя поездка послужила лишь к обострению отношений между Морским штабом Верховного главнокомандующего и командованием Черноморского флота и дало повод по возвращении в Ставку к острой переписке моей с чинами штаба Черноморского флота, принявшей вскоре с их стороны недопустимые, особенно в военное время, формы.

В конце концов начальник Морского штаба посоветовал командующему Черноморским флотом заменить Кетлинского другим офицером, более отвечающим оперативной работе, на что адмирал Эбергард ответил категорическим отказом и заявлением, что он всецело разделяет оперативные взгляды своего начальника оперативного отделения. Тогда было принято решение о смене самого адмирала Эбергарда.

Но исполнить его оказалось не так просто, ибо адмирал Эбергард пользовался благоволением государя и поддержкой флаг-капитана его величества адмирала Нилова, с которым был в дружеских отношениях. Вследствие этого морской министр и начальник Морского штаба Верховного главнокомандующего опасались натолкнуться на отказ со стороны государя.

Тогда в Морском штабе был составлен строго научно обоснованный доклад, в котором деятельность командования Черноморского флота подвергалась объективной критике. К вящему удивлению адмиралов Григоровича и Русина, государь утвердил этот доклад без единого слова возражения. В результате адмирал Эбергард был назначен членом Государственного совета, а его место занял самый молодой адмирал русского флота А. В. Колчак, показавший своей блестящей деятельностью в Балтийском море выдающиеся способности.

После этого меня срочно командировали в Ревель к адмиралу Колчаку, чтобы сопровождать его на пути к новому назначению и, не теряя времени, изложить ему во всех деталях обстановку на Черном море, с которой он не был знаком, так как никогда там не служил.

В Ревеле Колчак сдал командование минной дивизией и, взяв с собой капитана 1 ранга М. И. Смирнова (того самого, который был при Дарданелльской операции) для назначения его вместо Кетлинского начальником оперативного отделения штаба Черноморского флота, выехал в тот же день вместе со мной в Ставку. В пути мы трое, объединенные взглядами по нашей совместной службе в Морском генеральном штабе и связанные взаимными чувствами симпатии, подробно обсудили обстановку на Черном море, и Колчак со свойственной ему ясностью ума и решительностью принял определенную точку зрения на направление операций в Черном море, каковую немедленно по своем прибытии в Севастополь стал неукоснительно проводить в жизнь.

В Ставке Колчак был милостиво принят государем и произведен в вице-адмиралы. В тот же день он выехал в Севастополь, где 15 июля 1916 г. вступил в командование Черноморским флотом.

Не могу здесь не остановиться на воспоминании о замечательной личности Колчака.

С ним меня сблизила, помимо совместной службы в Морском генеральном штабе, усиленная совместная деятельность в Санкт-Петербургском военно-морском кружке, сыгравшем значительную роль в деле возрождения флота после войны с Японией.

В кружке этом, основанном лейтенантом А. Н. Щеголевым, создателем Морского генерального штаба, объединилось несколько молодых офицеров, поставивших себе целью провести в жизнь ряд мероприятий, необходимых для восстановления боеспособности горячо ими любимого родного флота. На заседаниях этого кружка в продолжительных дебатах всесторонне обсуждались доклады его членов о предполагаемых ими различных мероприятиях, и решения, выносимые кружком, нередко служили основанием предпринимаемых морским министром реформ. В этих дебатах неизменно принимал самое горячее участие Колчак и нередко сам ими руководил.

Портрет А. В. Колчака выразительно дан Г. К. Графом в его труде «На «Новике»:

«Небольшого роста, худощавый, стройный, с движениями гибкими и точными. Лицо с острым, четким, точно вырезанным профилем; гордый с горбинкой нос; твердый овал бритого подбородка. Весь его облик — олицетворение силы, ума, энергии, благородства и решимости».

Физический облик этот полностью отражал его замечательные духовные свойства вождя: он прежде всего безгранично любил свое дело и был проникнут до самозабвения чувством долга, что и привлекало к нему все сердца. Ничего не было на свете, чем бы он не пожертвовал для исполнения того, что считал своим долгом. Смелый и до крайности решительный, он подчинял своей железной воле не только сотрудников, но и начальников. Свои взгляды и требования зачастую проводил, не останавливаясь даже перед сильной резкостью в своих отношениях с людьми. Его пылкая и напряженная натура не терпела никаких препятствий, и в деле он всем своим существом «горел, как в небе свеча». Все события его трагически закончившейся жизни ярко отражали возвышенные его духовные качества.

Молодым офицером Колчак принял участие в полярной экспедиции барона Толля на судне «Заря». Во время второй зимовки в вечных льдах Толль поехал один, на санях, на не обследованный еще остров Беннета и не вернулся. Тогда Колчак с опасностью для жизни в сопровождении нескольких матросов на китоловном вельботе отправляется в поиски за ним, достигает острова Беннета и, не найдя барона Толля, возвращается, претерпев невероятные трудности и лишения в пути, в устье Енисея. Здесь он узнает о том, что началась война с Японией, и, вместо того чтобы вернуться в Россию на заслуженный отдых после двухлетней полярной экспедиции, следует прямо туда, куда зовет его долг — на войну в Порт-Артур.

В Порт-Артуре он, командуя миноносцем, отличается своей смелостью и награждается золотым оружием «за храбрость».

По возвращении после войны в Россию Колчак всем своим существом отдался работе по восстановлению боевой мощи флота и стал первым начальником организационно-тактического отделения вновь созданного Морского генерального штаба.

Своей семье Колчак уделяет довольно мало времени: на первом месте у него работа и служебный долг.

Первая мировая война застает его на посту начальника оперативного отделения штаба командующего Балтийским флотом. Его единоличной инициативе и разработке принадлежат планы невероятно смелых операций постановок минных заграждений в немецких водах, вдали от наших баз. Лично участвуя в этих операциях, он, даже ценой резких столкновений с начальниками отрядов, добивался, чтобы они, несмотря на крайнюю опасность, были доведены до самого решительного конца. И вместе с адмиралом Эссеном именно он, Колчак, осуществил до дерзости смелые операции Балтийского флота, за что и был награжден Георгиевским крестом.

Таков был человек, вступивший в середине июля 1916 г. в командование Черноморским флотом, коему в древности было бы, несомненно, отведено место среди героев Плутарха.

Первым действием адмирала Колчака тотчас же после вступления в должность командующего флотом был сигнал: «Флоту сняться с якоря и выйти в море!»

Проделав в море ряд эволюций и вернувшись в Севастополь, он вызвал к себе начальников дивизионов миноносцев, сформировал из них особый отряд, во главе которого поставил прибывшего с ним с Балтики капитана 1 ранга Смирнова, и немедленно отправил этот отряд ставить мины у Босфора.

Командиры черноморских миноносцев, не привыкшие к такой молниеносной решительности, были немало этим озадачены, тем более что прежнее командование флота считало операции минирования Босфора не только слишком рискованными, но и вообще невыполнимыми.

Однако под предводительством такого смелого и опытного начальника, каким был Смирнов, черноморские миноносцы полностью выполнили поставленную им задачу, и с тех пор почти каждую ночь под самым носом турецких батарей забрасывали минами вход в Босфор. В результате оба немецких крейсера, «Гебен» и «Бреслау», подорвались на минах и получили тяжкие повреждения. И начиная с июля 1916 г., т. е. с вступления адмирала Колчака в командование флотом, до июня 1917 г., когда он это командование покинул, ни одно неприятельское судно больше не появлялось на Черном море: весь турецко-германский флот, вернее, его остатки, был «закупорен» в Босфоре.