Последняя песнь трубадура - Наталия Володина

Они выпили еще вина, и Дина принесла альбом с фотографиями. Сначала оба смотрели с интересом, потом вдруг увидели себя со стороны. Два человека с разных концов света нашли друг друга, а вместо большой семьи за их столом – только пожелтевшие карточки, отзвучавшие имена, общая боль, острая и необъятная для двоих. Дина вдруг громко, по-детски разрыдалась. Первый раз за два года. Обильными, снимающими тяжесть слезами.

– Ты мой дядя? Ты приехал ко мне? О Рич! Мне так нужен счастливый камень! Я приношу несчастье.

Она рассказала ему все. Ему казалось, он слышит ее не ушами, а своим хорошо заштопанным сердцем. В нем ожил маленький, преданный близким людям мальчик с редкой душой. Дитя любви. Плод инцеста. Ему было тепло и уютно в маленькой комнате с фотографиями на стенах. Он уснул легко и хорошо, а когда проснулся, рядом с диваном сидел и пристально смотрел ему в лицо шикарный пес, оранжевый, как солнце.

Филипп Нуаре позвонил вдове профессора Николаева, представился попечителем клиники и попросил разрешения привезти деньги. Ему открыла высокая женщина с гладко причесанными темными волосами, бледным суровым лицом и каким-то странным, неуверенным взглядом.

– Марианна? Я – Филипп Нуаре. Я вам звонил.

– Заходите. Только вы в курсе? Мы были в разводе.

– Какая разница, мой бог! Я не из российского соцобеспечивания.

– Обеспечения, – машинально поправила она. Взяла из его рук толстый конверт, заглянула и покраснела.

– Ох, это все мне? Нам? А на что?

– На жизнь. Похороны фирма возьмет на себя. Для начала на жизнь. Мы будем помогать вам и в дальнейшем.

– Серьезно? – Она смотрела на него недоверчиво и удивленно. – Слушайте, давайте выпьем. У меня есть виски.

Филипп присел к столу. Марианна поставила большую бутылку на стол, принесла рюмку и стакан. Рюмку придвинула к нему. Он отпил пару глотков и стал задумчиво наблюдать за ней. Первый стакан она хлопнула одним глотком. На половине второго сделала паузу.

– Ну попечитель, – хихикнула она пьяно. – И кого там нашел мой бывший муж? Мой бывший покойный муж?

– У меня нет для вас ответа, к сожалению. Я не настолько был знаком. Только немного знал, ценил как талантливого ученого. По-моему, это был чудесный человек.

– А из-за чего чудесным людям глотку перерезают, ты не знаешь, попечитель? – Марианна говорила уже слишком громко. Она раскраснелась, из гладкой прически выбились пряди, глаза блестели. – А? Ты что молчишь, попечитель?

Но он уже смотрел не на нее. На пороге комнаты стоял мальчик, от силы трех лет. Красивый, плотненький, в рубашечке и колготках, сползающих с толстеньких ножек. Большие серые глаза в темных ресницах были такими серьезными, такими тревожными, что Филиппу стало не по себе.

– Это сын? – спросил он.

– Сынулькин, – не очень внятно ответила Марианна. – Тоже Андрюша. Как папка. Смотрит глазенками, боится, что мамочка будет пьяная. Ты чего уставился? – вдруг рявкнула она. – У матери горе, а ей тебя растить надо.

– Не надо, – решительно заявил Филипп. – Не надо растить ребенка в таком состоянии. Вы же не хотите, чтобы фирма прекратила вам платить субсидии и начала процесс об изъятии ребенка по причине алкоголизма матери?

– Я не алкоголичка, – несколько протрезвела Марианна. – Но вы поймите, такое время…

– В такое время есть необходимость думать о сыне. Мы пришлем вам гувернантку. Будем встречаться. Я навещу вас вскоре.

В офис Филипп возвращался крайне расстроенный. Любой человек может запить, потерять контроль над собой. Но только не тот, кто несет ответственность за ребенка. Маленькую, беспомощную кроху. Филипп был не первым иностранцем, которого российское пьянство в самый неподходящий момент лишало надежд на светлое будущее этой страны.

Сергей позвонил Тамаре и сказал, что у него не очень хорошие новости.

– Кто-то здорово надавил на суд. Нам стало известно, что в процессе по вашему делу об определении меры ответственности известных лиц не найдут виноватых. Создадут казус – преступление есть, а элемента вины не обнаружено. Только Орлову светит срок. Точнее, светил бы. Но у него на иждивении парализованная жена. Кто надавил, в общем, не вопрос. Главврача вытаскивают. Те, кто умеет пользоваться удобствами, предоставляемыми ее учреждением. Но ничего. Не огорчайтесь! Зятя вашего ищут по поводу убийства. А дело по психушкам мы доведем до настоящего рассмотрения. У нас есть масса свежих, абсолютно убойных фактов.

– Сереженька, я не только не расстроилась. Я рада, что это закончилось. Ты ж понимаешь, какой сейчас период у Вики.

– Извините, Тамара. Но трудности вашей Вики меня не удивляют и не огорчают. Желаю вам поменьше думать об этом.

– Спасибо. Я постараюсь.

Тамара положила трубку и набрала номер дочери. Та схватила трубку после первого гудка.

– Я слушаю.

– Ты, наверное, ждала не моего звонка, дочка. Но я беспокоюсь. Ты можешь говорить?

– Думаю, что нет. Я постараюсь тебе позвонить откуда-нибудь. Хотя тебя, наверное, тоже слушают.

– Может, мне приехать? Тебе нужна помощь?

– Не надо приезжать. Я сама. Потом. Мне нужно побыть дома. Завтра, может, съезжу в обувной магазин на «Октябрьской».

– При чем тут обувной магазин?

– Ни при чем. Но мне же надо сапоги посмотреть. Осенние. Хорошо, что ты позвонила.

Дину разбудил телефонный звонок. Ричарда в квартире уже не было.

– Это Дина? Меня зовут Иван Николаевич. Я водитель вашей машины. Приехал за вами.

– И куда я должна ехать?

– В квартиру на «Соколе». Можно с собакой. Вас там ждут.

Дина с Топиком очень похоже озирались по сторонам. Она была прекрасна, их новая квартира. В ней еще не было мебели, но пол, стены – вся отделка была завершена. Ничего кричащего, все очень изысканно. Но ей пока было не до мелочей. Небо и солнце – совсем рядом, за стеклянной стеной, – просто ослепили ее.

– Как тебе? – спросил оказавшийся рядом Ричард.

– Сказка. Хрустальный дом. Мир в стеклышке.

– Ты потом посмотришь комнаты, решишь, где что будет. Стилисты, дизайнеры дадут свои варианты. Но ты не спеши. Вещи, ткани для дома подбирай медленно и подробно. Выбирай из многих, когда поймешь, что это лучший вариант. Одно помещение, правда, уже оформлено. Не знаю, понравится ли тебе, но оно для работы. Надеюсь, ты мне не откажешь.

Ричард открыл одну из дверей, и они оказались в фотостудии, полностью оборудованной. По ней ходили незнакомые люди, среди которых Дина, к своей радости, увидела Сергея.

– Привет, – подошел он. – Ну что? Попалась? Придется отрабатывать черную икру.

– Какую еще икру? Спятили тут все, что ли?

– Диночка, пожалуйста, не будем терять времени. Несколько пробных снимков, – сказал Ричард. – Мы ищем лицо нашей ювелирной линии «Черный бриллиант».

ГЛАВА 23

Виктория уверенно вышла из дому и пешком пошла к метро. Она не проверяла, идет ли за ней кто-то. Наверняка да. Не нужно показывать, что ее это тревожит. Она вышла на «Октябрьской», где-то здесь был обувной магазин «Ле Монти». Вот он. Виктория вошла в магазин, долго стояла перед стендом с сапогами, затем взяла несколько пар и села примерять. Руки у нее дрожали. Она путалась: на левую ногу пыталась натянуть правый сапог. К ней подошла продавщица.

– Может, я могу помочь?

– Да, пожалуйста, принесите мне еще те, бежевые. – Виктория помучилась с сапогами еще минут пять, потом прошептала девушке на ухо:

– Мне очень нужно в туалет. Я очень плохо себя чувствую. Не проводите меня?

Когда они оказались в помещении под торговым залом, Виктория умоляюще сказала:

– Нельзя мне потом выйти через другой вход? Ко мне какой-то маньяк привязался, ходит уже полдня. И сейчас тоже ждет.

Продавщица выпустила Вику через черный вход. И на самом деле, через полчаса после ее ухода в магазин вошел мужчина и стал разглядывать покупательниц. Затем почти побежал к выходу.

Виктория приехала на «Бауманскую», к дому, где в однокомнатной квартире когда-то жил ее отец. Она не вошла сразу в дом. Походила вокруг, посидела на скамейке, время было рабочее, во дворе почти никого. Только два ребенка с бабушками ковырялись в песочнице. Виктория посмотрела на окна квартиры, но рассмотреть там что-то было невозможно.

У подъезда остановилось такси, из него вышла маленькая девушка или девочка с хозяйственной сумкой в руках.

Сердце Виктории вздрогнуло. Это та, с мороженым. Или страшно похожа на нее. Девушка скрылась, а Виктория быстрым шагом несколько раз обошла дом, чтобы собраться с мыслями. Она заметила маленькую забегаловку через дорогу. Вошла, попросила стакан сухого вина. Лицо после вина разгорелось, появилось чувство дискомфорта в голове, но на душе стало легче. Виктория решительно направилась к подъезду.

Тамара всю ночь пыталась сообразить, имели какое-то другое значение слова Виктории насчет обувного магазина или нет. Если за ней следят, а телефон прослушивается, вполне возможно, что Виктория так объясняла свой уход из дома. Для тех, кто ее прослушивал. Но куда на самом деле она могла поехать? Утром Тамара первым делом внимательно изучила двор с балкона. Кажется, никого, кто был бы похож на наблюдателя. Вряд ли кому-то может прийти в голову, что Князев придет к ней. Обувной магазин на «Октябрьской». Кольцевая. Квартира на «Бауманской». Может, она думает, что Князев там прячется?