Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - Анна Дмитриевна Степанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правление – в центре посёлка, а больница – на окраине. В зависимости от направления ветра я шла к своим больным, преодолевая его порывы, или неслась как на крыльях, едва успевая перебирать ногами. Вообще, погода в тех краях – особая тема для разговора. Здесь и зимой и летом может быть буран. Летом – пыльные бури: и в глазах песок, и на зубах аж скрипит. А зимой как наметёт выше метра сугробы, пока дойдёшь до больницы – весь мокрый. Как будто целый день на тебе пахали. Но расслабляться некогда. Обход по хозяйственной части, пятиминутка, обход больных в одном корпусе, в другом, приём поликлинических больных и т.д…
Глава 3
Так как по проекту строительства был отдельный корпус инфекционного отделения, больных, кто пожелтел, направляли к нам со всего района. Там, мол, врачи – разберутся. Хотя в штатном расписании даже полставки инфекциониста не было выделено. Нет, чтобы поставить ультиматум перед начальством и потребовать оплату за труд. Нам, молодым врачам, по морали того времени говорить о деньгах было неприлично. И мы с Женей безропотно тянули эту лямку бесплатно. Кто везёт, того и погоняют. А кто знает себе цену, того не очень-то захомутаешь.
Нам прислали врача-лаборанта Марию Ивановну. К своим обязанностям она относилась ответственно. Но больше ни во что не вмешивалась. Благодаря ей мы имели для диагностики хотя бы показатели крови. Ведь наряду с Боткина попадались и больные с механической желтухой, и даже была больная с опухолью печени.
Однажды поступила больная жёлтенькая от сепсиса после криминального аборта. Понятное дело, что она сразу не признавалась. Мы ей системы и всё, что только возможно, а улучшения нет. Показатели крови – высокое СОЭ и лейкоцитоз – не вписывались в типичную картину Боткина.
– Завтра я Вас отвезу в районную больницу.
И только тут она мне призналась.
– Только не вините Тоню, она не виновата. Я её упросила сделать мне аборт.
Тоня – акушерка фельдшерско-акушерского пункта совхоза им. К.Маркса, а пациентка работала там санитаркой. Вот и сообразили вдвоём. В районе её не спасли, через неделю умерла. Был по этому поводу длительный судебный процесс.
Меня часто вызывали в Затоболовку на разные конференции. Однажды зимой меня вызвали на конференцию по переливанию крови. Я с вечера предупредила Гришу, чтобы в 6 утра он был возле моего подъезда. Гриша – парень, только отслуживший армию, воинскую дисциплину соблюдал чётко. Я спросонья села в кабину машины с большой будкой. Незаметно мной овладела дрёма. Выехали в степь. Гриша остановил машину и вылез из кабины. Буран был такой силы, что трудно описать или представить. Ни зги не видно, порывы ветра не на шутку старались перевернуть нашу будку. Машина буквально раскачивалась из стороны в сторону. Гриша решил продолжать путь по проверенной им дороге. Пройдёт – проедет и т.д. А дорога была не на ровной поверхности, а с двух сторон насыпь метра полтора – два. Чуть мимо, и мы бы перевернулись в кювет. Только выдержка, смекалка и госпожа удача спасли нас от явной катастрофы. Добрались мы до Затоболовки часам к трём. Никакой конференции не было. Мне сказали задержаться до завтра для решения каких-то хозяйственных вопросов. Гриша меня отвёз к моим знакомым в Кустанай. Я его просто умоляла остаться, но метель утихла, и он решил возвращаться в Московский зерносовхоз.
– Как только приедешь, позвони!
С какой тревогой я ждала звонка, можно себе представить. Позвонил он в 10 вечера. Слава Богу, добрался! Кто в нём орла признает? Невысокого роста, щупленький. На самом деле настоящий орёл, герой! С ним не страшно хоть куда – хоть в шторм, хоть в разведку, никогда не подведёт.
А вот его напарник Владимир внешне – сказочный богатырь. Прилетел орлом, улетел воробьём. Он продолжал захаживать ко мне вечерами. Мы свиданичали на кухне. Он искусно притворялся страстным влюблённым и как куклу целовал, обнимал меня. Правда, запретную грань не нарушал. В марте месяце я подарила Лиде на день рождения очень красивый немецкий фарфоровый кофейный сервиз (надо сказать, по тем временам в Кустанае было отличное снабжение). И тут она мне со слезами, став на колени, выплеснула неожиданное признание.
– Простите меня, пожалуйста, мы с Володей любим друг друга, и у нас будет ребёнок.
Я просто онемела и окаменела. Непреодолимая тоска и бессмысленность жизни овладели мной.
Как вам всё это?! Её возлюбленный свиданичал со мной на кухне часами, а она в это время была с Женей в другой комнате! Она всё знала и терпела. А я тем только и дышала, что знать не знала, ведать не ведала. Но многие, очевидно, знали. Женя, моя подружка, уж точно. А остальные вскоре узнают. В каком же жалком виде я предстану. Это не город, а совхоз, и все на виду, тем более главврач больницы. Я влюблённых не осуждала, внешне они действительно подходили друг другу. А мне-то что делать?! Мне не очень понятен мотив поступка Анны Карениной. Но для себя я решила: в данной ситуации другого выхода нет, как спокойно оставить этот мир, эту больницу с её непомерными хлопотами и счастливую влюблённую пару. Принять фатальное решение ничего не стоило. План созрел. Вдруг стук в дверь. Стояла взволнованная женщина.
– Быстро врача, ребёнку очень плохо.
Я подошла к машине. Годовалый ребёночек, сморщенный как старичок – явное обезвоживание от диспепсии.
– Едем в областную больницу! Заедем к нам в больницу, я возьму на всякий случай противосудорожное, раствор Рингера и поедем в Кустанай.
Ребёнок был в крайне тяжёлом состоянии. Уже в областной больнице начались судороги. Но мы успели вовремя. Там сразу же поставили капельницу со всем необходимым набором препаратов. Ребёнка спасли. Вдруг меня осенила мысль: умереть – легко, жить – трудно.
И чем дальше, тем труднее. Холода пережили. В некоторые палаты и родовую купили обогреватели. Пришла
