Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - Анна Дмитриевна Степанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Упаси Вас Господи, мы ускорим разрыв матки!
Я беру на себя смелость и делаю платифилин – расслабляющее – и тихонько, осторожно массирую живот и выход влагалища. У роженицы лобное прилежание – трудно родоразрешимая позиция. Это были очень страшные минуты в моей жизни. К счастью, ребёнок родился естественным путём с несколько вытянутым лбом, и всё обошлось благополучно. Я ликовала. Тут и Дарья подошла, закончила весь процесс с обработкой пупка. Я, счастливая, пошла домой. И в моё оконце засветило солнце.
Ко мне приехала мама. Вернулась с отпуска Женя, демонстративно забрала вещи и перебралась к Дарье. Мне было ужасно неприятно, как будто я – такой изверг, всех разогнала, и сама вольготно завладела квартирой, которая выделялась на двоих.
Шофёра Володю я как бы не замечала. Как там у них дела, кто родился, не интересовалась, и мне никто не докладывал. Машина вечно была на ремонте. Я всё-таки заглянула в гараж, мне нужно было в Затоболовку. У него все запчасти раскиданы.
– Когда машина будет на ходу? Мне в район надо.
– Да тут какой-то детали не хватает.
– Ты скажи, где ещё такой бардак как у тебя, и я тебе все детали натаскаю.
Через пару дней машина была на ходу. Мы поехали в Затоболовку. Наряду с делами я ещё раз подошла к Четыркину и попросила ускорить перевод в другую больницу. Он пообещал, что уже нашёл хорошее место рядом с городом. На обратном пути Владимир остановил машину возле озерца заправить радиатор. Там были тополя и молодая поросль.
– Давай возьмём лопаты в больнице, приедем, выкопаем эти деревца и посадим возле больницы!
Я с таким азартом копала ямы под деревья! Лопата – вот это мой любимый инструмент. Выросло пять могучих тополей. Об этом мне спустя 20 лет сообщил Иван Иванович Мухин. Он приезжал в Алма-Ату и отыскал меня на новой квартире. Действительно удачный случай подвернулся оставить о себе добрую память.
На тот момент я думала об одном – как поскорей сбросить эту шапку Мономаха и вырваться из клещей недоброжелателей. Что и говорить, навластвовалась всласть.
Я уехала, даже не попрощавшись с Женей. Это было в конце 1966 года. А в 1983 году мы встретились. Я жила в Алма-Ате по улице Жарокова197. Звонок, открываю дверь – Женя! Я чуть не упала от удивления. Обнялись, поплакали, повспоминали пережитое.
– Аннушка, ты уехала, я тысячу раз тебя вспоминала, и не только я, все тебя вспоминали. Однажды зимой меня вызвали к больному ночью, а назад, как всегда, не провели. Была метель, я заблудилась. Зашла в какой-то подъезд, просидела там до утра и всё время думала о тебе.
– Знаешь, Женечка, опыт – великий учитель, ничто так не научит. А мы после института были как неоперившиеся цыплята, и сразу такой участок работы. Я, руководило неотёсанный, готова была всё на себя взвалить, и тебя туда впрягла. Когда я работала в Красном Партизане, там главврач вёл себя неприступно, к нему просто так не подойдёшь, а чтобы больной побеспокоил ночью?! Да не в жизнь! Пусть он лучше помрёт. А я, простофиля, ввела порядки: обслуживаем вызова только мы. Такая доброта не всегда благо. Люди привыкают и не ценят. Со мной не раз так случалось.
– Недавно Владимир с Лидой и сыном приезжали в Затоболовку ко мне на медкомиссию. Вот уже сколько лет они мучаются с сыном. У него – врождённый детский церебральный паралич: не ходит, и даже с ложечки кормят. Какой несчастный у него вид! А какое это страшное и безысходное горе для родителей.
– Я ничего этого не знала и худа им не желала. Если бы смогла чем-то помочь, то всё бы сделала, что в моих силах. К сожалению, мы здесь бессильны. Я часто вспоминала своё руководство как страшный сон. Помнишь наш годовой отчёт? Как мы ночами не спали, обложившись карточками. Без тебя я бы не одолела.
– А я, Аннушка, вспоминаю, как ты утром, спозаранку бегала в кочегарку. Новый главврач вообще не считал нужным заходить в кочегарку. Через год у нас трубы всё же разморозило, потолки потекли, и даже штукатурка отпала. Тогда все тебя вспомнили.
– Я помню, как добивалась, чтобы откопали и утеплили трубы. Едем в район с Китаевым, начальником строительства, я его ругаю перед начальством на чём свет. А он – как с гуся вода, улыбается. Вечером к нам с Марией Ивановной на телевизор приходит, задобрить старается. «Не кипятись, Анна Дмитриевна. Всё сделаем путём».
Но по привычке опять не дотянул до необходимого стандарта. А сам укатил в Талды-Курган. Недавно навещал меня и здесь с Марией Ивановной.
Пришла Иришенька из школы. Женя рада была познакомиться, но заметив гиперкинез в ручках и некоторую вычурность движений, спросила:
– В чём причина, и как я могу помочь?
– В прошлом году удалили миндалины, они были заполнены гноем. Это дало осложнение на сосуды головного мозга.
– Если вам нужны какие-нибудь дефицитные лекарства, я помогу. Я работаю главным терапевтом района, и у меня есть возможность достать всё необходимое для лечения. Для вас я сделаю всё возможное.
– Невропатолог советовал церебролизин. Я достать не могу.
– Хорошо, я попытаюсь. Я помню, ты страдала головными болями после травмы. Может, тебе поможет рассасывающая терапия – лидаза? Я смогу достать.
– Это было бы вообще здорово! Я много раз пыталась достать лидазу. Всё безрезультатно. А головные боли меня просто замучили.
– Я помню, как ты мучилась, и постараюсь помочь.
Женя регулярно присылала нам и церебролизин, и лидазу. До тех пор, пока они не появились свободно в аптеках и у нас. Ещё несколько раз Женя приезжала погостить, всегда с подарками, особенно для Ирины. Все мои старания, все мои страдания первый год работы в Московском зерносовхозе были ненапрасны. По прошествии времени многие поняли, оценили. Ко мне дважды приезжал И.И. Мухин уже в 1993 году и говорил много добрых слов. А восстановление дружбы с Женей – это для меня было неописуемым счастьем.
