Книга четвертая. Корректор реальности. - Олег Языков

Конечно, я не беру в расчет наших бедных, запутавшихся в трёх социальных сетях, егээшников, которые сразу же потребуют три, а то и четыре варианта ответа: "Битва при Гавгамелах", "Синопское сражение", "Черная пятница дефолта" и "Выезд батьки Махно с лихими прошмандовками и верным пулемётом из Гуляй-Поля".

Ну да фурсенко с ними, чур меня чуров! Чур, чур!

А вот я бы засомневался. А какие граничные условия этого вопроса? Битва на одном поле или в треугольнике со стороной в 10–15 километров? В один день, в течение нескольких часов или допустимо растянуть ее, эту самую танковую битву, на два-три дня? И что еще скрыто вопрошающим? Что навсегда зарыто, что спрятано в густо удобренных осколками снарядов и бомб, размолотыми костяками бойцов и командиров, обломками разнообразного оружия пластах истории?

А вот что…

Сегодня это называется "Битва за Дубно – Луцк – Броды". Здесь, в этом треугольнике, с 25 июня по 2 июля 1941 года и произошло самое крупное танковое сражение Великой войны, а участвовало в нём до трех тысяч танков механизированных корпусов Юго-Западного фронта и рвущейся к Киеву 1-й танковой группы фон Клейста.

А было это так…

— Как бы нам там объявиться бы, а? Поумнее-то? Ситуация там сложнейшая, все на нервах, чуть что – могут и шлёпнуть. Как диверсантов немецких или дезертиров каких… Танкисты, небось, все друг друга-то знают, на четырех лбов в маскхалатах, да еще и непонятной ведомственной принадлежности все особисты только хвост поднимать и облизываться будут. Если нас до особистов вообще доведут… Как ты думаешь, Салага?

Я недовольно покосился на бывшего пластуна.

— Ты это бросай, Дед, с салагой… Тут тебе не Полигон, понял? Объявимся как-нибудь… А ведомственная принадлежность у нас есть. Разведуправление Генерального штаба РККА. И тут мы не баклуши бьем, а выполняем важное и ответственное задание – уничтожаем полевые базы снабжения противника, тем самым задерживая его наступление и ослабляя удар танковой группы немцев.

— Ну да, ну да… Здорово ты его ослабил… Вон они, полюбуйся! Прут как оглашенные, только пыль столбом.

— Эти прут, а вчера – помнишь? Сколько танков стояло в лесочке-то, а? Без бензина, который ты сжег? Вот то-то и оно… Эх-х, нам бы еще авиацию на эти танки навести бы, да что-то не летают тут сталинские соколы, не видать ребят в небе. Бестолково тут авиацию используют, скажу я вам, братцы… То ли наших самолетов побили много, то ли не научились еще наши летуны бомбовым кулаком немцам носы править…

— Вот шел бы и учил… красвоенлёт, понимаешь. Неча тебе на пузе-то ползать по немецким тылам. Твое дело – небо!

— Так! Разговорчики! Ты мне, Дед, душу-то не ковыряй! "Небо", "небо"… Будет еще небо, в Сталинграде и будет. А пока – мое место здесь, на земле. Вот и поговорим о нашем, о земном. Садитесь поближе, думать будем. Главный вопрос – как нам "подкатить" к танкистам, чтобы нам поверили и приняли как своих? Давай, Андрей, ты у нас самый молодой, тебе и запевать! Что предлагаешь?

Подкатили мы просто – на захваченном немецком Т-III. Ну, а чтобы нас ненароком не сожгли свои же, подняли над танком красный флаг. Правда, это произошло не сразу…

— Ну, что? Все решили-обсудили? Замечаний, дополнений нет? Тогда, Андрей, вызывай капсулу. Нам надо на пару дней назад и километров на тридцать на запад скакнуть. Да, военные! Никаких помывок в душе и бритья с чисткой зубов! Вы мне нужны потные и небритые – все же мы в рейде были… Ясно? Не слышу! Вот так… Ну, погнали!

Загрузились в капсулу, еще раз сверились с ходом предстоящих боев, поискали "ключевые", так сказать, точки приложения своих слабых сил. Перескочили куда надо. Ну, вот вроде и все. Теперь – ножками и ручками. И чуть-чуть – головой. Теперь все зависит только от нас, от нашего умения, везения и нахальства.

— Выгружайсь! Быстро-быстро, пошел!

Первыми спрыгнули на землю Дед с Каптенармусом. Разбежались, залегли, настороженно поводя стволами. Дед своей винтовкой с оптикой, Каптенармус – танковым "дегтярём". Он же здоровый шкаф, Каптенармус-то, ему почти одиннадцать кэгэ пулемета и несколько дисков на 63 патрона на себе тащить – тьфу, семечки! А ДТ в умелых руках, я вам скажу, — это вещь! И мощь. Шьет на тысячу метров – загляденье просто! И точность с кучностью вполне себе приемлемые. Правда, полыхает – я тебе дам! Пламегасителя у него почему-то не было. Сошки были, диоптрический прицел с выносной мушкой был, а вот пламегаситель – увы и ёк. Так что, когда Каптенармус работал, картина была еще та. Полный апокалипсдец! Просто горел на работе!

Мы с Андреем молча и быстро метали из капсулы грязные сидоры с харчами, взрывчаткой и патронами. Ничего, своя ноша не тянет. Да и таскать нам весь этот груз долго не придется, будем обзаводиться транспортом. Я хлопнул рукой по кнопке выносного пульта и спрыгнул в траву. Пошел! Капсула приподнялась, покрылась рябью и задрожала, а потом только слабый хлопок, и она исчезла.

Все, мы в поиске. Один хер, ком а ля герр!

Андрей навьючил на меня три вещмешка, себе нацепил последний, мы попрыгали, я подкорректировал вес навьюченного груза, пробормотал себе под нос: "Дама грузила багаж: диван, чемодан, саквояж, картина, корзина, картонка и маленькая собачонка!" и тихо скомандовал: "Дед, вперед!"

Потащились перекатами. Где-то километров через семь-восемь четко стал слышаться постоянно гудящий звук военной дороги. Это катили немецкие войска. Было десять утра 27 июня 1941 года.

— Стой, братцы. Привал. Каптенармус, ты выдвинься со своим огнеметом к дороге, прикрой нас. Дед, Андрей, идите сюда. Вот, смотрите. Мы здесь, — я указал кончиком карандаша точку на карте. — Вот дорога, по которой постоянно идут немецкие колонны. Плотно идут, не влезешь. Через каждую пару километров посты, регулировщики. Фельджандармерия ползает. Вот тут эта дорога пересекается с дорогой, ведущей на Дубно. Где-то в обед сюда выйдет сводная танковая группа бригадного комиссара Попеля. Они рвутся к Дубно, ну и врежут тут по немцам неслабо. Разметают фашистов по кочкам, и дальше! Вот тут бы и нам к ним и примкнуть. Самое время и место будет.

— Ну и примкнём. А зачем дело-то стало?

— За тем… Не с пустыми руками вливаться надо. Надо сделать так, чтобы у танкистов никаких сомнений не было. Нельзя же просто к ним подкатить, мол, — "Здрассьте, я ваша тётя! Запишите меня в Красную Армию!" Нужен бой, да еще на глазах у наших. Вот так-то. Мысли?

— Ты по времени не ошибаешься, Тур? Когда тут наши будут?

— Сразу после четырнадцати часов вроде бы должны… Но, Дед, ты же сам знаешь – война есть война, тут по плану и по секундам ничего расписать нельзя, обязательно какая-нибудь гадость нежданно-негаданно вылезет.