Дракон в свете луны - Ксения Хан

я защищу вас любым способом, – пообещал Нагиль – вырвал слова из глотки, будто боролся за них с самим собой. Ещё одно обещание. Йонг никогда не удостаивалась подобных почестей, ей было бы гораздо привычнее, если бы Нагиль вёл себя как хмурый и злой Чунсок.

В её мире к словам относились проще: сказал одно – сделал другое, потому что имел в виду вообще третье. Слова Нагиля были не такими. Они были простыми и понятными, без второго дна, и несли ровно тот смысл, который он в них закладывал, – защитить, обезопасить, вернуть домой. Но можно ли им верить, не зная, как относятся к обещаниям в этом мире?

– Сонб… Рэвон сказал, ты не можешь соврать, – прошептала Йонг, обходя выступ каменной глыбы. Нагиль придержал её за руку, помог перебраться через обрыв тропы.

– Драконы не лгут, – нехотя произнёс он. Йонг поморщилась.

– В отличие от людей, – согласилась она. Люди врут даже себе. Взять хотя бы сонбэ, который боролся за чужие идеалы и следовал чужой воле, а свои желания скрывал от самого себя и гордился этим, похоже.

– Люди тоже не лгут, – возразил ей Нагиль. Йонг остановилась перед спуском с холма и дождалась, когда он пройдёт вперёд и подаст ей руку – ладонь легла в ладонь быстро и легко.

– В моём мире люди лгут постоянно, – сказала Йонг.

– А в моём они обманывают себя.

– Это одно и то же, Мун Нагиль.

Они остановились, чтобы дождаться отставших Ильсу, Чунсока и матушку Кёнху, и пошли дальше по более широкой тропе все вместе.

– Я не был бы столь категоричен, госпожа Сон Йонг.

Йонг замолчала; спокойный и ровный голос Нагиля влился ей в уши и впитался в кровь вместе с кислородом. Возражать ему больше не хотелось, и часть пути она гадала, является ли это своеобразной драконьей магией или его собственным влиянием.

Считал ли Нагиль, что тот же Рэвон обманывал себя?

– Откуда ты знаешь сонб… Ким Рэвона? – наконец спросила Йонг, когда сил ломать голову уже не осталось. Нагиль бросил куда-то в сторону шипящее слово, ругательство, и качнул головой – заметались по плечам пыльные пряди волос.

– Мы учились у одного мастера.

Йонг удивилась бы, если бы не усталость, сковавшая все мышцы её тела.

– И что случилось?

Нагиль не отвечал – некоторое время она слушала размеренный такт его шагов, не сбиваемый, точный. Потом он посмотрел на Чунсока, бросил на него короткий взгляд поверх головы Йонг, и тот отошёл назад, придержав матушку и Ильсу, и зашагал на расстоянии пары метров от своего капитана и любопытной юджон-ёнг. Вряд ли это решение далось грубому воину так просто.

– Ким Рэвон должен был стать Драконом, – сказал Нагиль. Йонг сбилась с шага и чуть не запнулась. – Должен был служить королю и оберегать страну.

– Почему же теперь он служит японскому генералу?…

Нагиль вздохнул.

– Потому что не прошёл ритуал посвящения, дракон не выбрал его сосудом. Мастер Вонгсун… Мастер возлагал на него большие надежды, предрекали, что Ким Рэвон станет защитником Чосона, его щитом. Но что-то пошло не так. Ритуал оборвался, мастер Вонгсун отозвал своё решение и лишил Рэвона поддержки. Если бы он…

Небо за горным хребтом быстро темнело, будто в дневной свет вливали чернила, разбавляли его синим и серым, мешали оттенки – будто кто-то невидимой рукой разводил на небе ночь.

Йонг не заметила, как прошёл день, но и теперь её занимали вопросы важнее времени суток.

– Нагиль?

Нагиль молчал, стискивал рукоять меча в ладони и почти плавил металл горячими пальцами.

– Имей Рэвон достаточно терпения и смирения, мастер простил бы ему и его гордыню, и жадное тщеславие. Но ему было мало Чосона и мало служения королю.

– И он выбрал Тоётоми, чтобы завоевать две страны сразу… – догадалась Сон Йонг. Нагиль кивнул. Йонг вспоминала сонбэ из пусанского института, понимая, что совсем не знала его. И с чего она решила, что может как-то повлиять на Рэвона, когда он с первой же минуты в этом мире твердил ей как заведённый: «Ты моя надежда, Сон Йонг, ты должна помочь мне».

Нет, в который раз подумала Йонг. Не должна.

Не её война. Не её мир. Не её драконий защитник. И вмешиваться ни во что она не будет – только найдёт способ вернуться домой.

Йонг покосилась на Нагиля, опустила взгляд к руке, стискивающей меч. Должно быть, он тоже считал себя преданным Ким Рэвоном. Ох, Сон Йонг, зачем тебе думать об этом?…

Но слабый тоненький голосок уже зародился в отдалённой части её сознания, той, куда Йонг не заглядывала с тех пор, как повзрослела; этот голосок шептал ей с первой встречи с Нагилем – «Давай поверим ему, давай поможем ему, давай поддержим его!», – потому что мало в жизни Йонг было людей, которые говорили то, что имели в виду. Ещё меньше в её жизни было драконов.

И если бы сонбэ Ким Рэвон стал драконом вместо Нагиля, оказалась бы она здесь? Привёл бы Нагиль Сон Йонг в свой мир, чтобы доказать, что он не хуже своего друга? Вряд ли.

9

Они спустились в ущелье, когда солнце уже скрылось за зубастым горным хребтом, и, несмотря на тёплую турумаги, Йонг ёжилась и растирала руки, лишь бы не дать холоду сковать тело. Она часто и слабо дышала – переход выпил из неё все оставшиеся силы и бросил бесконечно длинной каменной тропе на забаву, и к концу дня Йонг чувствовала, что теряет себя. Хотелось есть и спать, но ещё больше – просто сидеть и не двигаться.

Днём Йонг не замечала Дочерей, только слышала их редкие шаги и свист, на который Нагиль и Чунсок отвечали с мудрёной витиеватостью, точно выводили песню. Но едва под ногами Йонг оказалась ровная поверхность земли, широкая дорога в сочленении двух гор, она заметила разгорающийся огонь у зева пещеры и знакомые фигуры перед ней. Дочери поймали кроликов и двух белок, Юна разводила костёр, Дарым несла в ковшике воду.

– Ораёнъ[42], – поприветствовали они подошедшего к огню Чунсока. Тот ответил кивком и сел, вытягивая к костру ноги. Нагилю девушки поклонились, перекинулись с ним парой слов на том же непонятном Йонг языке, затем Юна пригласила поближе к огню матушку Кёнху.

На Йонг она и её напарница почти не смотрели. Та гадала, все ли лица, которые она видит здесь, имеют своих двойников в её собственном мире. Юна была поразительно похожа на её коллегу, но Дарым Йонг видела впервые.