Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

   - Уяснил.

   - Я - не надолго. Обойду всё и вернусь. Гостя моего не беспокой, пусть отдохнёт. А внутрь заглянешь - глаза фингалами закрою.

   Я так понял, что я вдруг оказался старшим в батальоне. Вот так неожиданно. Комбат взял самоотвод на время, остальные офицеры, тьфу, командиры - дома, с родными.

   Обошел всё, двоим в "душу" пробил за нарушение режима, а потом направился к штабной палатке.

   - Стой, кто идёт?

   - Конь в пальто. Фамилия, боец!

   Он назвался. Даже не знаю такого.

   - Кому служишь?

   Растерялся.

   - Эх, салага! Учить вас ещё и учить! Трудовому народу ты служишь. Запомни. В следующий раз - накажу.

   - Туда нельзя, товарищ старшина. Приказ товарища майора.

   - Ты, чё, ушлёпок, не понял? Или попутал? Или меня не узнал? Майор у меня в землянке, послал за письменным прибором. Смирно! Кругом!

   - Я не могу, майор приказал.

   - Тебе майора привести? Или письменный приказ нужен? Так планшетка его в палатке. Самого его звать? Да он тебя с говном сожрёт. Да, ладно, расслабься. Очень мне хочется бегать туда-сюда. Мне проще тебя вырубить. Да, не дёргайся ты. Меня знаешь. Меня Медведем окрестили. Но, для тебя - старшина Кузьмин Виктор Иванович. Так и доложишь, если вопросы будут. А их не будет. Что не ясно?

   Боец опустил винтовку, сделал шаг в сторону.

   - Вот это другое дело.

   А в уме: "Бардак!"

   По большому счёту, в штаб я пришёл из любопытства. Зашёл, остановился, осмотрелся с любопытством. Потом покопался в бумагах, отложил несколько пустых стандартных бланков с печатями. Бардак, кто же на пустые бумажки ставит печати? Вообще-то все так делают. Но не в армии же! Сгодятся на что-нибудь. Прихватил ещё и незначительную записку, единственная ценность которой была в образце подписи Ё-комбата и начштаба на одном листочке. Покрутился ещё из любопытства, нашёл награды Ё-комбата (Ордена Ленина, Знамени и Красной Звезды - охренеть!), положил обратно и вышел.

   - А письменные принадлежности? - спросил часовой. Я похлопал по нагрудному карману.

   Вот и всё. Больше в этот день, кроме ужина, ничего не случилось. После пробежки, я тоже завалился спать.

Отступление от повествования.

Нет

елефонный разговор:

- Как прошло?

- Тяжко. Только авторитетом и продавил. Если не выгорит с твоим Объектом - мне не простят ни потерю времени, ни отвлечение бойцов ОСНАЗ.

- Может, не надо было бы его отпускать на фронт?

- А что осталось? Он рвётся воевать, у нас на него ничего нет. Не смогли мы ни раскрыть его, ни выявить его связей.

- Может, и не было ничего?

- И это ты мне говоришь сейчас, а? Не ты ли меня в это втянул? Я в глаза таким людям влез! А теперь ты это мне говоришь! Ну и сука ты, Сара!

- Сам ты! Я тебя не просил так всё это раскручивать! Запер бы его, помяли бы, всё бы и узнал.

- Сам веришь? У этого узнал бы? Видно же, что он из тех, что умирают, но не колются. И Сам так же думает. Да, и что я плохого "раскрутил"? Новый вид кирасы? Батальон? Эти, как их, "ременно-плечевая перевязь"? Как её Объект называл? "Разгрузкой"? Кстати, ни одна армия мира не пользуется подобным. Привлечённые эксперты из Внешней Разведки - в недоумении. А ты заметил, как он ориентируется в городе? А вроде с Урала.

- Подожди, ты Ему докладывал?

- А ты думал? Дали бы мне батальон, ОСНАЗ, новые образцы вооружений без разрешения? Не, конечно, не Самому. Но, всё одно - теперь от Объекта зависит моя голова.

- Не надо было его отпускать, вот и всё.

- Да пошёл ты! Тоже мне, друг! Наливай, давай.

Через некоторое время разговор возобновился:

- Может и не надо было отпускать. Да, прессанули бы, добились бы чего-нибудь. Было что в нём выдавить. Но, ты же видел, в "свободном полёте", да с поддержкой, он большего добивается.

Человек сочно выругался:

- Да кто ж он такой? И откуда взялся на мою голову? Тут и вправду в чертовщину поверишь!

Наш эшелон идёт на Запад!

   И вот мы едем.

   Я, конечно, тогда тоже ходил в увольнительную. За мной пришла опять та же "эмка" с Ваней-водилой (ну, как за мной - она привезла Санька Степанова, но я счёл её в своём распоряжении, тем более что Ваня не возражал). Сначала, я съездил на доклад к Степанову-старшему. Парфирычу доклад был не очень интересен - всё ему Санёк рассказал уже. Попрощались. Потом - в бригаду. Простился с Бояриновым и остальными знакомцами. Покружил по магазинам, закупая гостинцы для Катерины и детей. Вот после этого - к Натану. С ним и "гуданули" армянским коньяком. Но, не до потери пульса. Как только почувствовал себя пьяным, откланялся. Водрузив рюкзак с гостинцами на спину, отправился к Катерине. Там и заночевал. Утром меня разбудил гудок "эмки". Прощания были слёзными, хорошо хоть не долгими. Семья Катерины провожала меня на войну как родного мужа и отца.

   А вот после этого был откровенный дурдом. Кто-нибудь представляет себе погрузку боевого подразделения в эшелон? Я не представлял. Эта тема напрашивается на отдельное исследование, которого я никогда ещё не видел. Ладно, с людьми более менее, с конями тоже справились, но ведь ещё и автотехника, пушки, зенитки, кухни, мобильные реммастерские и другое имущество. Голова пошла кругом через час после начала погрузки. Мат, рёв, грохот. О-о, ё-моё! И это только один батальон. А как же перевозили целые армии? Я в детстве читал воспоминания комиссара 16-й армии. Их везли с Дальнего Востока. Описывалась перевозка вскользь, так же и прочлась. Ну, везли и везли. И только теперь я оценил уровень управленческого искусства менеджеров этого времени. Дело ведь не только в воинских эшелонах. По железной дороге перемещалась целая страна, почти вся её промышленность. Под бомбами целые заводы были разобраны, погружены, перевезены и собраны на новых местах на Урале, за Уралом, в Казахстане. И всё это без компьютеров, Интернетов, почти без связи. Как оценить этот подвиг? Возможно ли подобное повторить в моё время, со всеми его достижениями? Тут рабочий поезд на укладку стрелочного перевода на моей старой работе, там, в будущем, собирают с такими тяжёлыми усилиями! И это при повсеместной связи, даже сотовой, когда можно в любой момент достать любого.

   Погрузились, поехали. Сначала, почему-то на юг. Потом на запад, потом на север. Я уже и перестал следить за направлением. Первые сутки пути почти все всё время спали. Просыпаясь, я всё время выглядывал наружу. Мы иногда ехали (неспешно, по моим меркам), чаще стояли на запасных путях на станциях и полустанках.

   На третьи сутки пути всех зенитчиков Ё-комбат выгнал из вагонов-теплушек на платформы с их орудиями и пулемётами. Они привели их в боевое положение и начались учения по боевому прикрытию эшелона. Нас, пехоту, не трогали. Почти. Теоретические занятия и физическая подготовка в ограниченном пространстве. Санёк приказал занять чем-нибудь людей, чтобы мысли дурные в головы не лезли.

   И то верно! Ведь русского человека нельзя оставлять без дела - сопьётся или покалечиться. А так - отоспались, пора и голову чем-либо забить. Например, методикой оказания первой медпомощи. Или способом доставки сообщений. Провели "день тишины". Общаться можно было только жестами. Вот и выработали набор жестов для общения в разведке, в грохоте боя, на расстоянии видимости в бинокль, но не слышимости. Какие-то жесты знали ребята, что видел я в кино, что-то придумали.

   Каждый вечер - коллективное пение. И знакомых им песен (иногда знакомых и мне) и новых для них, но хорошо знакомых в моё время. Разучивали, пели. Мельник, Кадет играли. Иногда и ротный играл и пел с нами.

   И ещё тренировки по уходу за оружием, куда же без них.

   - Твоё личное оружие, как жена, всегда с тобой. И как жена, должно быть знакомо. Как жену в темноте раздеваете, так и оружие с закрытыми глазами должны разобрать, почистить и собрать. Чтобы и днём и ночью оно было готово послужить вам и спасти ваши жизни. Гранату в боевой взвод должны поставить ночью, в темноте землянки, не глядя на неё. Смотреть надо на врага, следить за ним. А руки в это время должны привести к бою гранаты, винтовку, автомат, пулемёт, зарядить, примкнуть штык. Каждая секунда - чья-то жизнь. Бог на стороне не тех батальонов, что больше, а только тех батальонов, что хорошо стреляют. И всегда готовы выстрелить первыми.

   Вот и приказ на разгрузку. Оказалось, метания наши по станциям и направлениям были результатом смятения в штабах. Сначала нас подчинили Юго-Западному фронту (я обрадовался - я помнил, что там командовал маршал Тимошенко и мне он казался очень грамотным генералом), потом подчинили Западному фронту (непонятно, кто им командовал, Конев или Жуков - ничего-то я не знаю!), потом переподчиняли то одной армии, то другой. И вот, в конце концов - выгрузка.