Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви - Андрей Ефимов

Наконец в августе 1830 г. архим. Макарий направился на Алтай, в г. Бийск[75]. Алтайский край занимал огромное пространство в Западной Сибири, на юге Томской губернии – Бийский и Кузнецкий уезды. Там жило около 40 тысяч представителей разных народов тюркской языковой группы.

Архимандрит Макарий выбрал селение Майма, в 10 верстах от большого селения Улалы. За Маймой начинались кочевья. Кочевники жили в юртах, пасли скот, кочевали зимой и летом. Алтайские племена жили шаманской языческой верой, а в некоторые из них уже проникало мусульманство. Шаманы, болезни, лень и безделье, умилостивление «добрых» и «злых» духов – все это о. Макарий называл «непрерывной круглогодичной спячкой». Многие в то время считали, что эти народы «не созрели для христианства». Архимандрит Макарий отвечал: «Нет народа, в котором бы Господь не знал своих, нет той глубины невежества и омрачения, до которой бы Сын Божий не снисходил, преклонив небеса, не преклонился» [62. С. 189].

Отец Макарий начал устраивать жизнь – собственную, монашескую, а также жизнь кочевников. Он вникал во все. Прежде всего он стал изучать жизнь православных здесь, на краю России. Здесь было много ссыльных, а также старообрядцев, большинство из которых считали о. Макария врагом и распускали о нем самые нелепые слухи, вплоть до того, что у него железные клыки, а под мантией – крылья и хвост.

Очень скоро один из семинаристов, помощников о. Макария, заболел и умер, а второй уехал. Архимандрит Макарий остался один до 1836 г. Единственным его помощником оказался Петр Терентьевич Лисицкий – крепкий семидесятилетний старик-ссыльный, который ранее сравнительно зажиточно жил на Украине, но по ошибке был осужден и жил на поселении в Майме. Он и стал помощником о. Макария. Впоследствии Петр принял монашество.

Отец Макарий, человек высочайшей учености, жил в избушке этого всеми заброшенного села. Он начал изучать жизнь и языки местных народов и просвещать как русских, так и язычников, много ездил по кочевьям и беседовал с людьми. Прошло время, прежде чем о. Макарий понял, язык какой народности понятен всем. Он изучил этот язык (телеутский), составил азбуку, словарь и начал делать первые переводы: первые молитвы, первые слова Священного Писания.

Архимандрит начинает строить храм в селе, налаживать богослужение, устраивать первую школу для детей, лечить кочевников. Он защищает народ от сборщиков налогов, останавливает торговлю водкой в селе и окрестностях.

Следующим этапом стало обустройство, воспитание и образование крестившихся алтайцев. По одному или целыми семьями их селили вблизи или в самом русском селе, чтобы они могли ходить в храм, школу, научиться обрабатывать землю, выращивать овощи, выпекать хлеб и т. д. Отец Макарий сам собирал травы, лечил своих подопечных и передавал им свои знания. То есть «становится для них всем, чтобы спасти хотя некоторых». Сам не имея пригодного для жизни дома, он помогал строить дома и учил кочевников оседлой жизни, а одновременно – учению Христову. Отец Макарий учил: «Все дело крещением не оканчивается, напротив, только начинается» [34. С. 35]. Многие материальные нужды крещеных алтайцев о. Макарий брал на себя. Когда крестилась семья, то ей строили дом и снабжали всем необходимым. Впоследствии о. Макарий помогал новокрещеным и скотом, и деньгами, и хлебом. Он старался ежедневно навещать их дома. При всей мягкости и деликатности его характера и любви, которая очевидна для окружающих, он, например, запрещал петь в Майме светские разгульные песни. Взамен языческих мирских песен он обучил алтайцев церковным песнопениям и духовным кантам своего собственного сочинения, вошедшим потом в сборник «Лепта».

По словам о. Макария, кочевники как бы не чувствовали в себе души; весь круг их надежд, печалей и радостей ограничивался нуждами телесными. А когда он говорил им о душе, они просили его о помощи в своих телесных нуждах. Архимандрит Макарий активно переписывался с Костромой, Москвой, Екатеринославом, Петербургом, Смоленском, писал в епархию – в Томск, и на Алтай понемногу поступали лекарства, книги, продовольствие, деньги.

И вот наконец дали о себе знать первые результаты. Преобразилось село Майма, где строился храм, был укреплен миссионерский стан в селении Улала, началась миссионерская работа в двух других селах, кочевьях и аулах. В воскресенье и в праздники весь народ был в храме, причем часть службы шла на телеутском языке, и народ пел сам. После службы – скромная общая трапеза и беседы на духовные темы. Касались беседы и житейских вопросов: как вести хозяйство, соблюдать гигиену, лечить болезни.

В Майме главный стан миссии находился до 1835 г., затем его перевели в Улалу. Жители Улалы, вначале враждебно встретившие о. Макария, полюбили его, и в 1835–1836 гг. все приняли крещение. Миссионерские станы он также организовывал и в других селах, постепенно начав строить в них храмы. Со временем его приняли даже старообрядцы, хотя подобное признание было очень редким явлением.

В 1836–1837 гг. у о. Макария появились помощники – создавалось настоящее миссионерское братство, община единомышленников. Один из них – будущий глава миссии нижегородский семинарист Стефан Ландышев. Отец Макарий становится для Стефана, по выражению митр. Филарета, «семинарией, академией и университетом» [54. С. 125–126].

В 1836 г. были открыты больница и богадельня. В 1840 г. в миссию приехала София де Вальмон, француженка, перешедшая в Петербурге в православие, женщина умная, образованная. С ее помощью в 1840 г. была основана женская миссионерская община, состоявшая из вдов и девиц, которые помогали в духовном просвещении женщин. Впоследствии, в 1863 г., в Улале было официально учреждено сестричество, которое в 1881 г. превратилось в Улалинский женский монастырь со школой, больницей и большим числом послушниц из местных жительниц. Со временем он превратился в важнейший центр Алтайской миссии [28. С. 484].

Были также открыты школа-приют для алтайских девочек в Майме и две школы для мальчиков в Улале и Майме. В школах давалось начальное образование, кроме того, дети обучались рукоделию, пению, рисованию. Старец не любил праздности. «Если не можешь быть ловцом человеков, то лови рыбу для питания ловцов человеков», – говорил преподобный Макарий [43. С. 5].

Отец Макарий не стремился к быстрому увеличению числа крещеных алтайцев, но хотел каждого приходящего в Церковь подготовить, а затем наставить, направить его жизнь так, чтобы он мог твердо встать на путь заповедей Христовых, путь следования за Христом. Так, переводчик Михаил Чевалков не только крестился и помог креститься многим родственникам, но усвоил телеутскую грамоту, записал историю и верования алтайских племен, стал первым алтайским писателем и первым священником-алтайцем. Его «Памятное завещание» и другие произведения заложили основу этнологии алтайских народов. Всего было крещено 675 алтайцев.

За четырнадцать лет пребывания в Алтайской миссии архим. Макарий перевел на телеутский язык почти все Евангелие, многие места из Апостола, многие псалмы и избранные места из Ветхого Завета, а также некоторые толкования, «Краткий катехизис» митр. Филарета и его «Краткую Священную Историю», Символ веры, молитвы, чин и вопросы к исповеди, некоторые части богослужения. Им был составлен словарь на три тысячи слов и грамматика этого языка – это все, что имели в письменных списках алтайские народы до 1860 г.

Отец Макарий чувствовал, что русские на Алтае испытывали нужду в Библии на русском языке. Постепенно он пришел к мнению, что перевод Библии на русский язык – одно из самых важных дел, необходимых для Русской Церкви и русского народа. Еще в Глинской пустыни он начал заниматьтся переводами Библии с еврейского на русский язык (в частности, он переводил Книгу Иова) и в результате перевел на русский язык с масоретского текста все книги Ветхого Завета, за исключением Псалтыри.

В 1834 г. о. Макарий через митр. Филарета представил в Синод записку «О потребности для российской церкви преложения всей Библии с оригинальных текстов на современный русский язык». Митрополит, чтобы укрыть «романтического миссионера» от гнева и кары высших властей, не дал письму хода. В то время проблема перевода Библии на русский язык стояла очень остро. Еще в начале века по инициативе Библейского общества (1812–1826) дело перевода было поручено Комиссии духовных училищ. Центральной фигурой в комиссии стал митр. Филарет (Дроздов), отстаивавший полноценное издание Библии на русском языке. Переводчикам приходилось очень трудно: русская филологическая, лингвистическая библеистика была еще в зачатке, и приходилось ориентироваться на немецкие и другие европейские неправославные работы. Перевод был напечатан к 1825 г., но после вступления на трон императора Николая I изменилась внутренняя политика, и подготовленный труд не только не вышел в свет, но был сожжен. Дело перевода было остановлено, и Библейское общество закрыто[76]. В то время, когда на Россию нахлынули различные западные мистические течения, любые радикальные изменения в богослужебном строе, в отношении к Священному Писанию на славянском языке были трудны и опасны. Это прекрасно понимали многие архиереи, которые выступали за охранительные тенденции, противостоящие новым, а также неправославным течениям и влияниям.