Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Порыв ветра дохнул через щели в древней кладке вокруг, Логен вздрогнул и поплотнее затянул на плечах одеяло. Проклятая история заставляла его нервничать. Похищение лиц, насылание бесов, поедание людей. Но Ки не останавливался.

— Когда Иувин узнал, что натворил Гластрод, его ярость была ужасной, и он стал искать помощи братьев. Канедиас не пришёл. Он заперся в своём доме, паяя свои машины и не заботясь о мире снаружи. Иувин и Бедеш подняли армию без него, и пошли войной на своего брата.

— Ужасная война, — пробормотал Байяз, — ужасным оружием, и с ужасными последствиями.

— Война распространилась по всему континенту от берега до берега, в неё влились все мелкие ссоры, и она породила множество междоусобиц, преступлений и мести, последствия которых отравляют мир и по сей день. Но в конце концов Иувин победил. Гластрода осадили в Аулкусе, с его оборотней сорвали маски, армию рассеяли. И тогда, в самый отчаянный момент, голоса из нижнего мира нашептали ему план. Открой врата на Другую Сторону, говорили они. Сломай замки, сорви печати, и распахни двери, сделанные твоим отцом. Нарушь в последний раз Первый Закон, говорили они, и дай нам вернуться в мир, и тебя уже никогда не будут игнорировать, отвергать и обманывать.

Первый из Магов медленно кивнул.

— Но его снова обманули.

— Несчастный глупец! Создания Другой Стороны созданы из лжи. Вступать с ними в сделку — значит подвергать себя ужасной опасности. Гластрод подготовил ритуалы, но в спешке допустил маленькую ошибку. Возможно, лишь крупица соли оказалась не на своём месте, но результаты были поистине ужасными. Великая сила, собранная Гластродом, которой хватило бы, чтобы пробить дыру в самой ткани мира, вырвалась на волю, бесформенная и бесконтрольная. Гластрод уничтожил сам себя. Аулкус, великая и прекрасная столица Империи, превратилась в пустыню, и земля вокруг неё навеки была отравлена. Теперь никто не рискует подходить к этому месту на многие мили. Город превратился в разрушенное кладбище. Про́клятые развалины. Достойный монумент глупости и гордыни Гластрода и его братьев. — Ученик взглянул на Байяза. — Я всё верно рассказал, учитель?

— Верно, — прошелестел Байяз. — Я знаю. Я видел это. Молодой дурак с густой блестящей шевелюрой. — Он провёл рукой по своей лысой голове. — Молодой дурак, который был столь же невежественным в магии, в мудрости и в путях силы, как и ты теперь, мастер Ки.

Ученик склонил голову.

— Я живу только ради обучения.

— И, похоже, ты в этом немало продвинулся. Как тебе понравилась история, мастер Девятипалый?

Логен надул щёки.

— Я надеялся на что-то повеселее, но наверное надо принимать то, что дают.

— Всё это чепуха, если вам интересно мое мнение, — презрительно заявил Луфар.

— Хм, — фыркнул Байяз. — Как удачно, что никому не интересно. Вероятно, вам следует помыть посуду, пока не стало слишком поздно.

— Мне?

— Один из нас поймал еду, а другой сготовил. Один из нас развлёк группу историей. Из нас только вы не внесли ничего.

— За исключением вас.

— О, я слишком стар, чтобы плескаться в ручьях в это время ночи. — Лицо Байяза посуровело. — Великий человек сначала должен научиться смирению. Посуда ждёт.

Луфар открыл рот, чтобы ответить, потом передумал, сердито поднялся и сбросил одеяло на траву.

— Проклятая посуда, — чертыхнулся он, собирая плошки вокруг костра, и потопал к ручью.

Ферро следила, как он уходит, со странным выражением на лице, которое вполне могло быть её версией улыбки. Потом снова посмотрела на огонь и облизнулась. Логен вытащил пробку из меха и протянул ей.

— Угу, — проворчала она, выхватила из его рук и быстро глотнула. Пока она вытирала рот рукавом, она глянула искоса на него и нахмурилась.

— Чего?

— Ничего, — быстро сказал он, отводя взгляд и протягивая пустые руки. — Вообще ничего. — Но внутри он улыбался. Маленькие знаки внимания и время. Так это и работало.

Мелкие преступления

— Прохладно, да, полковник Вест?

— Да, ваше высочество, зима уже близко. — Ночью шло что-то вроде снега. Холодная, влажная слякоть, которая покрыла всё ледяной сыростью. А теперь, бледным утром, весь мир казался наполовину замороженным. Копыта лошадей хрустели и хлюпали по полузамёрзшей грязи. Вода медленно капала с подмороженных деревьев. Вест не был исключением. Из сопливого носа шёл пар. Кончики ушей неприятно пощипывало, они онемели от холода.

Принц Ладислав, казалось, не сильно замёрз, но был замотан в огромный мундир, шляпу и рукавицы из сияющего меха, стоимостью не меньше нескольких сотен марок. Он ухмыльнулся:

— Однако, люди, кажется, бодры и веселы, несмотря ни на что.

Вест не мог поверить своим ушам. Действительно, полк Личной Королевской, отданный под командование Ладиславу, казался вполне благоустроенным. Их просторные шатры были расставлены ровными рядами в центре лагеря, перед каждым — костёр для приготовления пищи, и рядом ухоженные лошади на привязи.

Однако, положение рекрутов, которые составляли почти три четверти их сил, было не таким радужным. Многие были подготовлены постыдно плохо. Необученные, или без оружия, а некоторые явно слишком больные, чтобы маршировать, не говоря уже о сражении. У некоторых из вещей только собственная одежда, да и та в ужасном состоянии. Вест видел мужчин, которые сбились в кучку под деревьями, чтобы согреться, и от дождя спасались лишь половиной одеяла. Просто позор.

— Люди из Личной Королевской обеспечены хорошо, но я обеспокоен ситуацией с некоторыми рекрутами, ваше…

— Да, — сказал Ладислав, говоря так, словно Вест вовсе не сказал ни слова, бодры и веселы! Грызут удила! Наверное, их согревает огонь внутри, а, Вест? Дождаться не могу встречи с врагом! Чёрт, как жаль, что приходится торчать здесь и бить баклуши за проклятой рекой!

Вест прикусил губу. Невероятные способности принца Ладислава к самообману раздражали всё больше и больше с каждым днём. Его высочество сосредоточился на том, чтобы стать великим и знаменитым генералом, с непревзойдённой воинской силой под своей командой. На том, чтобы одержать великую победу и с почестями вернуться в Адую. Но вместо того, чтобы приложить хоть малейшее усилие, он вёл себя так, словно всё уже так и свершилось, и совершенно игнорировал действительность. Всё неприятное, противное или идущее вразрез с его нелепыми представлениями, он отказывался замечать. Тем временем денди его штаба, у которых на всех не набралось бы и месяца боевого опыта, славили его за прекрасные суждения, хлопали друг друга по спинам и соглашались с каждым его выражением, каким бы нелепым оно ни было. Вест решил, что если никогда ни к чему не стремиться, не работать и за всю жизнь не демонстрировать ни крупицы самодисциплины, то, должно быть, взгляд на мир у такого человека будет довольно странный. И вот тому доказательство, едет верхом рядом с ним, весело улыбаясь, словно забота о десяти тысячах человек — лёгкая ответственность. Как верно заметил лорд-маршал Берр, кронпринц с реальным миром был совсем не знаком.