Тень Эндера - Орсон Скотт Кард

Неудивительно, что учителя так перепугались, обнаружив, что Боб не желает принимать участие в их дурацкой компьютерной игре. Это превращало его в неизвестную величину. И делало опасным.

Теперь Бобу особенно важно держаться от этой игры подальше. Не станет играть – их подозрительность возрастет, они испугаются, но в любом их действии будет изъян. Они пока слишком мало знают о Бобе. Если же он начнет играть, они станут менее подозрительны. Но если они все же решат предпринять против Боба какую-то акцию, то сделают это, используя информацию, полученную от игры. А Боб не был уверен, что способен обмануть умную игру. Даже если он будет выдавать обманную информацию о себе, его стратегия сама по себе скажет им больше, чем ему хочется.

Но есть и другая возможность. Он может ошибаться. По всем пунктам. Ведь может существовать ключевая информация, которой он не располагает. Может, флот никуда не отправлен. Может, он не уничтожил жукеров на их родной планете. Может, МФ в порыве отчаяния строит оборонительный пояс вокруг Земли. Может быть, может быть, может быть…

Бобу нужна новая информация, которая подтвердила бы, что его выводы верны и что выбор, который он сделает на их основе, верен.

Вот тут-то и пришел конец изоляции Боба.

– Николай, – сказал он, – ты никогда не поверишь, что я нашел в этих планах. Знаешь, у нас не четыре палубы, а девять!

– Девять?

– И это только в этом «колесе». А ведь есть еще два, о которых нам не говорят.

– Но ведь рисунки и фото показывают только одно?

– Эти снимки были сделаны давно, когда «колесо» было одно. А на планах их три. Они параллельны друг другу и вращаются синхронно.

Николай задумался.

– Но ведь это всего-навсего планы. Может, дополнительные «колеса» не были достроены.

– Тогда зачем проектировщики составили на них планы действий при аварийных ситуациях?

Николай расхохотался:

– Мой отец всегда говорит, что бюрократы никогда ничего не выбрасывают.

Конечно! Почему же это не пришло ему в голову? Планы на случай грядущей аварии были, безусловно, созданы еще до того, как было построено первое «колесо». Значит, спроектированные второе и третье «колеса» по какой-то причине не были собраны, так что для аварийных планов просто не хватало двух третьих стен, на которых они могли бы появиться.

Никто и никогда не войдет туда, чтобы стереть пыль…

– Я об этом не подумал, – сказал Боб.

Он знал, что с учетом своей репутации блистательного ученика он делает Николаю щедрый подарок. Это тут же подтвердила реакция других ребят, сидевших на соседних койках. Никому из них не приходилось подолгу разговаривать с Бобом, никто никогда не придумывал такого, чего Боб не придумал бы раньше его.

Николай покраснел от удовольствия.

– А вот девять палуб – это понятно, – сказал Николай.

– Хотел бы я знать, что на них находится, – отозвался Боб.

– Во-первых, системы жизнеобеспечения, – вызвалась девочка по имени Корн Мун. – Где-то же добывают кислород. Для этого нужно много растений.

Вмешался еще один мальчик:

– А штат обслуги? Мы же видим только учителей да диетологов.

– А может, они все-таки достроили «колеса»? Откуда нам знать?

Догадки бежали от одного к другому, как огоньки. А в центре этого круга был он – Боб.

Боб и его новый друг Николай.

– Пошли, – сказал Николай. – Как бы на математику не опоздать.

Часть третья

Ученый

9

В саду Софии

– Итак, он узнал, сколько у нас тут палуб. Что он может сделать с такой информацией?

– Да, это важный вопрос. Что он такое планирует, если ему понадобились подобные исследования? До сих пор за всю историю школы числом палуб никто не интересовался.

– Вы думаете, он планирует революционный переворот?

– Все, что мы знаем об этом ребенке, – это то, что он выжил на улицах Роттердама. Я слыхал, что это практически точная модель ада. Дети жестоки. Они могут вытворять такое, что «Повелитель мух» покажется всего лишь «Поллианной»[12].

– Вы читали «Поллианну»?

– Разве это книга?

– А как он может замышлять заговор? У него же нет друзей?

– Я о заговоре слова не говорил. Это целиком ваша теория.

– Нет у меня теории. А мальчишку этого я не понимаю. Я вообще был против его появления у нас. Думаю, надо его отправить обратно.

– Нет!

– Нет, сэр, так, видимо, хотели вы сказать?

– После трех месяцев пребывания в школе он сумел самостоятельно прийти к выводу, что оборона в космосе лишена смысла и что мы должны были послать флот к родной планете жукеров сразу же после окончания последней войны.

– Он знает это? И вы являетесь ко мне с байками насчет того, что ему известно число палуб на станции?!

– Он не знает. Он догадался. Я сказал ему, что он ошибается.

– Очень надеюсь, что он вам поверил.

– А я уверен, что он сейчас пребывает в сомнениях.

– Тем больше оснований отправить его на Землю. Или на какую-нибудь заброшенную базу в космосе. Вы понимаете, что случится, если произойдет утечка секретной информации?

– Все зависит от того, как он воспользуется этой информацией.

– Но мы же ничего о нем не знаем, поэтому не можем строить даже догадок о том, как он ее использует.

– Сестра Карлотта…

– Вы что, смерти моей хотите? Эта женщина еще более непредсказуема, чем ваш карлик.

– Такой интеллект, как у Боба, не может быть отброшен только из боязни утечки информации.

– Но и секретность не может быть пущена по ветру из-за одного-единственного, пусть и талантливого, ребенка!

– Но неужели мы настолько глупы, что не сумеем создать еще нескольких слоев ложной информации специально для него? Давайте подберем ему нечто, что он примет за истину. Все, что нам нужно, так это придумать такую ложь, которая будет достойна того, чтобы он в нее поверил!

Сестра Карлотта сидела на скамеечке в крошечном садике, устроенном на террасе дома. Ее и старика-беженца разделял лишь невысокий столик.

– Я всего лишь изгнанник, доживающий последние дни своей жизни на берегу Черного моря.

Антон глубоко затянулся сигаретой и выпустил густой клуб табачного дыма, который поплыл над перилами в сторону Софии, внеся свой вклад в дело загрязнения воздуха, дрожащего над водой.

– У меня нет никаких властных полномочий, – сказала сестра Карлотта.

– Вы представляете для меня куда большую опасность. Вы связаны с МФ.

– Никакой опасности вы не подвергаетесь.

– Это верно, но лишь потому, что я не собираюсь вам ничего рассказывать.

– Благодарю за откровенность.

– Вы цените откровенность, но я не уверен, что вам понравилось бы то, что я могу сказать о чувствах, которые рождает вид вашего тела в мозгу русского старика.

– Попытка шокировать монахиню – не слишком спортивная игра. Трофеев-то не будет.

– Значит, вы относитесь к монашеству серьезно?

Сестра Карлотта вздохнула:

– Вы думаете, что я приехала к вам, потому что кое-что знаю о вас, и не желаете, чтобы я узнала еще больше? Но я приехала, потому что не смогла узнать о вас ничего.

– То есть?

– Ничего. Я занималась определенными изысканиями для МФ, и они прислали мне краткие рефераты статей, касавшихся исследований человеческого генома.

– И там оказалось мое имя?

– Напротив, ваше имя ни разу не упоминалось.

– Быстро же они забывают!

– Но когда я обратилась к источникам тех статей, которые сами по себе были весьма старыми работами, созданными еще до того, как служба безопасности МФ наложила на эти исследования свою лапу, я заметила определенную тенденцию. Ваше имя попадалось только в сносках. Но очень часто. А вот ваших собственных работ я нигде не обнаружила. Даже тезисов докладов и тех нет. Значит, вы не публиковались.

– И тем не менее на меня ссылались. Похоже на чудо, не так ли? А ведь вы – монахи – коллекционируете чудеса, верно? Чтобы творить новых святых.

– К вашему сожалению, напомню, что причисление к лику святых производится только после смерти.

– Так у меня уже осталось только одно легкое, – сказал Антон. – Так что ждать уж недолго, – во всяком случае, если продолжу курить.

– Но вы же можете и бросить?

– С одним легким требуется вдвое больше сигарет, чтобы получить искомое количество никотина. Поэтому приходится увеличивать число выкуренных сигарет, а не сокращать его… Все это очевидно, но вы рассуждаете не как ученый, а как верующая женщина. Думаете как законопослушный человек. Когда вы приходите к мысли, что нечто – зло, вы тут же начинаете избегать этого нечто.

– Ваши исследования касались генетических ограничений человеческого мышления.

– Да неужели?

– Сужу по тому, что именно это упоминалось в сносках. Конечно, те статьи не были посвящены этой проблеме, иначе их бы тут же засекретили. Но названия статей – тех, что в сносках, тех, что вы никогда не писали, – все они касались этой тематики.