Долгая дорога домой - Пол Андерсон

– Мне опять нужны люди! – заявил он. – Работы все больше и больше.

Мандельбаум выпустил облачко дыма и задумался. Идею корпуса Наблюдателей предложил он сам, однако с тех пор начинание подхватили остальные и вскоре могло перенять международное правительство. Безотказное функционирование общества требовало постоянного потока информации, и чтобы обстановка сохраняла управляемость, каждый день приходилось сопоставлять чудовищное количество информации. Наблюдатели собирали ее разными способами. Самым эффективным были «походы в народ» под личиной обычного гражданина, разговоры с людьми и заполнение пробелов с помощью логики.

– Вербовка и обучение потребуют времени, Брайан, – сказал Мандельбаум. – Для чего именно тебе нужны люди?

– Во-первых, вопрос о слабоумных. Их еще много бродит вокруг. Бывших идиотов приходится отслеживать и ненавязчиво направлять в нужную сторону, в одно из новых маленьких поселений.

– Сами поселения тоже надо держать под наблюдением и ограждать от вмешательства извне. Рано или поздно придется решать, что с ними делать. Увы, это неразрывно связано с тем, что мы будем делать с самими собой – а тут пока никакого просвета. Хорошо, что еще?

– У меня есть одна зацепка… И следы ведут прямо сюда, в Нью-Йорк.

– О чем ты, Брайан? – флегматично спросил Мандельбаум.

– Я и сам пока не пойму. Может, это и не преступный план. Но очень крупный. Наводки поступили из полдюжины стран по всему миру. Странным образом пропадают научное оборудование и материалы.

– Ну и что? С какой стати ученые обязаны отчитываться о каждом своем шаге?

– Ни с какой. Например, корпус Наблюдателей Швеции отследил одну поставку. Кому-то в Стокгольме понадобилась электронно-вакуумная лампа особой конструкции. Поставщик объяснил, что весь запас – очень маленький ввиду ограниченности спроса – был выкуплен одним человеком. Неудачливый покупатель разыскал его; им оказался агент, делавший закупки для четвертой стороны, которую он в глаза не видел. Делом заинтересовались Наблюдатели и проверили все лаборатории Швеции. Ни одна из них эти лампы не покупала. Очевидно, их на частном самолете или еще как-то отправили за границу. Наблюдатели попросили своих коллег в других странах провести похожую проверку. По случайности наши таможенники заметили, что ящик с такими же лампами был доставлен в Айдлуайлд. Тут мне шлея попала под хвост, я начал расследовать, куда они подевались. Так ничего и не нашел – след оборвался.

Я лично связался с другими Наблюдателями по всему миру и узнал о нескольких похожих случаях. В Австралии пропали запчасти для космического корабля, в Бельгийском Конго – груз урана. Может быть, за этим ничего не стоит, но, если это законный проект, к чему такая скрытность? Нужны люди, чтобы разобраться. Запашок мне не нравится.

Мандельбаум кивнул. Любительский эксперимент по ядерной физике мог истребить все живое. А может, это чей-то коварный заговор? Трудно сказать.

– Я распоряжусь, чтобы тебе дали людей.

Глава 18

Первая робкая зелень стала набирать силу под чарами солнца. Час назад прошел дождь. Легкий прохладный ветерок стряхивал вниз мелкие капли, касающиеся запрокинутых лиц словно поцелуи призраков. На длинных опустевших улицах резвились воробьи. В яркое голубое небо четко впечаталась неподвижная глыбища зданий, тысячи окон ловили лучи утреннего солнца и посылали зайчики в ослепительную синеву.

Город имел заспанный вид. Между притихшими небоскребами бродили редкие, как попало одетые прохожие, некоторые почти совсем голые; лихорадочная спешка прежних дней улетучилась. Время от времени по пустой авеню, тихо урча, проезжал грузовик или легковой автомобиль. Весь автотранспорт работал на электричестве, передаваемом волновым методом. Освободившийся от дыма и пыли воздух до боли в глазах сиял чистотой. Утро напоминало воскресное, хотя шла середина недели.

Каблуки Шейлы громко стучали по мостовой. В тишине их перестук действовал на нервы. Заглушить его можно было, лишь сбавив ход, но этого ей как раз делать не хотелось. Она не могла рисковать.

Стайка мальчишек лет десяти выскочила из брошенного магазина, где они играли, и перебежала через дорогу. Растущие мускулы все еще требовали физической активности, но как печально, что дети больше не шумят! Иногда Шейле казалось, что тяжелее всего примириться с поведением детей. Дети перестали быть похожими на самих себя.

От депо до института не близкая дорога, и Шейла могла бы сэкономить силы – для чего, спрашивается? – поехав на подземке. Однако мысль, что придется сидеть в железной клетке с новыми обитателями Земли, вызывала у нее оторопь. Наверху было свободнее и просторнее – почти как в деревне. Город сделал свое дело и медленно умирал, обступавшие ее слепые стены были так же безлики, как горы. Она была одна.

По улице пробежала тень, какую иногда отбрасывает быстро движущееся по небу облако. Подняв голову, Шейла увидела, как за небоскребами бесшумно скрылся продолговатый металлический предмет. Видимо, научились управлять гравитацией. Ну и что с того?

Она прошла мимо двух мужчин в подворотне. В тишине до нее донеслись обрывки их разговора:

– …эстетический измор… перемены.

Мелькание рук.

– Свидание.

Вздох.

– Опровергни: макрокосм, не-эго, энтропия. Человекосмысл.

Шейла прибавила шагу.

Здание института выглядело более запущенным, чем гиганты Пятой авеню. Может быть, оттого, что им все еще активно пользовались; монументальное величие смерти обошло его стороной. Шейла вошла в фойе и не заметила там ни одной живой души. Лишь в углу что-то бормотала загадочная конструкция из мигающих огоньков и горящих ламп. Вызвать лифт Шейла не решилась и повернула к лестнице. Заранее не угадаешь, что они сделали с лифтом. Может, он теперь полностью автоматический и напрямую реагирует на мысленные команды, а может, им управляет собака.

На седьмом этаже, немного запыхавшись, она свернула в коридор. Здесь ничего не поменялось, у работающих тут людей и без того хватало забот. Вот только исчезли лампы дневного света, светился сам воздух. Или светились стены, пол и потолок? В этом море света без теней почему-то было трудно определить расстояние на глаз.

Шейла остановилась на пороге старой лаборатории мужа и проглотила подступивший к горлу ком. Не будь дурой, они тебя не укусят.

Расправив плечи, она постучала. Возникло едва заметное замешательство, потом чей-то голос произнес: «Войдите». Шейла повернула дверную ручку и вошла.

Кое-какие приборы, став ненужными, пылились в углу, зато три стола занимала новая неведомая штуковина. Так бывало и в прежние времена, когда она заскакивала к мужу на работу, – повсюду лежал всякий хлам неизвестного назначения. Комната та же – большая, в окна смотрело безжалостно яркое небо, вдали виднелись доки и склады, на покрытой пятнами стене висел видавший виды рабочий халат, в воздухе стоял запах озона и резины. На столе Пита по-прежнему