Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Йенс Андерсен

На самом деле все было не так уж безоблачно. Астрид сама оценила свои чтения в Даларне в письме в Нэс от 7 декабря. Ей было нелегко выступать перед таким количеством кашляющих, беспокойных детей, пришлось сильно напрягать голос – «так, что лицо у меня посинело от натуги».

Вот такая шумиха царила вокруг Пеппи осенью 1946 года. В рекордные сроки Пеппи завоевала и радио, и театр, а Астрид Линдгрен уже готовила несколько новых книг. Возникла цепочка, в которой продукты разных жанров и форм обогащали друг друга. Ханс Рабен не верил своим глазам. Детская книга, которой он поначалу даже не хотел присуждать первую премию на конкурсе, не только спасла издательство от банкротства, но и извергла золотой дождь в его пустую казну.

Тогда, в мае 1945-го, позвонив Линдгрен, чтобы уговорить ее остаться в «Рабен и Шёгрен», Ханс Рабен не сказал ей правды. На самом деле финансовое положение издательства оставалось сложным. В юбилейном издании «92-летняя хроника» Рабен признался, что руководство издательства поступило безответственно, запустив в производство новые книги летом и осенью 1945 года, но их на это сподвигли серьезность ситуации и своего рода юношеское отчаяние:

«Мы находились в положении игрока, который продолжает ставить деньги в надежде на большой выигрыш, который позволит ему все уладить».

Вплоть до того знаменательного дня в середине сентября 1945 года, когда «Пеппи Длинныйчулок» объявили победителем конкурса, судьба издательства и рукописи первой книги о Пеппи могла сложиться совсем иначе. Финансовый кризис так подкосил просуществовавшее всего три года издательство, у которого на складе было слишком много дорогостоящей продукции, что в августе 1945 года оно попыталось все рукописи, поступившие на конкурс детской книги, продать оптом. Издательству «Бонниер» предложили вслепую купить более двухсот рукописей, однако безрезультатно. А в этой кипе манускриптов лежала не только «Пеппи Длинныйчулок», но и другая книга Линдгрен, под названием «Мы все из Бюллербю», законченная летом 1945-го на Фурусунде. Книге этой Астрид не придавала большого значения и в письме Ханне и Самуэлю Августу охарактеризовала ее как «милую, хотя не слишком хорошо написанную».

Таким образом, не приняв предложение издательства «Рабен и Шёгрен», «Бонниер», даже не подозревая об этом, повторно отказалось от Астрид Линдгрен и Пеппи. То есть от книги, продажи которой еще до конца сороковых достигли 300 тысяч экземпляров в одной только Швеции, – книги, которая превратила «Рабен и Шёгрен» в ведущее шведское издательство детской и юношеской литературы. А всё вездесущая Эльса Олениус. Именно она нашептала Хансу Рабену в 1946 году, что создательница Пеппи еще и прекрасная стенографистка, машинистка, говорит на нескольких языках и именно сейчас нуждается в работе с неполной занятостью. Рабен к Олениус прислушался. В конце концов, благодаря госпоже Линдгрен Рождество 1945 года, которого все в издательстве, включая владельца, ждали с тревогой, стало самым радостным на памяти издателя. 21 тысяча экземпляров книги о Пеппи разошлась всего за две недели. Вот что об этом написал сам Рабен в юбилейном издании 1967 года:

«Мы все до поздней ночи оставались на складе, пакуя „Пеппи“. Канун Рождества я провел в такси, объезжая книжные магазины Стокгольма. Все шведские дети должны были получить в этом году в подарок „Пеппи“».

Масштаб помешательства на Пеппи в 1945–1946 годах объясняется не только стараниями Олениус, но и тем, что к Рождеству 1945 года в газетах «Дагенс нюхетер» и «Свенска дагбладет» появились две первые и самые важные рецензии – Евы фон Цвайберг и Греты Болин. Критики вели в газетах колонки о детской культуре, воспитании и семейной жизни под псевдонимами Коломба (Цвайберг) и Коринна (Болин) и призывали к обновлению шведской детской литературы. Их поддерживала Эльса Олениус, составившая списки книг для первопроходческого труда Цвайберг и Болин «Ребенок и книги», который увидел свет в том же году.

Благодаря своим контактам на радио, в печати, издательской индустрии и библиотеках, эта троица – Цвайберг, Болин и Олениус – в 1940-е годы влияла на литературу для детей и юношества и окололитературную жизнь в Швеции. И Астрид Линдгрен извлекла из этого заслуженную выгоду. Она много раз видела, как им это удается, и не всегда одобряла. Как Астрид написала Ханне и Самуэлю Августу 5 августа 1948 года, иногда их намерения становились очевидными, и это не могло не расстраивать:

«Вчера мне позвонила Ева фон Цвайберг, рассказала, что „Бонниер“ собирается выпустить новое издание „Незабываемых сказок“ под ее редакцией. Одна сказка ей не очень нравится, и она хочет заменить ее на „Крошку Нильса Карлсона“. Конечно же, эту мысль ей подкинула Эльса Олениус. Да-да».

В 1945 году оба критика приняли «Пеппи Длинныйчулок» как истинную освободительницу. Первые фанфары прозвучали в рецензии Евы фон Цвайберг в «Дагенс нюхетер» от 28 ноября 1945 года: «…Пеппи Длинныйчулок служит предохранительным клапаном для обычных детей в обычном мире, где их свобода, к сожалению, довольно ограниченна». А через неделю за ней последовала публикация Греты Болин в «Свенска дагбладет»: она развивала мысль Цвайберг о том, что фигура Пеппи освободила детей от гнета повседневности и авторитетов. Рассказывая о собственной семье, Болин намекает, что Пеппи вполне может стать таким клапаном и для взрослых: «Эта книга – просто-напросто фейерверк острот и проказ. Наш Йонас (7 лет), послушав несколько отрывков, рыдал от смеха, и взрослому человеку почти так же смешно».

Гениальная обложка «Пеппи Длинныйчулок» Ингрид Ванг Нюман (1945). Через полгода после окончания войны, длившейся шесть проклятых лет, эта обложка призывает к веселью. Этот призыв слышится и поныне. На сегодняшний день в мире продано 56 миллионов книг о Пеппи на 65 языках. (Фотография: Saltkråkan)

Коринна и Коломба хором восхищались смелыми проделками Пеппи и задали тон другим рецензентам в прессе последующих дней, недель и месяцев. Это означало, что критики подняли «Пеппи» на щит и хвалили до самой рождественской распродажи 1945 года, когда шведским семьям с детьми так хотелось забыть о войне и от души посмеяться. Уж чего-чего, а смеха в «Пеппи» было предостаточно. Можно ли представить себе больший контраст с мрачной нацистской силой, шесть проклятых лет пытавшейся опустошить землю? Сама яркая праздничная обложка с Пеппи и господином Нильсоном сулила праздник, а в книге читателя ждали талантливые иллюстрации Ингрид Ванг Нюман (в том числе продолжение иллюстрации с обложки – Пеппи в вызывающей одежде и с прической, которую не укротить даже стальному шлему), так непохожие на фотографии воюющих генералов и солдат в сапогах, наводнявшие прессу последние пять-десять лет.

О подобном успехе Астрид и не мечтала. Со времени отказа «Бонниер» в 1944 году она по большому счету вообще сомневалась в Пеппи. Не слишком ли провокационно выглядит ее сочинение, пришло ли время для самой сильной девочки в мире? Детская реакция была однозначной, а вот взрослые разделились, как жюри «Рабен и Шёгрен». Так, 29 сентября 1945 года писала Астрид в письме в Нэс:

«С нетерпением жду отзывов на Пеппи, наверняка будут много ругать. В жюри была учительница, ей совсем не понравилась книга, потому что Пеппи „ведет себя так странно“. Это мне доктор Страндберг рассказал, я его вчера встретила в издательстве. Но Страндбергу книжка нравится, он сказал, что Пеппи – помесь Гекльберри Финна и Супермена».

Журналист и автор книг о путешествиях Улле Страндберг, который, как и Олениус, работал на издательство «Рабен и Шёгрен», полагал, что у Астрид нет причин опасаться критики. Пеппи, считал он, для этого слишком хороша, как и Гекльберри Финн и Супермен. И первые полгода после выхода книги его позиция себя оправдывала: средства массовой информации наперебой хвалили супердевочку. Лишь осенью 1946 года стали слышны критические голоса родителей и педагогов.

Первым был авторитетный профессор университета города Лунд шестидесятичетырехлетний Йон Ландквист. Он читал лекции по психологии, педагогике и литературе, был литературным критиком, писателем и переводчиком работ Зигмунда Фрейда. Будучи последователем Фрейда, Ландквист по определению сомневался в правоте каждого, кто рассматривал волю к власти как основной инстинкт человека. Как, например, Бертран Рассел в книге «О воспитании, особенно в раннем возрасте», на которую ссылалась Линдгрен в сопроводительном письме в издательство «Бонниер» и в интервью газете «Свенска дагбладет» 15 января 1946 года. В этом интервью в связи с вручением одной из ежегодных литературных премий газеты писательница рассказывала о «едва ли не пугающей популярности» своей героини среди знакомых ей детей:

«Где бы я ни появилась, меня просили: „Расскажите о Пеппи Длинныйчулок“, – закрадывалось подозрение, что эта довольно фантастическая фигура, по-видимому, задевает какую-то больную точку в детской душе. Позже я нашла объяснение у Бертрана Рассела. В своей книге „О воспитании, особенно в раннем возрасте“ он определяет волю к власти как наиболее сильную инстинктивную черту ребенка. Ребенок страдает от собственной слабости по сравнению со старшими и желает стать как они. А потому нормальный ребенок фантазирует, и на его фантазии влияет воля к власти. Так утверждает Рассел. Я не знаю, правда ли это. Знаю только, что всем детям, на которых я опробовала Пеппи, явно нравится слушать о маленькой девочке, совершенно не зависящей от взрослых и всегда делающей только то, чего ей хочется».