Сопка голубого сна - Игорь Неверли

Шулим уехал, и жаворонок тотчас же нырнул в море. Прямо камнем в воду, сумасшедший. Какое-то время его не было видно, потом вынырнул и поплыл по волнам, шевеля хвостиком, не то утка, не то нырок, а потом взмыл вверх, трепыхая крылышками, все выше и выше в синеву неба, ну а уж там расшалился, распелся. Небо и земля, море и ветер, и все, кто его подстерегают, ястребы, собаки, кошки — он на всех начихал и пел, пел, колокольчик божий, пел радостно, исступленно...

Шулим привез Васильева и Тетюхина. Фельдшер установил правостороннее воспаление легких, возможно гнойное. Жандармы приезжали, не найдя Барвенковой дома, отправились на хутор к Хомяковым, которые ее, разумеется, в глаза не видели, составили протокол и вчера отбыли. Держать Бронислава на заимке Шестакова было опасно, мог случайно наведаться кто-нибудь из деревни. Тетюхин поставил ему банки, и следующей ночью Васильев с Шулимом отвезли Бронислава в Старые Чумы. Никем не замеченные, они на рассвете приехали к дому Чутких.

Бронислава уложили на кровать Николая, а тот перешел в кухню на полати. За больным ухаживала Евка. Он чувствовал себя все хуже и хуже, жар не спадал, усилилась боль в боку, и появился кашель, вначале сухой, потом с мокротой, все более обильной и зловонной.

Через неделю приехал Тетюхин, посмотрел и сказал, что теперь уже нет сомнений — в легких абсцесс. Он проколол Брониславу дырку в боку, вставил трубочку и выкачал гной. С этого дня дело пошло на поправку.

К двадцать пятому апреля Бронислав чувствовал себя уже вполне бодро, был весел и собирался через пару дней перебраться вместе с Шулимом на свой чердак к Емельяновым. Они с Николаем обсуждали вопрос о постройке дома в тайге, и Шулим решил, что можно поговорить о делах.

Он протянул Бронеку завернутый в тряпицу наган.

— Возьми, я нашел его в кармане твоей дохи.

— А я-то уж думал, что потерял его в бреду,— обрадовался Бронислав и повернулся к Николаю.— Погляди... Он дважды спас нам жизнь. И еще в тайге пригодится. Только номер придется убрать, он наверняка где-нибудь зафиксирован.

— Хорошая штука, — сказал Чутких, осматривая пистолет.— А номер — ерунда, я его вытравлю так, что и следа не останется.

— И знаешь, Бронек, я бы хотел отчитаться в продаже шкурок.

— Ну и отчитайся... Сколько ты выручил всего?

— Нет, так нельзя. Надо подробно.

— Давай подробно.

— Да, мне тоже интересно, — оживился Чутких. Шулим достал листок бумаги и, заглядывая в него,

начал перечислять:

— 47 белок по рублю за штуку, 23 соболя по 40 рублей за штуку — итого 920. 17 рыжих лисиц по 6 рублей — вместе 116, и одна черно-бурая за 500. Всего вместе 1583 рубля.

— Быть не может! — воскликнул Бронислав.

— Ну и ну, я так выгодно никогда не продавал,— с одобрением сказал Николай.

— Ты заслужил хорошее вознаграждение. Получай десять процентов, 158 рублей,— Бронислав протянул ему деньги.

— Тридцать пять рублей я отдал за коня.

— Хороший конь, такого дешевле не купишь,— похвалил Николай.

Бронислав хотел предложить, чтобы они вместе подумали о судьбе Шулима, но Николай его опередил.

— Знаешь, Леша, мы с Брониславом уходим в тайгу. Построим там дом и будем кормиться охотой. Давай присоединяйся, для тебя тоже дело найдется.

— Спасибо, спасибо, вы не пожалеете,— бормотал ошеломленный Шулим.

— Не думай, я не в слуги тебя беру. Ты наш компаньон, ясно? А компания — это товарищество.

Пока Шулим восторженно глядел на Бронислава и Николая, как их свежеиспеченный компаньон, дверь тихо отворилась, и на пороге встала Евка, держа в руках поднос с обедом. Они не заметили, что Евка всматривалась в прекрасное, одухотворенное лицо Шулима словно в чудесное видение, в святой лик.

НАРЦИСС ВОЙЦЕХОВСКИЙ

Три дня они шли гуськом. Первым — Николай Чутких, за ним Бронислав, Леша Шулим, три вьючных лошади с продуктами и инструментом, а замыкали цепочку три плотника, нанятые Николаем на полгода для помощи при постройке дома. Утром четвертого дня, прошагав часа два под гору, они наконец пришли к цели.

— Здесь, ребята,— сказал Чутких, присаживаясь на берегу ручья.— Ну как, нравится?

Они не знали, что ответить... Кругом деревья, такая же тайга, как внизу, только место повыше, ветерок чувствуется, это хорошо, гнус меньше донимать будет.

— Вот вырубим лес, и такой вид откроется... Елки-палки!

Ему верили на слово.

— Отдохнем малость, поедим — и за дело. К вечеру каждый из нас должен себе поставить балаган.

Развьючили лошадей, достали припасы, подкрепились, напились чаю, затем Николай приступил к работе и велел им делать то же, что и он.

Он вырезал четыре длинных шеста, разветвленных на концах в виде рогатины, вкопал в землю первую пару в форме раскрытых ножниц и скрепил концы веревкой, затем в трех шагах так же установил вторую пару, сверху соединил их толстым бревном, и получился треугольный остов шалаша. Затем, надрезав кору на деревьях сверху и снизу по кругу и еще по вертикали, стал снимать большущие куски коры, длиною в человеческий рост и шириною в стол, заготовил их штук пятнадцать, обложил остов, и балаган был готов. Теперь он принялся готовить спальное место.

— На спальное место, ребята, сил не жалейте. Ведь на нем полгода спать придется. Оно должно быть сухим, мягким и слегка пружинить.

В головах и в ногах он вбил в землю рядами развилистые колышки, пространство между ними устлал мягкими ветвями лиственницы, сверху положил шесты так, чтобы концы каждого легли в развилины колышков; получилось нечто вроде решетки, на которую он натаскал мха, и все это сверху прикрыл дерюгой.

— Вообще-то положено подстилать шкуру кабана или изюбра, но на худой конец сойдет и дерюжка.

Он сел на свою «постель», покачался.

— Кровать, как в иркутской «Аркадии»! Делайте, ребята, поживее, чтобы к вечеру у нас было шесть таких аркадий.

Бронислав, управившись со своим балаганом, кинул на мох сложенную бурку, разжег у входа костер из трех хитроумно уложенных чурбаков и заснул мертвым сном...

Назавтра поднялись чуть свет, позавтракали и приступили к работе. На намеченном под дом месте Николай вбил в землю колышек с веревкой, отмерил семь шагов, вбил второй колышек, натянул веревку, зашагал дальше и так отметил длину дома — семнадцать шагов, ширину — семь. Бронислав с Лешей начали копать довольно глубокий котлован под фундамент; треть его — под погреб — углубили еще на два метра. А Николай с плотниками заготавливали строительный лес. Выбирали лиственницы не слишком толстые, но и не тонкие, прямые как стрела и достаточно высокие. Бронислав с Лешей то и дело слышали металлический лязг пилы, сначала недолгий — обреченное на гибель дерево подпиливали с той стороны, куда оно должно было упасть. Потом пилили долго — с противоположной стороны до тех пор, пока двуручная пила не уходила в дерево вся, тогда забивали березовый клин, еще чуть-чуть подпиливали, после чего раздавался оглушительный грохот падения.

Так прошел день — Бронислав с Лешей копали, а Николай с плотниками в две пилы валили деревья. Вечером у костра Николай объяснял, что дом должен быть удобный и просторный, с парадным крыльцом в виде веранды и сенями, откуда пойдет лестница наверх. А под лестницей будет погреб. Сени разделят дом на две половины, в одной комната, в другой комната с кухней, а у кухни тоже свои сени и крыльцо. Две печи — большая кухонная, которая будет обогревать также смежную комнату, и кафельная в комнате на второй половине. Ту часть кухонной печи, что будет выходить в комнату, они тоже выложат кафелем. Зотов продал ему из своих запасов стекло и кафель, замечательный кафель, он не забыл про самородок, найденный Николаем в желудке у глухаря и проданный ему заодно с тайной места охоты. Именно поэтому Зотов, обнаруживший там богатое месторождение, назвал прииск и свою резиденцию «Самородок». Не забыл... За стеклом и кафелем они пойдут с Брониславом, когда он закончит рыть котлован под фундамент и погреб...

На следующий день Бронислав сделал открытие. Камни, которые он выбирал вместе с землей, показались ему уж очень ровными, словно обработанными человеческой рукой, а найдя кусок стены, он больше не сомневался. Позвал Николая, тот осмотрел остатки стены, уходившие за пределы фундамента, в сторону лежащего неподалеку громадного одинокого валуна. Сняв слой земли, они увидели, что верхушка валуна аккуратно срезана и отполирована, как стол. Тогда они обратили внимание и на густой кустарник за валуном, начали сквозь него продираться, копать и обнаружили развалины какого-то каменного строения. Значит, здесь когда-то жили люди, умевшие строить каменные дома, люди из далекого прошлого, раз на этом месте успел вырасти многовековый лес.