Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская

Глава одиннадцатая

Когда катер вернулся к пирсу, уже было изрядно темно. На пирсе горел фонарь, вокруг плафона которого крутились стаи мошек. Один из охранников принял швартовый конец. Второй поднялся на борт, помог сойти на берег братьям Пинегиным и гостю, после чего прихватил мешок с добычей. Поднял его и восхитился:

– Килограммов двадцать – не меньше. – Заглянул внутрь мешка. – Одни сиги.

– Там и два хариуса есть, каждый по килограмму, не меньше, – сообщил брат Иван. – А всякую мелочь вроде окуней и плотвы мы, как обычно, отпустили.

Рыбу забрали охранники, которым было велено закоптить весь улов. Гончаров шел рядом с братом писателя, по-прежнему пытаясь вспомнить этого человека. Вошли в дом, снова оказались в огромной гостиной с пустыми диванами и креслами. Местный житель спал, посапывая, положив голову на барную стойку.

– Какая у него замечательная жизнь! – восхитился брат писателя. – Ничто его не волнует, не важно, какие события случаются в мире, что происходит в собственном доме. Выпил, поспал. Открыл глаза, значит, можно еще выпить.

Потомок ушкуйников оторвал голову от стойки и спросил:

– А где я?

– В раю, – ответил писатель.

– А-а, ну тогда налейте еще, – с трудом выдавил из себя местный житель и снова положил голову на стойку.

– Как он с барного стульчика не упал? – удивился Гончаров.

– Русский человек способен и не на такие подвиги, – заметил Пинегин. – Тут один мужик пошел зимой в собственную баню, до которой было шагов двадцать, если не меньше. Сидел там до глубокой ночи, пока ему не приспичило выйти во двор. Вышел, как водится, нагишом, то есть без трусов и носков. Под утро жена решила проверить, как там у мужа дела: мало ли, угорел или шашлыком подавился – был такой случай. Так вот, мужа нет. А баня почти остыла. Во дворе мужа нет, в сенях и в доме тоже. Короче, пошла она по следу… Потом выяснилось, что он почему-то направился в чем мать родила по льду через озеро. Женщина нашла его на другом берегу в двенадцати километрах в чужой бане, где он распивал самогон с незнакомым ему другим мужиком, выясняя при этом, кто у кого в гостях. Мороз в ту ночь был за двадцать градусов. «Костя!» – позвала мужа истосковавшаяся по супругу баба. Обернулись оба мужика, потом стали внимательно разглядывать друг друга, выясняя, кто из них Костя и чья это женщина.

– Удивительная история, – восхитился подполковник, – какой еще народ на такое способен!

– Но мне больше нравится другой местный подвиг, – продолжил писатель, – это когда здешний житель решил отремонтировать колодец. С помощью соседей снял ворот и первый венец, а потом вдруг вспомнили, что нарушили обычай: перед началом ремонта колодца следовало рюмку поднять за успех безнадежного дела. Сели и выпили: сначала за успех, потом за работу, потом за колодец, потом за обычай, затем еще за что-то… Короче, очень скоро решили проверить, кто из троих самый ловкий. На словах выяснить это не удалось, но драться не стали, а договорились провести опыт. Каждый должен был по секундомеру залезть на крышу дома, разбежаться и прыгнуть в подготовленный колодец солдатиком. Или уж как получится. Первым залез хозяин, разбежался и прыгнул. Колодец, я вам скажу, был метрах в пяти от стены дома. На удивление собравшейся толпы соседей хозяин попал в колодец очень точно, и все услышали громкое «плю-юх!». А потом оттуда донесся громкий мат. Мало того что колодец оказался мелкий, там еще лежал полиэтиленовый пакет с восьмью бутылками пива, которые хозяин положил в колодец за год до этого для охлаждения и забыл про них. Вот так, – подытожил Пинегин, – у меня подобных историй на восемь авторских листов, а надо десять, чтобы книжка получилась на триста двадцать страниц. Но мне кажется, что за пару месяцев я наберу недостающее с лихвой. А еще был случай в деревне Никола Рожок, когда один скромный парень пошел свататься и для смелости принял на грудь стакан самогона…

– Хватит! – не выдержал брат писателя. – Давайте ужинать, что ли. А то эти истории могут быть бесконечными. Все мы знаем, на что способны русские мужики, когда выпьют.

– А когда русские мужики трезвые, они могут совершать совсем уж невероятные вещи, но почему-то стесняются этого, – согласился Гончаров.

Расселись в креслах вокруг журнального столика, и брат писателя спросил, не хочет ли кто ужинать. Пинегин ответил, что для ужина уже поздновато, а вот чаю попить можно и в самый раз для этого время, потому что завтра ни покоса, ни уборочной не предвидится.

– С чем только чай будем пить? – поинтересовался гость.

– С черничными пирогами. А чай будет из самовара, со смородиновым листом и с мятой, если никто не возражает.

Никто спорить не стал.

– Я раньше очень любил сладкое, – вспомнил брат Иван, – все десерты мира перепробовал. Особенно любил печенье макарон…

– Я в курсе, – проявил свою осведомленность Гончаров, – это такие французские кокосовые печенья с фруктовой начинкой. Вы, Иван Иванович, с какой предпочитали? Я слышал об одном известном человеке, который любил печенье макарон с малиновым джемом.

Брат писателя напрягся. Посмотрел на Пинегина, потом откинулся на спинку кресла:

– Как вы меня нашли? Кто-то меня сдал? Лиля?

– Как я мог вас найти, ведь вы изменили внешность, и документы у вас сейчас другие – абсолютно чистые, в чем я не сомневаюсь ни секунды. Лиля мне ничего не сказала, откуда она может знать, что вы живы? Об этом мог знать только Альберт Светловидов, но его накачали алкоголем и вместе с машиной сбросили в овраг. Но мне кажется, что и он ничего никому не сказал, иначе бы вас нашел не я, а другие люди, и гораздо раньше… Вы сами знаете, кто охотился за вашими капиталами.

Брат писателя, оказавшийся на самом деле Львом Борисовичем Карпоносенко, задумался, посмотрел на потолок, как будто искал ответа там или где-то еще выше, взглянул на гостя и кивнул:

– Знаю. Я даже пытался бороться с ними, но там слишком мощная организация.

– Незаконная организация или официально зарегистрированная где-то?

– Простите, я неправильно выразился. Я хотел сказать, что за моими деньгами, да и не только за моими, охотится компания или группа лиц, занимающих высокие должности и рвущихся к абсолютной власти, чтобы уже ничего не могло сдержать их. По крайней мере, за последние три года два олигарха были убиты ими. Один перед смертью успел распылить свои капиталы, вернее, за него это сделали другие. После чего тот человек умер в больнице от сердечного приступа. Другой пытался, как и я, сопротивляться: