Девять принцев Амбера - Роджер Желязны

Флагманский корабль эскадры направился прямо к моему, и я тоже вращал штурвал, двигаясь навстречу. Мы могли бы связаться через колоду, но Каин этого не сделал, а он сейчас занимал более сильное положение. Следовательно, фамильный этикет разрешал ему использовать те средства, которые он найдет нужным. Он явно хотел, чтобы об этом разговоре было известно всем, потому что он крикнул мне в рупор:

— Корвин! Немедленно сдай командование своим флотом! Я превосхожу тебя в численной силе! Тебе не пробиться!

Я посмотрел на него через небольшое отделяющее нас водное пространство и поднес рупор к губам.

— А как же наше соглашение?

— Аннулировано и не имеет больше силы. У тебя слишком мало сил, чтобы нанести Амберу хоть какой-нибудь серьезный ущерб, поэтому лучше пощади жизнь людей и сдайся сейчас.

Я посмотрел через левое плечо на солнце.

— Выслушай меня, брат Каин, и в таком случае позволь мне созвать совет капитанов: тогда я дам тебе ответ, как только солнце окажется в зените.

— Хорошо, — он не колебался ни минуты. — Думаю, они по достоинству оценят то положение, в которое вы попали.

Я отвернулся и приказал отвести корабль к остальной группе судов, которая стояла поодоль. Если бы я попытался скрыться, Каин начал бы преследовать меня по Отражениям, уничтожая мои корабли один за другим. Порохом на настоящей Земле воспользоваться было нельзя — он не воспламенялся, — но если бы зашли по Отражениям достаточно далеко, то загремят и пушки. У Каина они есть, а если я исчезну, то флот не сможет плыть без меня по Отражениям и останется в этих водах как мишень для Каина. Так что, куда ни кинь, что бы я ни сделал, мы или погибли, или надо сдаваться в плен.

Я вытащил карту Блейза и сконцентрировался. Через некоторое время фигура на картине зашевелилась.

— Да? — сказал он, голос его был возбужден. Я даже слышал вокруг него шум битвы.

— У меня неприятности. Мы прошли, но у меня осталось всего семьдесят три корабля, и Каин приказал нам сдаться в плен до полудня.

— Черт бы его побрал. Мне не удалось продвинуться так далеко, как тебе. Сейчас тут битва, причем довольно жаркая. Целый кавалерийский полк рубит нас на куски. Так что я не могу дать тебе никакого совета. У меня хватает своих неприятностей. Поступай как сочтешь нужным. Они опять атакуют!

И контакт был прерван. Я вытащил карту Жерара и вновь сконцентрировался. Когда мы начали говорить, мне показалось, что я вижу за его спиной берег. Мне показалось, что я узнал его. Если мои догадки верны, то он сейчас находится в южных водах. Мне не хотелось напоминать ему наш разговор. Я просто спросил, может ли он помочь мне против Каина, и захочет ли он это сделать. В ответ он сказал:

— Я только согласился пропустить тебя. Вот почему я увел эскадру на юг. Я не мог бы прийти к тебе на помощь вовремя, если бы и захотел. И я никогда не обещал тебе помочь убить нашего брата.

И прежде, чем я ответил, он прервал связь. Он был прав, конечно. Он согласился предоставить мне возможность победить, а не выигрывать за меня битву. Что же мне оставалось делать? Да, Рэндом был прав.

Я закурил сигарету и стал шагать взад и вперед по палубе. Утро давно уже кончилось, туман исчез и солнце ласково припекало мои плечи. Скоро будет полдень. Может быть, часа через два… Я задумчиво тасовал колоду и прикинул ее на руке. Конечно, я могу с ее помощью устроить поединок воли либо с Эриком, либо с Каином. Такую власть карты нам тоже давали. Они были сделаны таким образом по повелению Оберона сумасшедшим художником Дворкиным Барименом, старичком с ненормальными глазами, который был волшебником, святым или психом — тут мнения расходились — из какого-то далекого Отражения, где Отец спас его от уготованной ему ужасной судьбы, которую он сам на себя навлек. Подробности были неизвестны, но с тех самых пор он был не в себе. Но, тем не менее, он был великим художником, и никто не отрицал, что он обладает какой-то странной силой. Он исчез много веков тому назад, после того, как создал карты и сложил Лабиринт в Амбере. Мы часто разговаривали о нем, но никто из нас не знал, где он может быть, куда скрылся. Может, Отец просто прикончил его, чтобы сохранить его секреты.

Каин, однако, будет готов к такому нападению, и, наверное, мне не удастся его сломить, хотя держать его мне скорее всего удастся. Но и в этом случае почти наверняка его капитанам был отдан приказ на тот случай: атаковать. Эрик же будет готов ко всему. Правда, если мне ничего не остается делать, то это все-таки хоть какой-то выход. Терять мне было нечего, кроме, разве, моей души.

Затем существовала еще карта с Амбером. Я мог бы попасть туда в мгновение ока и попробовать убить Эрика, но, как я высчитал, шансов на успех у меня было один на миллион.

Я хотел умереть, сражаясь, но гибель окружающих меня людей была при этом бессмысленна. Может моя кровь была недостаточно чиста, несмотря на то, что я прошел Лабиринт. У настоящего принца Амбера не могло быть таких мыслей, и в голове не было места ненужной или даже нужной жалости. Я решил, что века, проведенные мною на Земле, изменили меня, возможно, расслабили, сделали непохожим на остальных моих братьев. Я решил сдать флот, а затем с помощью карты с изображением Амбера проникнуть в город и вызвать Эрика на дуэль не на жизнь, а на смерть. Он будет дурак, если согласится. Но какого черта! Как я уже говорил, мне больше ничего не оставалось. Я повернулся, чтобы высказать свою волю офицерам, и в этот самый момент чужая воля пригнула меня к земле, и у меня перехватило дыхание.

Я почувствовал контакт связи, и с большим трудом выдавил сквозь крепко сжатые зубы:

— Кто?

Ответа не было, но что-то продолжало сдавливать мой мозг со страшной силой, и я с трудом боролся, чтобы окончательно не быть подавленным, не покориться чужой воле. Через некоторое время, когда он увидел, что меня невозможно сложить без долгой борьбы, голос Эрика раздался в моих ушах, как бы принесенный порывом ветра. Он спросил:

— Как поживаешь, братец? Как дела?

— Неважно, — сказал или подумал я, и он усмехнулся, хотя голос у него был тоже напряженным от нашей борьбы.

— Как мне жаль. Если бы ты тогда вернулся с тем, чтобы поддержать меня, то я много бы выиграл от такого сотрудничества. Сейчас я только повеселюсь, уничтожая вас.

Я не ответил ему сразу, начав борьбу с ним не на шутку, всей своей силой воли. Он слегка отступил при этом бешеном натиске, но тем не менее ему удалось удержать меня, если не подавить.

Если бы в этот момент один из нас хоть на долю секунды отвлек бы внимание, мы могли бы войти в физический контакт, или бы один из нас получил неоспоримое преимущество на ментальном уровне. Теперь я ясно мог его видеть в его дворцовых покоях. Но если бы один из нас сделал бы хоть малейшее движение, то другой тут же попал бы под его полную власть. Поэтому мы напряженно уставились друг на друга, так что со стороны было непонятно, какая между нами шла борьба. Ну что ж, одну из моих проблем он сам и решил, начав первым атаку на меня. Карту с моим изображением он держал в левой руке, и брови его были нахмурены от напряжения. Я пытался найти в нем хоть малейшую слабину, но ее не было. Люди пытались что-то сказать мне, но я их не слышал, ни одного слова.