Девять принцев Амбера - Роджер Желязны

Мы шли весь день и часть ночи, и началась оттепель. Блейз подгонял войска, чтобы как можно скорее вывести их из холодного Отражения. Карта с изображением Амбера указывала, что там была уже теплая сухая осень, а мы все ближе и ближе подходили к реальной Земле.

К полуночи второго дня нашего похода мы уже испытали снежную бурю, холодный дождь, теплый дождь и нормальную сухую погоду. Был отдан приказ устроить лагерь, а потом выставить тройные караулы.

Если учесть, что наши солдаты были вымотаны до предела, значит, нам следовало ожидать нападения. Но наше войско действительно настолько устало, что почти не могло идти дальше.

Нападение произошло несколькими часами позже, и во главе его стоял Джулиан, насколько я понял потом, по описанию тех, кто уцелел.

Удар последовал по самой уязвимой нашей позиции — периферии основного лагеря. Знай я, что это был Джулиан, я использовал бы его карту, чтобы подавить его, но я узнал об этом только после.

Казалось, наши войска начали терять присутствие духа, но они подчинялись приказу идти вперед.

Мы потеряли примерно две тысячи человек, когда внезапно наступила зима, и я пока еще не знал, скольких уничтожил Джулиан.

На следующий день мы попадали в засаду за засадой. Такое крупное войско как наше не могло противопоставить ничего серьезного против тех коротких рейдов, которые Джулиан устраивал на наши фланги. Нам удалось уничтожить несколько его солдат, но совсем немного, одного на каждые десять наших.

В полдень мы пересекли долину, идущую параллельно морскому берегу. Лес Арденна был от нас к северу и слева. Амбер — точно впереди. Легкий прохладный бриз был напоен запахами земли и сладкими запахами растений. Изредка с деревьев падали листья. Амбер лежал от нас в восьмидесяти милях и виднелся лишь как небольшое сверкание за горизонтом. В это утро стали собираться облака, пошел дождь, молнии засверкали с неба. Затем ураган прекратился так быстро, как и начался. Через некоторое время мы почувствовали запах дыма.

Еще через некоторое время мы уже видели его, повсюду вокруг нас он поднимался вверх. Затем вверх и вниз начали подниматься языки пламени. Они крадучись подступили к нам, становилось все жарче и в задних рядах уже началась паника.

Раздались крики, колонны войск сломали свой строй и кинулись вперед. Мы побежали.

Хлопья пепла падали на нас со всех сторон, а дым становился все гуще и гуще. Мы неслись вперед, и огонь, казалось, подступал к нам все ближе и ближе. Целые простыни огня застилали небо, с которого непрерывно доносились раскаты грома, а жаркие волны нахлынули на нас, омывая со всех сторон. Деревья, мимо которых мы бежали, почернели, листья скрючились, а кустарник задымился. Насколько хватало глаз, впереди нас не ожидало ничего, кроме аллеи огня. Мы побежали быстрее, не сомневаясь, что скоро будет еще хуже. И мы не ошиблись.

Деревья-великаны начали падать поперек нашего пути. Мы перепрыгивали их, обходили с другой стороны. Наконец мы обошли их всех.

Жара стояла удушающая, дышать было тяжело. Олени, волки, лисы неслись прямо на нас, вместе с нами, не обращая внимания на своих собственных врагов. А воздух над клубами дыма, казалось, был наполнен криками птиц. Они пачкали прямо на нас, но мы этого уже не замечали.

Поджечь этот странный лес, так же легко уязвимый, как Арденнский, казалось мне святотатством. Но Эрик был принцем Амбера и скоро будет его королем. И, может быть, будь я на его месте, я тоже…

Волосы и брови мои были подпалены, в горле пересохло. Сколько людей нам будет это стоить? — подумал я.

Семьдесят миль покрытой лесом равнины лежало между нами и Амбером, и около тридцати миль мы уже прошли по лесу.

— Блейз! — хрипло крикнул я. — Через две три мили отсюда дорога приведет к развилке. Первая тропа довольно быстро приведет нас к реке Ойзен, которая впадает в море! Я думаю, это наш единственный шанс! Вся Гарнатская Долина будет выжжена! Наше единственное спасение — вовремя достичь воды!

Он кивнул. Мы понеслись вперед с удвоенной силой, но огонь опережал нас.

Мы, однако, добрались до развилки, сбивая пламя с наших дымящихся одежд, вытирая копоть с глаз, выплевывая пепел из пересохших ртов, проводя руками по волосам, где тлели маленькие угольки.

— Еще с четверть мили, не больше, — сказал я.

Несколько раз меня ударяли падающие ветви. Мое лицо и все открытые участки кожи пульсировали от лихорадочной боли, да и все остальное тело было не лучше. Мы бежали по горящей траве вниз по склону холма и, добежав до его подножья и увидев впереди воду, мы побежали еще быстрее, хотя раньше считали, что это невозможно. Мы бросились в реку с разбега, и ее холодная прохлада обняла нас.

Мы с Блейзом старались плыть как можно ближе друг к другу, а течение подхватывало нас и несло по извилистому руслу Ойзена. Ветви деревьев над нашими головами были похожи на огненные лучи в соборе. Когда они с треском ломались и падали, то нам приходилось либо уворачиваться, либо нырять как можно глубже, чтобы избежать ненужных ожогов. Вода вокруг шипела, по ней плыли обуглившиеся деревяшки, а головы уцелевших воинов, плывущих за нами, были похожи на кокосовые орехи.

Воды были темны и прохладны, наши ожоги начали болеть, мы дрожали и зубы у нас стучали.

Горящий лес мы оставили за собой через несколько миль и перед нами расстлалась плоская низкая долина, ведущая к морю. Это было идеальным местом для засады лучников Джулиана, решил я. Я сказал об этом Блейзу, он согласился со мной, но заметил, что не знает, чем тут можно помочь. Я вынужден был с ним согласиться.

Лес все еще горел повсюду вокруг нас, и мы плыли по течению.

Казалось, прошли долгие часы, хотя на самом деле это, конечно, было не так, прежде чем мои страхи превратились в действительность и на нас посыпались стрелы.

Я нырнул и долгое время плыл под водой. Так как я плыл по течению, то мне удалось преодолеть большое расстояние прежде, чем я снова вынырнул. Но когда это произошло, вокуг меня опять начали сыпаться стрелы.

Один бог знает, какая из этих стрел могла бы оказаться для меня последней, но я не стал ждать, а опять набрал полную грудь воздуха и нырнул. Рука моя коснулась дна. Я наощипь пробирался сквозь подводные камни.

Я плыл так долго, как только мог, а затем выплыл у правого берега, постепенно выдыхая воздух по мере того, как приближался к поверхности.

Я вынырнул, глубоко вдохнил ртом воздух и нырнул вновь, даже не посмотрев, в каком месте реки я нахожусь. Я плыл до тех пор, пока мои легкие, казалось, не начали разрываться, а потом опять вынырнул. На этот раз мне не повезло. Одна из стрел вонзилась мне в бицепс. Мне удалось нырнуть вновь и сломать ее у наконечника, когда я достиг дна. Потом я вытащил острие, продолжая плыть наподобие лягушки, извиваясь всем телом и помогая себе одной рукой. Когда я в следующий раз вынырну, то буду просто мишенью для стрелков — это я понимал.