Девять принцев Амбера - Роджер Желязны

Нет ответа. Я снова сел за стол, поставив рядом небольшую рюмку виски. Я перебрал всю колоду, нашел карту Отца.

Оберон, Повелитель Амбера, стоял передо мной в зеленых с золотом одеждах. Высокий, широкоплечий, с густой черной бородой, подернутой серебряными нитями, с такими же волосами. С зелеными кольцами в золотой оправе и зеленоватой шпагой. Когда-то мне казалось, что ничто не сможет сместить бессмертного короля с трона Амбера. Что произошло? Я все еще не знал этого. Но он исчез. Как встретил отец свой конец? Я уставился на карту и стал концентрироваться. Ничего… Нет, ничего… Что-то? Да, что-то.

Я почувствовал ответ, даже, скорее, ответное движение, почти незаметное, и фигура на карте чуть изменила позу и съежилась до тени человека, который когда-то был моим отцом.

— Отец? — позвал я. Молчание. — Отец?

— Да…

Голосом слабым и далеким, как шум моря в морской раковине, едва слышный шелест.

— Где ты? Что случилось?

— Я… — долгое молчание.

— Да? Это Корвин, твой сын. Что такое произошло в Амбере, что ты ушел?

— Кончилось мое время.

Голос звучал еще дальше, еще приглушеннее.

— Ты хочешь сказать, что отрекся от престола? Никто из братьев ничего мне не говорил, а я недостаточно им доверяю, чтобы спрашивать. Сейчас Эрик захватил Город, а Джулиан сторожит Арденнский Лес. Каин и Жерар патрулируют море. Блейз объявил войну им всем, и я с Блейзом. Скажи, чего ты хочешь, отец?

— Ты — единственный из всех, кто спросил, — выдохнул он. — Да…

— Что «да»?

— Да, боритесь против них.

— А как ты? Я могу помочь тебе? Как?

— Мне… уже нельзя помочь. Взойди на трон…

— Я? Или вместе с Блейзом?

— Ты!

— Да?

— Я даю тебе свое благословение… Займи трон и поспеши с этим!

— Но почему, отец?

— У меня не хватает дыхания. Займи трон!

Затем и он тоже исчез.

Значит, мой отец был жив. Это было интересно. Что же теперь делать? Я прихлебывал виски и думал.

Однако, главное то, что он жив. И он был королем Амбера. Почему он ушел? Куда? Зачем, почему и все такое? Кто знает? Не я. А значит, сейчас больше не о чем говорить. Однако…

Я не мог сообразить, что к чему. У нас с отцом никогда не было особо хороших отношений. Правда, я не ненавидел его, как Рэндом или некоторые другие. Но так же верно и то, что у меня не было особенных причин любить его. Это был человек большой, могущественный, и он сидел на троне. Вот и все. В нем была также почти вся история Амбера, какой мы ее знали, а история Амбера простирается назад на столько тысячелетий, что им можно потерять счет. Вот и весь сказ. Я допил свой виски и пошел спать.

На следующее утро я присутствовал на военном совете генерального штаба Блейза. У него было четыре адмирала, каждый из которых командовал четвертью флота, и целый ворох армейских офицеров. Всего присутствовало около тридцати высоких чинов, больших и красных или маленьких и волосатых.

Заседание длилось четыре часа, затем мы все сделали перерыв, чтобы перекусить. Было решено, что мы выступим через три дня. Так как, чтобы открыть путь в Амбер, требовался один из нас — человек королевской крови — то мне предстояло занять место на флагмане флотилии, а Блейзу — провести войска через земли Отражений. Меня это тревожило, и я спросил его, что бы он делал в том случае, если бы я не появился вовсе и не предложил бы ему свою помощь? В ответ я услышал две вещи: во-первых, ему пришлось бы тогда все сделать одному, то есть сначала провести флот и оставить его на большом расстоянии от берега, а потом вернуться на единственном корабле в Авернус и вывести солдат в заранее намеченное место встречи; и, во-вторых, что все это время он искал среди Отражений одного из своих братьев, который согласился бы ему помочь.

Второй его план показался мне не совсем реальным, хотя, в принципе, и исполнимым. Что же касается первого, то у него просто бы ничего не вышло, потому что флот находился бы слишком далеко в море, чтобы видеть какие-либо сигналы с суши, а прийти в условленное место, да еще в точно назначенное время, учитывая не только препятствия на пути, но и те непредвиденные обстоятельства, когда речь шла о такой большой армии, было практически совсем невозможно.

Но я всегда считал Блейза блестящим стратегом, и когда он разложил передо мной карты Амбера и его пригородов, которые он сам составил, и объяснил мне тактику, которой собирался придерживаться, я увидел в нем самого настоящего принца Амбера, почти безупречного в своем амплуа.

Единственная неприятность заключалась в том, что выступали мы тоже против принца Амбера, да еще того, который в настоящее время занимал куда более выгодную позицию. Я был встревожен, но с приближением коронации прямое нападение оставалось единственным нашим выходом, и я решил ни о чем не думать и следовать избранным путем. Если мы проиграем, наша песенка спета. Но у Блейза была армия и были планы, чего не было у меня.

Я проходил по землям Авернуса, глядя на его долины, покрытые нежным туманом, на его пропасти и дымящие кратеры вулканов, на его яркое солнце на этом совершенно сумасшедшем небе; я думал о его холодных, от которых по телу шла дрожь, ночах и слишком жарких днях, о множестве его скал в темном песке, о его больших пурпурных растениях, похожих на бесформенные кактусы. И в полдень второго дня, стоя на скале, возвышающейся над морем, под шапкой киноварных облаков, я решил про себя, что мне нравится это место, и что если сыны его погибнут в смертном бою за богов, я сделаю его бессмертным в песне, если мне удастся ее создать.

Стараясь не думать о своих страхах и сомнениях, я взашел на флагманский корабль флотилии и принял командование. И если нам удастся задуманное, то деяния наши навсегда будут запечатлены в залах бессмертных. Я был их проводником и открывателем пути. Я повелевал!

Мы отплыли на следующий день. Я ввел корабли в шторм, и мы вышли из него значительно ближе к месту нашего назначения. Я провел эскадру вокруг водяных смерчей, и мне все удалось. Затем мы проплыли через каменную мель, и воды после нее стали темнее. Их цвет начал приближаться к цвету Амбера. Итак, я все еще знал, как это делается. Я мог влиять на нашу судьбу в пространстве и времени. Я мог провести нас домой. То есть, ко мне домой.

Я провел корабли мимо странных островов, где зеленые птицы каркали, а зеленые обезьяны висели на деревьях, как фрукты, раскачиваясь, иногда вереща и кидая в море камнями. Я повел корабли далеко в море, а затем обратно к берегу.

Блейз тем временем делал марш-бросок по равнинам. Своим шестым чувством я знал, что он проведет свои войска, какие бы препятствия ни ставил ему на пути Эрик. Я держал с ним связь с помощью карт и узнавал о всех его потерях. Десять тысяч он потерял при странном землетрясении, пять — в битве. Двадцать тысяч погибло или пропало без вести в джунглях в Отражении, которое я не узнал, когда напалм падал на них сверху с каких-то жужжащих предметов, проносившихся над их головами. Шесть тысяч дезертировало в одном из Отражений, которое выглядело как рай, который был им обещан, судьба пятисот солдат, пересекавших пустыню, где над ними внезапно вспыхнуло грибовидное облако, была неизвестна; восемь тысяч солдат были уничтожены почти мгновенно в долине, где какие-то военные машины появились совершенно неожиданно и открыли огонь. Тысяча человек заболело, и их пришлось оставить. Двести — умерло при переправах через водные препятствия, пятьдесят четыре — погибло на дуэлях, которые они затеяли между собой, триста — погибло, отравившись незнакомыми фруктами, тысяча была уничтожена неожиданным нападением целого стада животных, похожих на бизонов, семьдесят три — пропали, когда их походные палатки загорелись, полторы тысячи были сметены ураганным ветром, неожиданно подувшим из-за голубых холмов, две тысячи были смяты наводнением.