Полуночное танго - Наталья Калинина

— Мы ее не искали.

Плетнев услышал, как у калитки остановилась машина, увидел двух милиционеров, неторопливо идущих к дому. Рядом с ними семенила запыхавшаяся Марьяна в белом накрахмаленном халате.

Со стороны улицы у забора уже маячила круглая, словно подсолнух, голова Саранчихи, к которой вскоре присоединилось несколько таких же любопытных станичных баб.

— Да, прямо скажем, поганое дельце, — изрек пожилой майор, расположившись со своим коллегой после осмотра дома и сада за столиком под вишней. — Сюда бы не мешало эксперта из города. Да ведь не пришлют. Вот и крутись тут со своими ограниченными возможностями: ни лаборатории, ни навыков. Привыкли мы тут с пьяницами и прочими бузотерами воевать. Эх, ну надо же такому случиться! — Майор сокрушенно крякнул. — Ну ладно, была не была. Может, подозреваете кого-либо? Может, пострадавшей кто-то угрожал или, как говорится, зуб на нее имел?

Плетнев усмехнулся наивности майора, задающего явно непрофессиональные вопросы.

— Маму в станице уважают, — ответила Лиза. — На последнем родительском собрании все в один голос уговаривали ее повременить с уходом на пенсию, хотя по возрасту ей давным-давно пора.

— Ну… а может, с ней какие-то давние счеты сводили? Знаете, как оно бывает: тянется ниточка из прошлого, а потом вдруг оказывается, что это не ниточка, а бикфордов шнур. Ладно, вы тут подумайте, а я еще пострадавшую расспрошу, когда Степаныч допустит к ней нашего брата. А пульку-то все-таки хорошо бы найти. Куда она могла запропаститься? Вроде бы щелей в полу нету. И хорошо, если бы вы вспомнили, на ком из гостей были резиновые сапоги сорок четвертого размера. Эх, пульку бы, пульку найти…

… — У тебя сегодня нет вызовов? — спросила Лиза у Марьяны, когда милицейский «газик» отъехал от калитки. — Я хотела после обеда к маме съездить. Сашка Саранцев вызвался подвезти на молоковозе.

— Я сегодня за медикаментами собиралась. Заодно и к Ларе зайду. Ты уж теперь не бросай дом. Домовладелица.

Лиза словно не заметила явной подковырки.

— Ты же обычно по четвергам за медикаментами ездишь. И с утра.

— Ильинична звонила, велела, чтоб я сегодня приехала, — пояснила Марьяна. — Она с завтрашнего дня на ревизию закрывается.

— Тогда я завтра маму проведаю, — сказала Лиза. — Туда подвезет кто-нибудь, а назад сама дойду.

— Может, проводите до медпункта, Сергей Михайлович? — поднимаясь со скамейки, спросила Марьяна. — Конечно, если хотите, оставайтесь с Лизочкой. — Она улыбнулась. — Просто я думала, нам с вами по пути.

Она кокетливо поправила сбившуюся косынку. Когда они вышли за калитку, сказала тихо и совсем другим голосом:

— Ваш брат у Саранцевых сегодня ночевал. К Сашке среди ночи ввалился — весь в глине и здорово выпивши. Уже после того, как в Ларису стреляли. Сашка прибежал за мной, когда я медпункт открывала. Насилу, говорит, утра дождались. Пить ему ни грамма нельзя с таким сердцем.

— Он у них?

— Обещал меня дождаться. Я его на моторке до райцентра подброшу.

— Мне нужно с ним поговорить. Я…

— Я сама поговорю, — перебила его Марьяна. — Вы человек… хоть и не чужой, а все-таки пришлый. Извините, если обидела, да только сейчас не до обид.

— Интересно, по какому такому праву вы все на себя берете? — Плетнев поймал себя на том, что его задело слово «пришлый». — Вам он ни кум, ни сват…

— У меня на него свои права. Ясно? И я никому их уступать не собираюсь. А вы… вы к нему настороженно относитесь — я это всей кожей чувствую. Ну и что, если человек в тюрьме срок отсидел?

— Ничего, разумеется, однако ж…

— Вот видите. Нет, к Михаилу я вас не пущу, так и знайте. Даже если бы он в Ларку и стрелял, я бы сроду никому про это не сказала. Ни под какой пыткой. Ларка еще не того заслуживает.

Плетнев удивленно посмотрел на Марьяну. Она улыбалась как ни в чем не бывало. Будто не она, а кто-то другой только что произнес эти чудовищные слова.

«Нужно Алене дать весточку, — размышлял Плетнев, поднимаясь по ветхим ступенькам к себе. — Она думает, я над заявкой потею, пытаясь втиснуть гибкие творческие идеи в негнущиеся рамки кинопроизводства, а я тут сам в такие рамки попал!.. Да нет, Михаил скорее всего и ни при чем, однако тот майор недаром спрашивал про какой-то зуб. Если принять во внимание, что здесь все и всё друг про друга знают, нетрудно вспомнить, что у Мишки есть причина иметь зуб на Ларису Фоминичну. Это и Марьяна подтвердила. Ишь как она ее полоснула! Мишка, Мишка, неужели ты мог?.. Нужно что-то предпринять, не то наша славная районная милиция таких дров наломает! Тем более что тень в первую очередь падает на тех, кто побывал в местах не столь отдаленных. Черт побери, еще не хватало иметь в анкете брата-уголовника!»

Как жаль, что рядом нет Алены, с ее непоколебимой логикой, с ее иронией, трезвым, спокойным взглядом на жизнь.

Надо бы отправить ей в Дубулты телеграмму. Такую, например: «Творю, скучаю, нет мне без вас жизни».

Алена была умной женщиной, и Плетнев, оглядываясь на прошлое, подчас думал о том, что с женой ему крупно повезло. Без Алены он вряд ли бы достиг того, чего все-таки достиг.

Учились в одном институте, он — робкий, застенчивый деревенский парень, она — красивая, привлекательная, уверенная в себе. Уже на втором курсе Алена снималась в кино, давала интервью прессе. Его же путь к успеху был ухабистым и далеко не прямым. Да что сейчас вспоминать об этом! Вытянул, одолел заслоны, попал, что называется, в обойму. Алене спасибо за преданность, веру в его талант, наконец, за крепкую бескорыстную поддержку Плетнева со стороны ее знаменитого отца.

Алена уже давно не снималась в кино, хотя как дочь известного кинорежиссера и жена далеко небезызвестного сценариста могла рассчитывать на хорошие роли.

— Или кино, или семья, — заявила как-то Алена, вернувшись из очередной длительной киноэкспедиции. — Тем более что Джульетты Мазины из меня не получилось. Прощайте, вы, девичьи сладкие мечты! Дом, милый дом…

Плетнев был очень благодарен жене за ее мужественное решение.

«Вот только выясню, причастен ли к преступлению Михаил, и сразу махну к ним, — пообещал он себе. — Заявку, в конце концов, и в Дубултах можно написать… А Лиза какая-то холодная, слишком уж бесстрастная, — ни с того ни с сего подумал он. — Может, она хорошо освоила приемы аутогенной тренировки? Нет, дело скорее всего в том, что Лиза очень скрытная. И каждое слово у нее на вес золота. Удивительный типаж. Хотя нет, почему удивительный? Лиза — тип русской женщины, сложившийся не за одно столетие. Где, как не в глухой провинции, сохраниться этому интересному, в настоящее время уже немногочисленному племени людей, бескорыстно вкладывающих в любимое дело душу, силы, умение и получающих от этого истинное удовлетворение?»