Последний спартанец. Разгромить Ксеркса! - Виктор Поротников

Ведя беседу, Эфхенор и Еврибиад сидели на грубых стульях возле очага. У Эфхенора опять разболелась когда-то покалеченная нога, поэтому он уселся таким образом, чтобы жар от раскаленных углей прогревал его больное место.

Еврибиад заговорил об Аристодеме, желая выяснить, насколько сильно Эфхенор настроен против него. Все-таки эфор-эпоним имеет решающий голос в коллегии эфоров по любому вопросу. Даже если Еврибиаду удастся убедить прочих эфоров помиловать Аристодема, запрет со стороны Эфхенора перечеркнет все его усилия.

– Не понимаю твоей озабоченности, друг мой, – молвил Эфхенор, потирая свою больную ногу и поглядывая на Еврибиада не то с недоумением, не то с укором. – Насколько мне известно, твоя супруга расторгла помолвку вашей дочери с Аристодемом. Зачем тебе ворошить это дело?

– За тем, что я хорошо знаю Аристодема, – ответил Еврибиад. – Уверен, на него возвели напраслину за его смелый язык. Аристодема обрекла на изгойство предыдущая коллегия эфоров, дабы тем самым заткнуть рты всем недовольным гражданам, коих возмущало то, что Леонид и его телохранители так и не дождались помощи из Спарты.

– Говори сразу, что ты предлагаешь, – хмуро бросил Эфхенор. – Ты ведь за этим и пришел сюда, не так ли?

– В твоей власти, Эфхенор, вернуть Аристодему его честное имя, – продолжил Еврибиад. – Не только я и моя дочь, но и многие другие лакедемоняне будут признательны тебе за это.

– Если я восстановлю Аристодема, не пролившего ни капли крови, в гражданских правах, то как мне после этого смотреть в глаза родственникам Леарха, покончившего с собой ради искупления той же самой вины, – промолвил Эфхенор, осторожно закинув ногу на ногу. – Смерть Леарха мешает мне совершить этот поступок милосердия, к которому ты меня подталкиваешь, Еврибиад. Вот если бы Леарх был жив, тогда другое дело. Теперь же Аристодему остается либо последовать примеру Леарха, либо жить в позоре. – Эфхенор пожал плечами, всем своим видом показывая своему гостю, что закон в данном случае сильнее его воли.

– Как скоро у нас забывают заслуги гражданина перед отечеством, – нахмурился Еврибиад. – Как часто наши власти жертвуют лучшими гражданами, прикрываясь словами о благе государства.

После этих слов Еврибиада Эфхенор набычился и помрачнел. Его широкое лицо с густой бородой и выпуклым упрямым лбом напряглось, с него мигом слетело выражение сдержанной учтивости.

– Тебя печалит гибель Леонида. – Эфхенор понимающе покивал головой, глядя на Еврибиада. – Но к чему эти упреки? Эфоры не скрывали от Леонида текст Дельфийского оракула, обещавшего спасение Лакедемону ценой гибели одного из спартанских царей. Леонид сам выбрал свой жребий.

Еврибиад встал со стула, собираясь уходить. Он задержал свой испытующий холодный взгляд на Эфхеноре, развалившемся на стуле, и спросил:

– А ты сам выбрал бы такой жребий, если бы был царем Спарты?

Эфхенор невольно стушевался и растерянно заморгал глазами, как напроказивший мальчишка. Вопрос Еврибиада явно застал Эфхенора врасплох. Затянувшаяся пауза стала красноречивым ответом эфора-эпонима Еврибиаду.

Презрительно усмехнувшись, Еврибиад произнес прощальные слова хозяину дома и направился к выходу с гордо поднятой головой.

Уязвленный Эфхенор раздраженно бросил вслед Еврибиаду:

– Почему ты не сбриваешь усы? Это нарушение закона! Если завтра увижу тебя с усами, оштрафую, так и знай!

В коридоре, освещенном масляными светильниками, Еврибиад увидел молодую рабыню, занятую починкой прохудившейся корзины. Рабыня была стройна и миловидна. Видавший виды серый химатион висел на ней рваными лохмотьями. Сквозь дыры на плечах и спине невольницы были видны кровавые рубцы от плети. При виде Еврибиада рабыня склонилась в поклоне, свесив чуть ли не до пола свои растрепанные косы.

Раб-привратник тоже поклонился Еврибиаду, отворяя тяжелую дверь на улицу. Под глазом у раба виднелся синяк, а его костлявые руки были исхлестаны розгами. Видимо, во время наказания невольник пытался закрываться от ударов руками. Привратник был закутан в старый рваный плащ неопределенного цвета.

Еврибиад знал, что Эфхенор и его жена очень жестоки в обращении со своими рабами. Их невольники постоянно голодны, всегда избиты и ходят в жалком рванье.

«Наверно, Эфхенор упивается своей властью, истязая рабов, – думал Еврибиад, шагая по продуваемой ветром улице в сторону своего дома. – Эфхенор и меня готов оштрафовать за любой пустяк с чувством мстительного превосходства в душе. Тщеславный осел! И как такие ничтожества пролезают в эфоры!»

Глава вторая. Царица Горго

Мысли Еврибиада перескочили на Аристодема. Где его искать? Как ему помочь? Имеет ли смысл обращаться за содействием к царю Леотихиду?

«У Леотихида сейчас гостит Фемистокл, – размышлял Еврибиад, свернув в переулок. – Леотихиду ныне не до Аристодема. Пожалуй, Леотихид в этом деле мне не помощник!»

Неожиданно Еврибиад столкнулся лицом к лицу с самим Аристодемом, которого он поначалу не узнал, поскольку тот был в широкополой пастушеской шапке, надвинутой на брови. На широкие плечи Аристодема был накинут темный шерстяной плащ. Если бы Аристодем первым не поприветствовал Еврибиада, то он прошел бы мимо него.

– Ну, здравствуй, дружок! – воскликнул Еврибиад, встряхнув Аристодема за плечи. – Вот так встреча! Рад тебя видеть!..

В следующий миг Еврибиад опасливо огляделся по сторонам: ведь если кто-нибудь донесет эфорам, что он вступил в разговор с изгоем Аристодемом, то ему не избежать крупного штрафа. К счастью, переулок, подернутый голубыми сумерками, был пустынен.

– И я рад видеть тебя, наварх! – негромко обронил Аристодем. – Горго сказала мне, что ты уже вернулся в Спарту. Поздравляю тебя с победой над флотом Ксеркса!

– Что?… Ты встречаешься с Горго? – изумился Еврибиад. – Где ты с ней видишься?

– Я уже более десяти дней ночую у нее в доме, – так же тихо ответил Аристодем. – Летом я ночевал в шалаше из камыша за рекой Эврот. Горго знала об этом, ее рабыни подкармливали меня тайком. Теперь заметно похолодало, поэтому Горго настояла на том, чтобы я ночевал в ее доме. Я и сейчас направляюсь туда.

– Неужели Горго совсем не страшится гнева эфоров? – невольно вырвалось у Еврибиада.

– Горго никого не страшится, – произнес Аристодем с легким вызовом в голосе. – Она же вдова Леонида, павшего геройской смертью в Фермопилах. Что ей могут сделать эфоры? Эти жалкие тупицы, облеченные властью!

Со слов Алкибии Еврибиад знал, что доблестная гибель Леонида вознесла Горго на пьедестал невиданного уважения, почти преклонения. Спартанцы и периэки при встречах с Горго не только кланяются ей, но, наперебой предлагают свои услуги. Торговцы с рынка бесплатно доставляют в дом вдовы Леонида любые продукты. Продавцы дров везут на двор Горго сухой хворост и тоже не берут денег за это. Водоносы приносят Горго чистейшую воду из горных родников, наотрез отказываясь от любой оплаты. Всюду, где речь заходит о царе Леониде, тут же непременно упоминается и Горго, которая не может простить эфорам их бездействия и открыто изливает на них свою ненависть.