Последний спартанец. Разгромить Ксеркса! - Виктор Поротников

– Где будет жить Фемистокл, находясь в Спарте? – поинтересовалась Алкибия. Она даже забыла про яства, увлеченная восхищенными отзывами супруга о Фемистокле.

– Фемистокл будет гостить в доме Леотихида, – ответил Еврибиад, отправив в рот очередной кусочек жареной баранины. – Ты же знаешь, дорогая, что дом Леотихида является самым роскошным в Спарте. Там частенько размещают на постой иноземных послов. К тому же Леотихид дружен с Фемистоклом. Они познакомились в прошлом году в Коринфе, когда только-только начались переговоры между Афинами и Спартой о создании Синедриона.

– Но ты же ближе знаком с Фемистоклом, Еврибиад, – промолвила Алкибия. – Ты делил с ним опасности войны, значит, Фемистокл для тебя есть больший друг, нежели для Леотихида, который не участвовал ни в одном сражении с варварами. По-моему, тебе следовало пригласить Фемистокла в свой дом.

– Действительно, отец, не многовато ли чести для Леотихида, этого пустобреха, принимать в своем доме знаменитого Фемистокла! – согласилась с матерью Диномаха.

– Не забывай, дочь, – со вздохом обронил Еврибиад, – Леотихид царского рода, поэтому его слово весомее моего. Пусть Леотихид не сражался с персами, зато он представлял Спарту в Синедрионе, а это тоже немаловажно.

– Кто-то треплет языком в Синедрионе и протирает сиденья на советах, а кто-то сражается с персами у Фермопил… – сквозь зубы процедила Диномаха и тут же опустила глаза под строгим взглядом матери.

Диномаха недолюбливала Леотихида за его распущенный нрав и полное отсутствие полководческих способностей. Спартанские цари являлись прежде всего полководцами, поскольку Лакедемон с момента своего образования вел постоянные войны. Однако не все спартанские цари отличались воинственностью, попадались среди них и такие, кто был совершенно непригоден для командования войском. В царском роду Эврипонтидов кроме Леотихида неумелым военачальником был также его прадед Гиппократид.

Неприязненная реплика Диномахи дала повод Еврибиаду заговорить о доблестной гибели царя Леонида и о печальной судьбе Аристодема, лишенного гражданских прав по решению эфоров.

– Будь стойкой и послушной закону, дочь моя, – молвил Еврибиад. – Согласен с тобой, что Аристодем не трус, но все обстоятельства против него, к сожалению. Твоя мать поступила правильно, расторгнув твою помолвку с Аристодемом. Ты не можешь быть невестой изгоя.

– А если я люблю Аристодема, отец! – с вызовом в голосе произнесла Диномаха.

– Чувствами придется поступиться, дочь моя, – непреклонно промолвил Еврибиад. – Прояви волю и характер, как ты это делаешь на состязаниях в борьбе и беге. Хвала богам, в Лакедемоне хватает отважных юношей и кроме Аристодема.

– Как легко ты отвернулся от Аристодема, отец, – с горечью сказала Диномаха. – Ведь ты же видел его в битвах. Выходит, ты веришь лживому навету эфоров, мигом позабыв о былых военных подвигах Аристодема. Всем в Спарте понятно, что эфоры взъелись на Аристодема за его смелые речи. Аристодем открыто обвиняет эфоров в преступной медлительности, которая и погубила царя Леонида. Так что законы Ликурга тут ни при чем!

Выскочив из-за стола, Диномаха выбежала из трапезной, едва не сбив с ног рабыню, которая несла на подносе яблоки, груши и айву.

– Я говорила тебе, что все обстоит очень серьезно, – негромко заметила Алкибия, обменявшись взглядом с мужем. – Надо что-то делать, Еврибиад. Не держать же нам Диномаху днем и ночью под замком.

– Я сегодня же поговорю с эфорами, – сказал Еврибиад. – Кстати, кто именно прошел в новую коллегию на этих выборах?

Алкибия перечислила поименно состав новой коллегии эфоров.

Выслушав ее, Еврибиад помрачнел. Среди вновь избранных эфоров не оказалось ни одного сторонника Агиадов, приверженцев наступательной войны с персами. В эфоры-эпонимы прошел и вовсе Эфхенор, сын Тимархида, давний недоброжелатель Еврибиада.

Скрепя сердце, Еврибиад отправился прямо домой к Эфхенору, узнав, что тот уже покинул здание эфорейона. Небесный свод на западе окрасился пурпуром скрывшегося за горами солнца. По узким улицам Спарты ветер гнал сухую опавшую листву. Дом Эфхенора находился через две улицы от дома Еврибиада.

Эфхенор встретил Еврибиада с радушной улыбкой. Впрочем, эта улыбка Эфхенора могла обмануть кого угодно, но только не Еврибиада. Лет пятнадцать тому назад в одном из сражений с аргосцами Эфхенор получил тяжелую рану в ногу. С той поры он заметно хромал. От военных походов Эфхенор был отстранен, и это сильно его уязвляло. Эфхенор, пользуясь своими связями в среде спартанской знати, внес на рассмотрение совета старейшин предложение, разрешающее спартанским военачальникам с незначительными увечьями выступать в поход верхом на коне. Обсуждение предложения Эфхенора вызвало бурные споры в герусии. Ведь различные увечья вследствие ранений имели многие спартанские граждане, отчисленные за это из войска.

В ту пору царем на троне Агиадов был Клеомен, старший брат Леонида. Клеомен имел сильное влияние на старейшин, которые под его давлением отвергли предложение Эфхенора о введении конницы в спартанском войске.

Эфхенор затаил злобу против Клеомена. И когда Клеомен попытался низвергнуть владычество эфоров, добиваясь для себя неограниченной власти, то Эфхенор оказался в числе заговорщиков, убивших Клеомена. Не ладил Эфхенор и с Леонидом, сменившим Клеомена на троне Агиадов. Леонид тоже выступал против создания даже небольшого конного отряда в армии лакедемонян. Леонид полагал, что это приведет к неизбежному расколу среди граждан Лакедемона, ибо конные воины станут более привилегированными по сравнению с пехотой.

Прекрасным примером этого могут служить те из греческих государств, в которых имеется конница. Прежде всего Фессалия и Беотия.

Спартанские граждане сами себя называли «гомеями», то есть «равными». Это равенство подразумевало не только одинаковый у всех имущественный ценз, но и равенство в боевом строю, где цари и военачальники стоят плечом к плечу с простыми воинами в пешей фаланге.

Разговор между Эфхенором и Еврибиадом состоялся в центральном помещении дома, где был расположен большой очаг, пышущий жаром. Дом Эфхенора был невелик и довольно неказист с виду, как и большинство жилищ в Спарте. Законы Ликурга запрещали спартанцам гоняться за роскошью в быту, поэтому всякий гражданин, построивший дом крупнее и наряднее соседних домов, подвергался всеобщему осуждению. Не приветствовались в Лакедемоне и роскошные одежды, и слишком изысканные яства, и стремление к длинным витиеватым речам…

Ведя беседу, Эфхенор и Еврибиад сидели на грубых стульях возле очага. У Эфхенора опять разболелась когда-то покалеченная нога, поэтому он уселся таким образом, чтобы жар от раскаленных углей прогревал его больное место.