Последний спартанец. Разгромить Ксеркса! - Виктор Поротников

В те времена конницы в спартанском войске не было. Основой ударной мощи лакедемонян являлась пешая фаланга, состоявшая из нескольких тысяч гоплитов. Не было лошадей и в обозе спартанского войска, их заменяли мулы и ослы.

Лошадей спартанцы разводили исключительно для конных прогулок в мирное время, а также для состязаний на колесницах в Олимпии и на местных празднествах в честь богов.

Состав гиппеев обновлялся каждый год путем голосования всех полноправных граждан. Это происходило осенью, когда проходили перевыборы эфоров. Каждый спартанец, имеющий право голоса, писал на восковой табличке имена тех сограждан, которые, по его мнению, достойны быть царскими телохранителями. Все таблички с именами попадали в руки старейшин, которые и зачисляли в гиппеи тех граждан, чьи имена чаще упоминались в этих списках.

Аристодем состоял в отряде царских телохранителей шесть лет подряд, так как он славился своим мужеством. Когда началась война с персами и царь Леонид ушел к Фермопилам вместе со своими телохранителями, то среди них находился и Аристодем.

Поскольку эллинское войско, собравшееся у Фермопил, было невелико, поэтому Леонид разослал гонцов в разные области Эллады, прося скорее прислать помощь. Одним из этих гонцов оказался Аристодем. Побывав в Элиде и в Ахайе, Аристодем на обратном пути к Фермопилам узнал, что Леонид и все его телохранители погибли в неравной битве с персами, прикрывая отход греческого войска. Какой-то изменник показал варварам обходную тропу по горам, этим и воспользовался Ксеркс, двинув отборные персидские отряды в тыл эллинского войска.

Аристодему ничего не оставалось, как отправиться в Спарту. Вместе с Аристодемом в Лакедемон прибыл другой гонец Леонида по имени Леарх. Он тоже ездил за подмогой и таким образом избежал гибели во время трагической развязки у Фермопил. По законам Спарты, Аристодем и Леарх считались трусами, поскольку они не разделили героическую гибель отряда Леонида. Эфоры обвинили Аристодема и Леарха в том, что те якобы намеренно задержались в пути, желая уцелеть. Оба лишились гражданских прав и всенародно объявлялись «задрожавшими», это означало, что отныне никто из спартанцев не имеет права здороваться с ними на улице, впускать их к себе домой и вообще оказывать им какую-либо помощь. Всякий гражданин, нарушивший эти запреты, облагался штрафом.

Такой позор можно было смыть только кровью. Леарху его мать сама дала меч, чтобы он покончил с собой. После этого эфоры сняли обвинения с Леарха.

Аристодем не последовал примеру Леарха. Он считал, что спартанцу более пристало заканчивать свой жизненный путь в сражении с врагами. На упреки недоброжелателей Аристодем отвечал, что он никогда не спасался бегством от опасностей и невзгод, а самоубийство, по его разумению, и есть самое настоящее бегство от жизненных трудностей. «Не смертью, но своею жизнью я докажу эфорам, что они возвели на меня напраслину», – молвил Аристодем.

Опала, которой подвергся Аристодем, грозила лишением гражданских прав и его детям. По этой причине Алкибия расторгла помолвку своей дочери с Аристодемом, не дожидаясь возвращения мужа из морского похода. Аристодем отнесся с пониманием к такому поступку Алкибии. Однако Диномаха наперекор матери продолжала тайком встречаться с Аристодемом.

– Если Диномаха вдруг забеременеет от Аристодема, то тем самым она навлечет величайший позор на нашу семью, – жаловалась супругу Алкибия. – Мои уговоры не действуют на Диномаху. Она заявляет, что любит Аристодема и не собирается его бросать. Поговорил бы ты с нею, Еврибиад. Ты же умел находить общий язык с Диномахой.

– Непременно поговорю, дорогая, – сказал Еврибиад. – Мне ведь не безразлична ее судьба. Где она сейчас?

– Последние два дня я держу Диномаху взаперти, – ответила Алкибия, в голосе которой прозвучали нотки раздражения. – Эта дерзкая девчонка совершенно отбилась от рук! Она смеет дерзить мне, словно я ей чужая!

– Где ты ее заперла? – Еврибиад поднялся с кресла, собираясь немедленно встретиться с дочерью.

– В гостевой комнате, – сказала Алкибия и тоже встала. – Милый, может, сначала умоешься с дороги. Я велю рабыням накрыть на стол. Мы пообедаем вместе: ты, я и Диномаха. За обедом и потолкуем о наболевшем.

– Что ж, прекрасная мысль! – Еврибиад обнял супругу. – У нас в доме есть горячая вода? Хочу выкупаться и смыть с себя дорожную пыль.

Алкибия удалилась, чтобы отдать необходимые распоряжения служанкам, а заодно выпустить из домашнего заточения свою строптивую дочь. Пусть Диномаха порадуется возвращению отца из долгого, но победоносного похода!

Из Коринфа до Спарты Еврибиад добирался сухопутными дорогами. Он сопровождал афинских послов во главе с Фемистоклом, которые собирались в узком кругу обсудить со спартанскими эфорами продолжение войны с персами будущим летом. Кроме Еврибиада Фемистокла и его свиту оберегали в пути спартанский царь Леотихид и его слуги. Леотихид представлял Лакедемон на осенних заседаниях Синедриона.

Спартанские триеры возвращались домой под началом Филохара и симбулея Динона. Путь по морю в это время года был более опасным из-за штормов, поэтому Еврибиад и Леотихид убедили афинских послов добираться до Спарты по суше. Был конец ноября.

Диномаха очень походила на мать не только чертами лица, но и строением тела, все члены которого были красивы и соразмерны. Диномахе было семнадцать лет. Она была довольно высока ростом, в ее движениях проглядывались ловкость и грация, как у пантеры. Это стало результатом постоянных физических упражнений в палестре и на стадии, которые являются обязательным элементом воспитания всех спартанских девушек. По законам Ликурга женщинам Лакедемона было запрещено заниматься рукоделием и ведением домашнего хозяйства, спартанки были обязаны лишь следить за своим здоровьем и внешностью, дабы рожать крепких и красивых детей.

Напряженность, с некоторых пор возникшая между Диномахой и ее матерью, с появлением Еврибиада исчезла. Во всяком случае, сидя за обеденным столом вместе с Еврибиадом, мать и дочь смотрелись как лучшие подруги.

За трапезой говорил в основном Еврибиад, который сначала рассказал жене и дочери о главных событиях в морской войне с персами, о походе против греков-изменников и о последних решениях Синедриона. Затем Еврибиад поведал о Фемистокле, герое Саламинской победы, который прибыл в Лакедемон, дабы укрепить союз афинян и спартанцев, на чьих плечах лежит основная тяжесть борьбы с персидским нашествием.

– Где будет жить Фемистокл, находясь в Спарте? – поинтересовалась Алкибия. Она даже забыла про яства, увлеченная восхищенными отзывами супруга о Фемистокле.