Эмигрантское чтиво - Асия Караева

костюмов на выбор и адрес, где я смогу заказать костюм. Мой выбор пал на роль Джессики Рэббит. Интересно, как буду выглядеть в рыжем парике. Самое время попробовать!

Мия

«Я попробую обнулить свою жизнь»

Привет, дорогая Мия,

Не беспокойся это просто фраза из песни[1] группы Velvet Underground. Знаю, о чём предупреждал мой отец. Я потеряла ребенка. Но со мной сейчас всё нормально.

Когда это произошло, у меня было чувство будто потеряла часть себя. И боль никак не могла пройти. Я пошла к другу Матиаса. Его имя Нил, но все зовут его Сид Вишес[2]. Нил очень на него похож и ведёт себя так же. Мы заходили к Нилу вместе с Матиасом. Очень давно. Мы немного экспериментировали с наркотиками — курили героин. Я курила всего несколько раз, а Матиас больше. Он сказал, что потом ему было плохо, его рвало, так что он решил, что не стоит этим больше заниматься.

Мне нужно было что-то сделать с моим состоянием. Слишком много бессонных ночей, а крепкий алкоголь не помогал. Необходимо более сильное лекарство. Так что решила пойти к Сиду Вишесу. Знаю, что я ему нравилась, когда мы все вместе ходили на готические вечеринки.

Я попросила его помочь. Сначала он был удивлён, даже шокирован, несмотря на то, что, кажется, уже был под кайфом.

— Не хочу идти на Истегаде[3] и покупать там, — начала объяснять я, — мне продадут какое-то дерьмо. Пожалуйста, мне нужна вмазка. Обещаю — больше никогда не попрошу.

Он ничего не сказал. Я положила перед ним тысячу крон.

— Я итак это сделаю. Но без твоей помощи будет не безопасно. Пожалуйста, купи мне стаф для инъекции. Не хочу курить. Нужно, чтобы меня вышибло.

Сид Вишес снова промолчал. Тогда я села в старое кресло из облезающего дерматина, всем видом показывая, что не собираюсь уходить.

Наконец Сид Вишес встал и попросил меня подождать. Прошло около часа. Он пришёл с беловато-сероватым порошком. Он терпеливо нагревал его в ложке, пока тот не стал пениться, превращаясь в жидкость коричневого цвета.

Через несколько минут после инъекции, приятная теплая волна разлилась по всему телу. Мои переживания остались где-то очень далеко. И боли больше не было. Воздух пах шоколадом. Я отключилась. Я попала в старую Бухару. Из холодного тёмного зиндана меня вызволил дервиш[4]. Он помог мне сесть в повозку и накрыл тёплым войлочным покрывалом. Лошади поскакали по тёмным пустынным улицам. Самаркандские ворота, через которые мы выезжали из Бухары, были открыты. Светало. Я любовалась плодородными оазисами бухарских земель с их многочисленными посёлками, богатыми садами и шумными арыками, берущими свою жизнь от множества каналов великой реки Зеравшан, которую в древности называли золотоносной. Высокие чинары блестели в лучах солнца на фоне ярко-синего неба. Хлопок уже собрали, в то время как налитые кровью гранаты ждали своей очереди. Вскоре их сладковато-терпким вкусом будут наслаждаться как тучные беки, так и простые жители. Осень щедро одаривает всех.

Оазисы постепенно сменились бесплодной степью и солончаками. Вдруг вдали показались мощные стены с высокими башнями.

— Это Рабат-и-Малик, древний караван-сарай, который когда-то являлся роскошным пристанищем для путников на перепутье дорог Великого шелкового пути, — сообщил дервиш.

Подъехав ближе, мы вышли из повозки, чтобы получше рассмотреть величественные сооружения Рабат-и Малика. За крепостными стенами перед нами предстал великолепный арочный портал, покрытый узорчатым ганчем, раскрашенным в яркие цвета. Мы зашли в украшенную колоннами просторную галерею заброшенного дворца, ещё не утратившего былого великолепия. Солнце стояло в зените, опаляя жгучими лучами безмолвную степь, но здесь, во дворце, было свежо и прохладно.

— Как странно, что в этих прекрасных стенах больше никто не обитает и не гостит! — воскликнула я.

— Да, — после некоторого раздумья согласился со мной дервиш. — А через несколько веков и мощные стены будут разрушены неумолимым временем.

Он немного помолчал, а потом сказал:

— Поэтому надо возводить храм, которому не страшен ни ливень, ни ураган, ни время…

— А как возвести такой храм? — спросила я.

— Такой храм возможно возвести только в твоей душе, — ответил дервиш.

Я проснулась. Сид Вишес спал. Я тихо вышла из квартиры и взяла такси до моего дома.

Я не буду больше этого делать. Обещаю. Я видела так много людей, которые в буквальном смысле заживо разлагались. Эмигранты из постсоветского пространства. Тех, кого я знаю. И их очень много. Когда больше не осталось иллюзий. Что тогда? Может лучше остаться в собственной стране, мечтая о далёком чужом крае с молочными реками и кисельными берегами, думая о том, что в нём найдется место и для тебя?

Меньше, чем за год после употребления героина, твоя кожа поблекнет и потеряет цвет, начнут выпадать зубы, а глаза станут мёртвыми и под ними появятся тёмные круги. Состаришься лет на десять. Внешность героинового наркомана не скрыть, все люди вокруг будут знать твой постыдный секрет. А в один прекрасный день ты начнёшь воровать в магазинах, чтобы достать деньги на героин и будешь просыпаться от забытья в общественном туалете, потому что это ближайшее место, где после покупки можно вмазаться. И тебе будет абсолютно наплевать на запах мочи и грязь.

Я исцелюсь от своей боли. Знаю это. Пожалуйста, не волнуйся.

Я прочитала твоё последнее письмо о Дон Жуане. Боль любви пройдет. Поверь. Я так много лет была вместе с Матиасом, и, как видишь, на пути к исцелению. Боль пройдет. Всё, что произошло между тобой и Дон Жуаном — только к лучшему. Наслаждайся деньгами и трать их с осторожностью.

Я так тебя люблю!

Анара

[1] «I’m gonna try to nullify my life» — «Я попробую обнулить свою жизнь» — фраза из песни «Heroin» («Героин») группы Velvet Underground.

[2] Сид Вишес — басист британской панк-группы Sex Pistols, умер в 22 года от смертельной дозы героина.

[3] Истегаде — улица в Копенгагене, где можно купить тяжелые наркотики.

[4] О снах Анары. В первом сне она видит себя мальчиком-кочевником. Убегающий манул, которого она приручила с помощью волшебного эликсира, то есть любви, — это Матиас, который убегает в США. А мальчик-кочевник (Анара) заключен в подземелье, из которого его освобождает дервиш. Эгоистичное желание Анары обладать Матиасом — это эмир, который заключает Анару в тюрьму. Дервиш — это отказ от эго и от эгоистичных желаний обладать другим человеком. Анара может обрести свободу только тогда, когда станет относиться к Матиасу, как независимому от нее человеку, а не как к веще или прирученному животному, которое всё время при ней.

Письмо из Монпелье

Моя дорогая Мия,

Прошло больше пяти месяцев, а я ничего от тебя не слышала! Кажется, что прошло несколько лет. В моей жизни всё изменилось.

Последний год обучения на степень магистра я выбрала провести во Франции. В Дании, мы общались с Матиасом по телефону. Он всё еще находился в Штатах. Сейчас связь с ним полностью потеряна. Я приняла решение поставить точку над умирающими отношениями и прогнать навсегда призрак нашей любви.

Я ему позвонила:

— Кажется, пришло время дать друг другу свободу. Бессмысленно продолжать эту медленную пытку.

Какое-то время он молчал, а потом произнёс:

— Тебе решать. Поступай так, как будет лучше для тебя. Я всё пойму.

— Я верну деньги, которые привезла твоя тётя.

— Можешь себя не утруждать, — был его ответ.

Тем не менее, я верну ему деньги. Когда он вернется в Данию. Если он когда-нибудь вернется.

Я подала в разные благотворительные фонды и получила финансирование на учебу. Так что во Франции не бедствую. А ведь в Дании постоянно не хватало денег. Теперь чувствую себя богатой. Большинство вещей в Монпелье намного дешевле, чем в Копенгагене: квартплата, еда, вино.

Да, я живу в Монпелье. Достаточно крупный город на юге Франции, находящийся недалеко от моря. Я езжу на пляж на трамвае. А средневековое здание университета такое красивое! В нём учились Франсуа Рабле и Нострадамус. Медицинский факультет считается самым лучшим во всей Франции. Как и главный госпиталь. Даже Париж