Эмигрантское чтиво - Асия Караева

— Хорошо, — согласилась она. — Но ты не будешь больше говорить с посетителями и должна делать всё, что скажу.

Последующие дни я выполняла самую тяжелую и грязную работу. Вычистила дом и ресторан Шиллингов, искупала их собак и при этом продолжала танцевать стриптиз в клубе. Прошло несколько дней, и я потеряла надежду, что мой голливудский герой материализуется. Его звали герр Зепп. Тем не менее, я упаковала чемодан, обвязав его черным пакетом, и спрятала в контейнере рядом с мусорными ящиками. Через пять дней герр Зепп появился. Он был в компании очень внушительно выглядящих ребят. Их было семь.

Он зашёл в бар и знаком показал, чтобы я молчала. Я подошла к нему, делая вид, что собираюсь его обслужить. Он сказал, чтобы в полночь я стояла рядом с выходом. Я вся дрожала от волнения, но продолжала свои обычные обязанности в клубе. В полночь подошла к выходу. Я услышала выстрелы. Это герр Зепп приказал своей команде полицейских, одетых в штатское, захватить бар. Один из них подбежал ко мне, накрыл пальто и посадил в машину.

Полицейский привез меня в маленькую квартирку, куда через несколько часов прибыл герр Зепп. Он улыбнулся во весь рот, когда меня увидел, а затем налил бренди и забил косяк. Оказалось, что герр Зепп — криминальный полицейский высокого ранга, работавший на швейцарскую полицию. Он рассказал, что швейцарская полиция уже давно следила за Шиллингом. Обвинения против Шиллинга были: торговля наркотиками, торговля людьми и даже убийство. Герр Зепп сказал, чтобы я ни о чём не волновалась, всё будет хорошо. А потом спросил, хотела бы я вернуться домой. Я сказала, что не знала. А через несколько дней он помог мне с документами, чтобы я могла уехать в Данию. Там, по его словам, я смогу попросить убежище. В мою последнюю ночь в квартире, я оделась соблазнительно, накрасилась и спросила герра Зеппа, могла бы я как-то его отблагодарить. Он посмотрел на меня с отеческим выражением лица, обнял и сказал:

— Моё дорогое дитя, считай, что это подарок от незнакомца. В будущем ты не так часто сможешь доверять незнакомцам. А сейчас ложись спать, тебе надо отдохнуть. Завтра предстоит долгое путешествие.

Таким образом, моя дорогая, я смогла встретить тебя. Как видишь, моя история — извращенная сказка про Золушку. Как же я могу заслужить такого человека, как Дон Жуан? Если бы он узнал всю правду, думаешь, стал бы он ко мне относиться добрее? Или история моей жизни ещё больше его оттолкнет? Я никогда ничего ему не расскажу. Поэтому рассказала всё тебе, ведь надо излить душу.

С нетерпением жду твоего письма. И пожалуйста, заботься о себе. Ведь ты скоро будешь мамой.

Что касается рейв-вечеринок, не могу ничего обещать. Это единственное в данный момент, что даёт мне жизнь.

Люблю тебя.

Твоя навеки,

Готическая Золушка Мия

Сон о Бухаре

Моя дорогая Мия,

Какую историю ты рассказала! Тебя не должно волновать, что подумает о твоём прошлом Дон Жуан. Чувствую, что ты очень в него влюблена. Это пугает. Какая же в нём тайна? Он просто богат, влиятелен и, думаю, ему плевать на людей, он только ими пользуется. Он растопчет твою душу. Не позволь ему это!

Время всё излечит, даже любовь. Встреться с Китом и начни строить реалистичные планы о своём будущем. Пришло время.

Мне приснился странный сон о Бухаре. Возможно, он как-то связан с моей беременностью?

Мой отец рассказывал мне о приключениях мальчика-кочевника по имени Адиль, который приехал в Бухару с прирученным манулом и выступал на многочисленных бухарских базарах. При помощи волшебного эликсира мальчик научил манула танцевать. Это было много веков тому назад. Еще до «Большой игры»[1] между Российской и Британской империями за контроль над Средней Азией.

Великий эмир услышал о мальчике-кочевнике и танцующем диком коте и приказал сарбазам[2] привести мальчика во дворец.

Солнечным сентябрьским днём во время исполнения песни на базаре к Адилю подошли сарбазы эмира:

— Сиятельный эмир Бухары желает видеть тебя во дворце. Мы отведём тебя в священный Арк.

Ошеломлённый Адиль безропотно повиновался. Он позвал манула, и они в сопровождении сабразов медленно пошли по немощёным пыльным улицам Бухары, пока не показались высокие стены древней цитадели Арк. Сарбазы провели Адиля во внутренний дворик, по которому важно прогуливались павлины и фазаны, а оттуда во дворец эмира. Такую роскошь мальчик ещё никогда не видел. Витиеватая мозаика сияла и переливалось яркими красками. На полу были постелены мягкие ковры. Адиля отвели в небольшое помещение, где он вместе с манулом прождал около двух часов. Потом за ним пришли люди эмира.

Один из них обратился к Адилю:

— Мальчик, благодари великого Аллаха за удачу и милость светлейшего эмира. Он услышал о танцующем коте и изъявил желание увидеть твоё представление. Эмир сейчас трапезничает. Самое время усладить его лицезрением твоего фокуса.

Адиля привели в зал, украшенный лазурью и золотом, ещё более великолепный, чем предыдущие залы дворца.

На ярких шёлковых подушках полулежал эмир — полный человек с чёрной, но уже седеющей бородой, в атласном расшитом драгоценными камнями халате и белоснежной чалме. Его лицо было необыкновенно бледно, а по равнодушному и тусклому взгляду маленьких глаз можно было догадаться, что этому пресытившемуся всеми благами жизни человеку давно всё опостылело.

— Не стесняйся, маленький кочевник, — ласково обратился эмир к Адилю. — Сыграй на своём инструменте и покажи на что способно твоё животное.

Адиль сел на ковёр и начал играть на домбре. Манул встал рядом с мальчиком, покачивая мордой в такт музыке и готовясь к танцу. Сначала манул медленно приподнялся на задние лапы, а потом, полностью отдавшись музыке, закружился в танце, подпрыгивая и грациозно покачивая грузным телом, ловко вертя передними лапами в такт музыке.

Эмир смеялся от души.

— Твой танцующий дикий кот напомнил мне придворного льстеца. Он так же ловко извивает своё жирное тело в надежде получить мою благосклонность. А теперь ответь, мальчик, сколько хочешь за своего кота? Я щедро заплачу.

У Адиля ёкнуло сердце, и он побледнел.

— О великий эмир, — сказал Адиль дрожащим голосом. — Увы, я не могу продать моего кота. Он — мой единственный друг и утешение в этой далекой от моей Родины земле.

Улыбка сошла с лица эмира. Капризно выпятив нижнюю губу, он пробормотал сквозь зубы:

— Ну что ж, не хочешь продавать, так и не надо. Челядь проводит тебя к выходу. И знай, что в Бухаре запрещено играть на музыкальных инструментах на площадях, это разрешается только в чайхане, — сухо добавил эмир.

Адиль низко поклонился эмиру. Затем слуги привели мальчика и манула во внутренний двор цитадели. Тут выбежал ещё один слуга, шепнув что-то остальным. После чего Адиля вместе с манулом выпроводили из Арка.

Только у мальчика вырвался вздох облегчения, как появились стражники. Предчувствуя недоброе, Адиль крикнул манулу: «Беги во всю прыть, иначе тебя здесь заточат!»

Манул стрелой вырвался из ворот Арка и опрометью помчался через многолюдную площадь Регистан, оставляя после себя клубы пыли. Двое стражников бросились за ним, но им было не угнаться за ловким манулом, рожденным в степях и привыкшим бегать за прыткими полевыми мышками.

В это время другие стражники крепко держали Адиля.

— Бросьте его в зиндан. Пусть посидит и подумает, — приказал начальник стражи.

И бедного Адиля бросили в подземелье. Узников было почти так же много, как людей на бухарском базаре, а теснота ещё хуже, чем у прилавков с самым ходовым товаром. Люди сидели на земле, изредка почесываясь. Кроме клопов и вшей, осуждённых терзали клещи, которых специально разводили, чтобы сделать пребывание в темнице ещё мучительнее. Было холодно, сыро и смрадно. При свете свечи, непонятно как здесь оказавшейся, Адиль смог разглядеть сотоварищей по несчастью. Заключённые были самые разные: от одетых в лохмотья крестьян до зажиточных купцов в дорогих, расшитых золотом чапанах.

— У чиновников эмира совсем не осталось стыда! Мало им обирать и наказывать взрослых, уже и за детей принялись, — пробормотал пожилой бухарский гончар. — За что тебя заточили, бедный мальчик? — обратился он к Адилю.

— Я не захотел продавать эмиру своего кота, — ответил Адиль.

— О, горе