Электрик. Книга 2 - Иннокентий Белов

Но, передумав сразу заходить в дом, копаюсь в кошеле на поясе, возвращаюсь к калитке и выхожу к местным жителям. Нужно их как-то отсюда спровадить, а так как они оказали нам внешне значительное содействие, придется отблагодарить за явное одобрение наших действий, остальную дружескую поддержку и фактически купить хорошее отношение дальше.

ПОЗНАНИЕ подсказывает мне, что эту поддержку очень легко потерять, если не поделиться частью трофеев с местными жителями разбойничьего вида. Поэтому приходится выдавать свои деньги, так как лошади и вещи новых спутников нам самим остро необходимы в дальнейшем путешествии.

Чтобы местные не начали через какое-то время лошадей из отряда норра самоуправно делить, настаивая, что они тоже в схватке участвовали и имеют право на часть трофеев.

Морально, конечно, участвовали на нашей стороне, но сами никого ни разу не ударили, кроме, как подростки щедро закидали камнями и грязью проигравшего главное сражение своей жизни молодого норра.

— С этого норра мне перепало двенадцать золота, вот, выдаю вам половину за помощь! Гульните за нашу общую победу! — и раздаю монету основным местным заводилам.

Им тут хватит купить в соседних деревнях пива и самогона, нажарить мяса, незатейливо порадоваться и забыть пока на время про наш дом.

А утром уже посмотрим, как оно все дальше пойдет.

Мужики ожидаемо здорово обрадовались золоту, тут же повалили куда-то всей толпой делить и тратить честно заработанные своей активной жизненной позицией деньги.

Я же закрыл калитку и подпер ее стоящей тут же скамейкой в виде обычного бревна, теперь так просто ее не распахнуть.

Потом захожу в дом и говорю сидящим так же вокруг стола слугам и стражникам, уже покончившим с едой:

— Располагайтесь на отдых тогда в этой комнате, снимайте и заносите вещи с лошадей. Сегодня ночуем здесь, никуда не едем. Я с вами позже поговорю, что мне от вас требуется. Сушите свою одежду и дров вообще не жалейте!

Так уже говорю, как начальник и командир, вижу, что спорить со мной больше никто не собирается.

Ну, от такого щедрого предложения переночевать под крышей желающих отказываться тоже нет. Поэтому все будущие члены каравана, пока еще не знающие ничего о своей судьбе, скоро выбегают на улицу, разбирают свои вещи и снимают седла с лошадей, занося их тоже под крышу.

В сторону дровника они стараются просто не смотреть, но это нормальное поведение для них сейчас.

Кому хочется увидеть сверкающие испепеляющим гневом глаза своего норра, лежащего в мокрой одежде на прохладном воздухе на холодной земле, да еще здорово избитого, правда, все это за дело с ним случилось.

И тоже не жравшего совсем ничего с утра. Хорошо, что сказать ничего не может, рот занят полезной тряпкой, как бы не задохнулся. Подумав, я признаю эту мысль вполне разумной, однако свои руки его смертью все-таки придется замарать.

Да, видеть своего хозяина-бедолагу глаза в глаза никто не хочет, когда они уже перебрались сушиться в нагретую комнату и только что пообедали, а там еще и ужин хороший будет впереди.

Сейчас куриные кости тоже все сожрали с голодухи, нечего даже бросить благородному норру немного погрызть с земли.

Только его кормить я не стану, не в коня корм, а вот для его спутников готов постараться. Им и теплого помещения для полного счастья хватит, понятное дело, но мое ПОЗНАНИЕ говорит, что после такой ночевки в тепле дома они уже фактически откажутся от своего бывшего хозяина, заведшего всех своих людей в безвыходную ситуацию.

Он-то, может, и доберется до своей тетки в столице королевства, только приедет туда один, продав всех лошадей и безжалостно бросив свое пожилое сопровождение помирать от голода на обочинах дороги.

Ну, еще заберет у них все последнее из ценных вещей и со смехом уедет дальше.

Они теперь для самого норра — однозначно предатели и трусы, поэтому месть будет жестокой.

После того, как все новички собрали свое барахло и готовы лечь спать, я оставляю Фиалу охранять двор со всем старым и новым добром, сам захожу в комнату.

Здесь здорово натоплено и сейчас, после кое-какого обеда и радующего тепла, глаза у немолодых людей прямо неотвратимо смыкаются.

— Поспите до ужина, потом поговорим, — я закрываю дверь в эту комнату, зову Фиалу тоже зайти в нашу вторую, где уже меня ждут Терек с Кситой.

— А двор как же? — спрашивает она.

— Ничего, я за ним через окно посмотрю. Народ пошел деньги наши делить, это дело непростое и надолго, калитку я закрыл. Если кто и махнет через ограду, то я его увижу. Давайте лучше поговорим серьезно, я вам расскажу свои планы и зачем мне эти немолодые люди вообще.

— Да, хотелось бы их услышать? — голос Кситы все так же резок и низок, поэтому я сразу прошу ее помолчать какое-то время.

— Значит, подойдите ко мне все поближе, чтобы я мог тихо говорить, — зову я товарищей пересесть с тех же кроватей ко мне за стол. — Все же они рядом, а мы сейчас их судьбу будем определенно так решать.

Теперь Терек сидит напротив меня, а Ксита с Фиалой сбоку приготовились слушать внимательно.

— Первым делом скажу, что все наши и ваши прежние планы можно сразу забыть теперь.

— Это какие же? — недоуменно басит Терек, и я тут же показываю ему, что он тоже должен говорить тише.

— Да про службу снова наемником. Чтобы за всякие медные монеты свою жизнь класть за всяких титулованных уродов, таких примерно, как тот же граф Апольчивер, например. И про жизнь при монастыре тоже, про работать мне там каким-то бесправным сервом я слышать больше не хочу, — это я уже киваю на девушек.

— Нам нужно осознать, то есть только вам, что эта штука, — и я показываю на свою голову, — она дает нам совсем другие возможности. Другие возможности для другой жизни.

— Какие же именно? — так же скептически спрашивает наемник.

— Почти открыто управлять людьми. Когда ВНУШЕНИЕ у вас поднимется от своего нулевого значения, пожалуй, придется от меня его вам немного передать, то с его помощью люди сами захотят выполнять ваши распоряжения или приказы. Та же МЕНТАЛЬНАЯ СИЛА поможет незаметно ломать сознание врагов и отправлять их в небытие. Для всего этого нужна ЭНЕРГИЯ и побольше. С ней пока и у меня, и у вас имеются определенные проблемы, потому что я свою раздал вам еще раненым тогда.