Цикличность - Виктор Новоселов

– О, прости! – мужчина резко скинул капюшон и улыбнулся мне. Миссу я, конечно, узнал по голосу, только не сразу признал сквозь пелену времени. И тут я посмотрел на человека с посохом…

– Ты?!

– Я тоже не ожидал тебя здесь увидеть. – Сказал, устало улыбнувшись Веллес. – Нам не дали поговорить в крепости.

И тут я понял, кого привезли адепты в свою крепость, загнав лошадей до смерти.

– Кто это? – спросил шепотом Кит, все еще пребывающий в боевой готовности.

– Держи, думаю, тебе пригодится. Это ведь твое? – Веллес протянул мне посох, на который опирался, и когда я внимательнее разглядел его, то понял, что это посох мой.

14. Джесс

«Чудотворцев тренируют сражаться с холодным оружием в защитном ключе, их стиль основан на боевом искусстве моряков Лимфиса и Оберна. Грузовые суда, что ходят в Граничном море, нередко становятся добычей пиратов, и матросы торговых судов годами оттачивали тактики оборонительного боя, постепенно выведя собственный стиль фехтования. Чудотворцы заимствовали его для себя практически без изменений. Ибо обладающим огромной силой чудес, им вовсе не требуется совершенное владение холодным оружием, зачастую им достаточно лишь выиграть себе в бою лишнюю секунду, с чем они крайне эффективно справляются. Достопочтенный Мисса принес в столицу восточный стиль боя на клинках, когда длинное оружие кладется в нерабочую руку, а короткий кинжал или самострел держится в ведущей руке, однако этот стиль не снискал популярности, его изучают единицы. Судьи и слуги хартии предпочитают дальнобойное оружие, а в ближних схватках используют дробящее оружие, дабы увеличить шанс на последующий допрос противника».

Мессин Нетхи «Искусство владения холодным оружием».

863 год со дня Возрождения. Хребты Сиала. Дорога на Харрес.

Каждое утро я просыпаюсь с тяжелой и пустой головой. Мысли цепляются за сознание, но тут же уходят прочь, не оставляя следов. Некоторые из них режут меня, словно ножом. Я гоню их от себя, впрочем, без особого успеха. Днем, занятый рутиной разум немного приходит в норму. Становится чуть легче. Но стоит солнцу коснуться горизонта, как на сердце снова тяжело. Чувство пустоты и отчаяния опускается на меня вместе с покровом ночи, что укрывает мир. Это время покоя и отдыха, но для меня покой нестерпим. Я остаюсь совсем один. Сон не приходит, изматывая тело. И ночь, не принося отдыха, заканчивается серым утром. На этом круг замыкается.

Для меня это хорошо знакомое чувство. Я очень близко познакомился с ним в Терриале. Знаете, как понять кому на похоронах тяжелее всего? Очень просто. Если кто-то плачет в голос и катается по земле, то это – фальшивка. Если человек стоит с отсутствующим взглядом и с трудом сдерживает ухмылку, то именно он, тот кого буквально раздавило горем.

Его мир сломан, его разум затуманен. В таком состоянии сознание не знает, как реагировать, и тело творит ерунду, подчиняясь странным порывам. Я не был на похоронах учителя. Вместо этого я взял свой кошель и, выставляя его напоказ, гулял по рынку Митарра. Уже через час я обнаружил пропажу и радостно рассмеялся. Мне почему-то казалось забавной идеей сделать кого-то счастливее в день похорон наставника. Я неожиданно рассмеялся в толпе, прямо посреди рынка, напугав этим людей. А потом так же неожиданно расплакался, не сходя с места. Я убежал с рыночной площади и спрятался в доме Веллеса. Там я, наконец, освободил свое тело от переживаний. Дал ему избавиться от всего, что назрело внутри. Тело быстро приходит в порядок, а вот разуму требуется куда больше времени.

Так я переживал утрату в этот раз. Все то, что я долго и старательно забывал, вернулось. Словно вновь отрывшееся кровотечение, после поджившего ранения. Богатый жизненный опыт говорил мне о том, что скоро все придет в норму. Точкой перелома можно считать тот момент, когда ты почувствуешь хоть что-то. Боль, радость, тоску – неважно. Главное – вновь обрести возможность чувствовать.

Когда в лихорадке умерла моя сестра, я особенно тяжело переживал. Ведь накануне мне почему-то показалось, что она идет на поправку. А утром ее не стало. Прошло довольно много времени, уже началась весенняя капель, когда я понял, что отпустил сестренку. Я стоял в подворотне и ждал когда булочник выйдет выбрасывать плохой хлеб. Все знали, что он портит его намеренно, дабы отдавать голодранцам в подворотне.

В тот день булочник вышел с черного входа, вдруг поскользнулся и упал на пятую точку. Подгоревший хлеб посыпался по грязной мостовой. Булочник расстроенно раскинул руками, попытался встать, и тут на него нагадила птичка. Прямо на чепец. Бранясь, он замахал кулаком вслед птичке, и в этот момент поскользнулся еще раз. Я не рассмеялся, нет, скорее просто улыбнулся. Но я почувствовал какое-то движение в моей душе. В тот момент я вернулся в мир живых. Точнее, в Терриале это был мир выживших.

Сейчас я еще не пришел в себя. Мир существовал без меня. Отдельно. Я будто бы шел с ним параллельным курсом. Два дня я, тайно, собирался в путь, никому ничего не говоря. К Иррес я совершенно остыл, и моя помолвка была расторгнута довольно нечестным образом. Я уладил дела с дочерью купца при помощи Строккура, чудес и медного кольца оставленного учителем.

В день отъезда партии Исана я просто пришел к северным воротам, ведя свою лошадь под уздцы. Ребята из отряда были рады меня видеть. Даже наемники, что поступили на службу уже здесь, в Митарре, приветствовали меня и говорили какие-то теплые слова.

Простым солдатам всегда проще с «красными». Мы намного больше похожи на обычных людей. Поэтому наемники всегда рады, если в их отряде между человеком в белой накидке и ними оказывалось промежуточное звено в виде человека в красном одеянии.

Исан в этот момент был слишком занят тем, что всеми силами стремился уйти из города, не попавшись на глаза начальнику стражи. Поэтому отряд скоро и не организованно тронулся в путь, невзначай прихватив меня с собой.

Чудотворец заметил меня только через час, когда решил проинспектировать отряд. Я же спокойно ехал среди солдат в хвосте колонны. Мы раскуривали табак и обсуждали охоту на песцов. К слову ни я, ни они в ней ничего не понимали, а я так и песцов никогда не видел. Но это была интересная беседа. Сказать, что Исан был удивлен, увидев меня, словно ничего не сказать.

Он поравнялся со мной и просто молча сверлил взглядом, раздувая свои пышные усы, заиндевевшие на морозе.

– Ты серьезно думал, что я останусь в Митарре? Брошу дело учителя?

– Это уже не дело твоего наставника. Это мое дело. Твоя служба окончена, я уже все уладил. Ты свободен от своей службы.

Он на секунду задумался.

– И, мне показалось, что