Эрик Булатов рассказывает. Мемуары художника - Эрик Владимирович Булатов

предмет на белом фоне? Однозначно невозможно разрешить. В этом для меня смысл картины Малевича. В моей картине такого совсем нет. Черный квадрат у меня представляет некую толщу, глубину черноты. И сквозь эту глубину идет к нам оттуда из-под черного белый свет.

Можно вспомнить и другие картины: «Откуда я знаю куда», например. «Откуда я знаю» белыми буквами написано поверх черного. «Куда» уходит в глубину черноты и написано маленькими буквами, в перспективе сокращая весь текст, и в глубине «Откуда» как бы свет зажигается. Или возможен другой вариант понимания: текст как бы исчезает в черноте, потому что он написан на верхнем крае картины и читается сверху страницы, как полагается, постепенно сокращаясь и уходя в черноту к середине, а снизу навстречу поднимается белый свет на освещенной асфальтовой дороге с разметкой, белыми разделителями, указывающими дорогу в этой черноте. Передний план освещен оттуда же, откуда освещены верхние буквы, тоже уходящие в черноту, в ней исчезающие. Есть два варианта, но я предпочитаю тот, что уходит все-таки в некий свет, наглядно свидетельствующий, что не чернота в основе.

Большое значение для меня имеют мои картины с дверью. На одной просто дверь из комнаты, в которой я как бы присутствую в этой черноте, а в ней белая полоска, и еще кое-где белые точечки. Дверь, щель в двери, чуть-чуть приоткрытая дверь, и оттуда из-за двери белый-белый свет идет и освещает немного передний план, переднюю черноту. На второй картине – реальная комната, с предметами в интерьере, створка двери, открытой в нашу сторону, вполне рельефной, материальной. Она пропускает оттуда белый свет, за дверью все белое.

Вот эти две картины, мне кажется, для меня основные, не только за последнее время, но это в каком-то смысле итог, вывод, полученный в результате многих лет работы. Вера в то, что в основе белый свет. Для меня это как религия. Я верю в это, абсолютно убежден. И для меня свет – это Бог. Он в основе всего и есть, в основе всего мира. Без этого невозможно существование. Так я понимаю, так я верю. Я думаю, что свет есть и в начале, и в конце – везде. Но просто темнота – это уже наше пространство, в котором мы живем. Мы на самом деле находимся в темноте. Нам лишь кажется, что пространство вокруг нас освещенное. Я думаю, что никогда никакой черноты в основе не было. Изначально был свет, а потом сам свет создавал черноту. Там, где его недоставало, не хватало, получалась эта чернота. И она была необходима, конечно. Белое без черного сейчас уже не мыслится, без этого контраста получается серое нейтральное пространство или поверхность. Смешанное черное с белым – это серое, важный цвет, важная тональность.

Наташа

До сих пор я рассказывал не о личных, а только о своих рабочих проблемах, а теперь скажу и о них. Первые мои две женитьбы оказались неудачными. Моя третья женитьба – на Наташе Годзиной – совсем иная история. Наташа играет очень большую роль в моей жизни.

Первый раз я увидел Наташу, когда был в гостях у моего друга. Он только что на ней женился. Однажды я пришел к ним, она лежала больная в постели, с рыжими волосами, раскрасневшаяся, с высокой температурой. На меня произвело сильное впечатление то, что она такая розовая и сияющая, несмотря на болезнь. Долгое время мы с ней практически не общались, потому что тогда она работала по вечерам в музее Бахрушина, проводила экскурсии, читала лекции о театре, занималась классическим балетом. Вечера у нее были заняты, а у меня, наоборот, свободны. Ко мне приходили читать стихи мои друзья (Всеволод Некрасов, например), разговаривали в мастерской. У Наташи не получалось участвовать, и мне казалось, что ей не нравится то, что я делаю, ей не хочется меня видеть. Естественно, я не настаивал ни на чем. Когда ее муж умер (сердечная недостаточность), Наташа продолжала жить со свекровью, в прошлом балериной Большого театра. Атмосфера у них в доме сохранилась очень приятная, и мы с Олегом Васильевым часто их навещали, а потом я и один заходил. Тогда, кстати, я написал картину «Улица Красикова»: это была дорога от метро к Наташиному дому.

В 1978 году обо мне уже появились публикации, упоминали в передачах радиостанции «Голос Америки». На Венецианской биеннале 1978 года (38-я Венецианская биеннале, состоявшаяся в 1978 году, была международной выставкой современного искусства с участием 26 стран. – Прим. ред.) в одном из разделов была афиша, в которой был использован фрагмент моей давней картины «Горизонт». Эта информация дошла до Москвы, и многих участников выставки вызывали в КГБ. Мои друзья посоветовали мне уехать на время из Москвы. Олег Васильев со своей семьей снимал маленький домик в академическом поселке научных работников, можно было там жить летом и зимой. Решили меня отправить туда.

Зима, выпал невероятно густой снег. Мы с Олегом в это время иллюстрировали очередную книжку, а после работы бегали на лыжах по лесу, время от времени выезжая в Москву по делам, и навещали Ольгу Михайловну с Наташей. Наташа однажды согласилась приехать в свой выходной день к нам. Я нарисовал очень подробную схему, как от станции железнодорожной (Ахтырка, около Абрамцева по Ярославской железной дороге) дойти до дома пешком. И схема была, и расписание поездов. В назначенный день я долго ждал ее на платформе: поезд ушел, а Наташа не приехала. В те годы Наташа нередко опаздывала… На станции негде укрыться, холодно, следующий поезд нескоро. Ну, думаю, в другой раз приедет. Я вернулся к Олегу, начали работу. И вдруг стук. Глядим в окно, а там Наташа, замерзшая, страшно уставшая, добралась с большим опозданием, потому что поезд отменили. Выйдя на станции и услышав от какой-то тетки, что я ждал и не дождался, она решила идти самостоятельно. Но оказалось, Наташа забыла дома план. Конечно, она зрительно его помнила, с какой стороны елочки и дома, и ориентировалась по следам моих лыжных ботинок. Только потом поняла, что в памяти отразился зеркальный рисунок. Пройдя дома, елочки, большое поле, Наташа вышла к ручейку и по следам пыталась понять, куда двигаться дальше. Перед ней высилась гора, а следы исчезли. Она знала, что возвращаться не сможет, потому что безумно устала. Наташа вскарабкалась на эту гору и пошла по деревне узнать путь к железной дороге. Она искала дачное управление и вдруг увидела, как в каком-то домике идет дым