Кулинарная битва - Карин Джей Дель’Антониа

Энди одного под обстрелом оставила? Я-то, конечно, приехала, но у меня дети на руках были. Проку от меня вчера было мало.

– Так, значит, ты уже с Энди встретилась? – переспросила Барбара. – Он отличный повар. Я просто счастлива, что он у меня появился. И готовит – от нашего не отличишь, будто на моей кухне родился.

Мэй оставила слова матери без ответа. Что правда, то правда: не отличишь. Цыпленок Энди был так похож на тех, которых жарила ее мать, что Мэй вчера чуть не расплакалась. а картошка еще и лучше. Энди был классный повар. Козел, конечно, но повар что надо. Но она спрашивала мать не об этом:

– Про Энди я с тобой совершенно согласна. Но сама-то ты где была?

Барбара перевела глаза в конец зала – там появился Патрик. За ним шел Кеннет. Она, видно, услышала их шаги, но Мэй показалось, что всегда скрытная мать специально избегает ответа даже на такой простой вопрос. Однако времени допытываться не было. Кеннет уже подошел к их столику, и Мэй напряглась. Сколько от себя ни скрывай, а прохладный прием Аманды ее сильно задел, да и материнский сейчас оказался не лучше. Мэй, конечно, не рассчитывала, что перед ней раскатают красную ковровую дорожку, но не ожидала и того, что встретят так, будто она никогда и не уезжала или будто была здесь вовсе чужой. Чего теперь ждать от Кеннета – непонятно. Понятно только одно: большой теплоты она от него не заслуживает.

Тем не менее мужчины улыбались ей приветливо. Патрик сиял оттого, что встречу старых друзей устроил именно он, а Кеннету явно доставляла удовольствие радость мужа.

– Мэй! – Он наклонился и вытащил ее из кресла, как будто между ними не было всех этих прошедших со школы лет. – Мэй моя, Мэй! До чего же я рад тебя видеть!

Мэй обняла его так же крепко, как при встрече обняла мать. Перед ней стоял новый, незнакомый ей Кеннет: свободный, естественный, спокойный и ничего не смущающийся. Кеннет, готовый с легкостью махнуть рукой на годы, что они не виделись, не разговаривали, ничего друг о друге не знали. Все из-за нее. Она виновата, она. Он несколько раз пробовал до нее достучаться, а она, боясь впустить в свою жизнь хоть крупинку меринакского прошлого, избегала любых контактов.

– А я тебя, – ответила она, глядя ему в глаза, и была искренне рада.

Когда Кеннет вошел в зал, внутри Мэй что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Здесь, сейчас, рядом с ним и с Барбарой, только что познакомившись с Патриком, она почувствовала себя дома. ей не хватало только Джея, который пожал бы руку Кеннету и Патрику и улыбнулся бы им так же широко, как они сейчас улыбались ей. При мысли о Джее Мэй почувствовала, как ее уверенность начинает сходить на нет.

Она отпустила руки Кеннета и не могла не заметить его мятую льняную рубашку в клеточку. Дешевая рубашка так не мнется – дорого же он за нее заплатил. Оглядела кофейню. Сразу поняла: на ремонт здесь не поскупились – все по высшему разряду. Ни один банк финансировать кофейню в канзасской глуши не будет, значит, деньги взялись из какого-то другого источника. У Мэй внезапно возникло подозрение, что первый же поиск в Гугле расскажет ей и о том, как Кеннет провел последние полтора десятка лет, и о том, откуда взялись его деньги и его новая раскрепощенность. Ей стало стыдно: надо было давно поинтересоваться, про него самого разузнать и про его таверну. Она бы так и сделала, если бы отчаянно не старалась оставить в прошлом и сам Меринак, и все, что с ним связано. Если бы изо всех сил не преграждала прошлому дорогу в свое настоящее.

– Нам и дня не хватит, чтобы наговориться, – сказал Кеннет, – но я твою маму знаю. Слушать наши воспоминания у нее терпения нет. Да и день у вас впереди важный. Так что давай сейчас сделаем вид, что мы друг о друге все знаем, и займемся делом.

– Встречи друзей окончательно испорчены Фейсбуком, – грустно пошутил Патрик. – Но я-то уж точно жду от Мэй красочных рассказов. Однако Кен прав, – он глянул на Барбару, – не теперь. Теперь, милые дамы, лучше скажите нам, что мы можем сделать для вашей победы в «Кулинарных войнах». Конечно, помимо неограниченного снабжения вас первоклассным кофе, об источнике которого под названием «Стандарт 1908» вы наверняка сообщите перед камерой.

– Мне самой не терпится вас расспросить, обменяться нашими историями. Будете смеяться, но я с Фейсбуком, в общем-то, не в ладах – больше им по работе пользуюсь. Так что я совершенно не в курсе. – Мэй улыбнулась с надеждой, что улыбка получится обаятельной и в меру покаянной, и перешла к делу. Украдкой взглянув на Барбару, достала из своей брендовой «Лучше меньше, но лучше» торбы отпечатанный сегодня утром в мотеле флаер. С матерью надо быть осторожной. Ей вроде бы приятно, что Мэй ей помогает, но скажешь что-то не то – сразу решит, что ты ею командуешь, или, еще того хуже, раскричится в ответ. На том все и кончится. Но Кеннета мать любит, и – это совершенно очевидно – ей нравится Патрик. Если парни с Мэй согласятся, согласится и мать.

Мэй тщательно подбирала слова:

– До того как они явятся с камерами, нам, наверное, придется кое-что починить и подправить. – Быстрый взгляд на Барбару – лицо у нее абсолютно непроницаемое. – И еще я подумала, может быть, стоит сделать сегодня вечером эксклюзивную скидку. Не поможете нам дать знать про нее в городе? Что думаете?

С полуслова догадавшись, что Мэй вытанцовывает вокруг матери, Кеннет присоединился к ней, будто у них давно общий план разработан:

– О чем речь? Обязательно поможем. В «Мими», конечно, все здорово. Главное – традиция чувствуется. Но специально для камеры всегда что-то можно сделать. И про эксклюзивную скидку идея отличная. Что у вас сегодня в меню?

– Само собой, жареные цыплята, – сказала Мэй. – Салат, картошка фри. И пирог.

Пирог – это опасный момент. Распространять скидку на пирог может оказаться рискованным. Пирог у них вообще не всегда бывает. Если Барбара зла на весь мир, никаких пирогов нет и в помине. Но Мэй решила рискнуть: по случаю «Кулинарных войн» даже Барбара, скорее всего, готова будет разбиться в лепешку.

– Отлично! – Патрик посмотрел на Барбару, расплывшуюся в довольной улыбке. – У Барбары лучшие пироги на свете. Мы про них на весь мир раструбим.

Значит, пирог будет. У Мэй