Дети Судного Дня - Тимофей Ермолаев

Улыбка исчезла с лица внезапно побледневшего Гордона.

— Но, полковник, закон запрещает дважды проходить службу в «Легионе смерти»…

— Законы не для людей, а для судей, — поучительно улыбаясь в свою очередь, сказал полковник Ладислос.

— Хорошо. Но только мне необходима камера-одиночка с красивой молодой девушкой, — мрачно пошутил патер, алкоголь всё ещё дурманил ему голову.

— Для тебя — хоть две, и на всю ночь! — полковник весело махнул седым чубом. — Полезай в фургон!..

Слова полковника не были пустым звуком — Гордона посадили в холодный, как морг, карцер. А ровно в полночь у него появились гости — две молодые красивые девушки со стальными холодными глазами. У каждой в руке была обычная деревянная дубинка… После бурной ночи патер Гордон две недели не мог поднять на ноги своё истерзанное тело.

Глава 24. Профессор Хайделл

— Как вы знаете, наука, а в частности, технология создания микропроцессоров, если вы знаете, что это такое, шагает буквально десятимильными шагами вперёд, — сказал профессор Хайделл, колючими глазами осматривая зевающих и даже продолжающих спать студентов. — Кто из вас знает, какие основные проблемы создания новых процессоров?

Юный гений с немного тупой рожей по имени Орсон мгновенно поднял руку:

— Постоянно растущее количество единичных полупроводниковых элементов в процессоре, и вследствие этой бороды — постоянный рост его линейных размеров.

— Ну что же, Орсон, вы правильно назвали одну из важнейших проблем современной микроэлектроники, — похвалил профессор Хайделл. Орсон глупо улыбнулся и спросил:

— А что я заработал: четыре или пять?

Но профессору некогда было отвлекаться на разные мелочи. У него был странный говор: он вставлял после слов лишние согласные, которые хоть и не затрудняли понимание, но вызывали излишнее оживление среди студенческого коллектива.

— Если вы знаете закон Мура-Хайделла, то всё же запишите вместе со всеми его формулировку: Каждые три года сложность процессоров, то есть количество транзисторов в нём увеличивается в 2,5 раза, а быстродействие процессоров каждые семь лет увеличивается в 3 раза. Ещё никто не объяснил причину такой закономерности, но она отлично подтверждается статистическими данными!

Хайделл торжественно ходил между рядами гнилых столов, но неожиданно он наклонился к ровно сидевшему Энди и интимно прошептал ему на ухо: «Принесите мел, пожалуйста!» Энди в этот момент рисовал в тетради автомобиль, взлетающий в воздух посредством взрыва из-под днища; застигнутый врасплох, он вздрогнул, натянуто улыбнулся.

— Извините, что вы сказали?

— Принесите мел, пожалуйста, — пробормотал Хайделл, как ни в чём не бывало продолжая лекцию.

Энди лёгким движением плеча скинул навалившуюся на него томно похрапывающую Софи; она упала влево, на презрительно скривившегося Молчуна, и невнятно выговорила: «Полегче, друзья мои!» Когда вамп вернулся с килограммовым куском белого кирпича (выдранным из стены за неимением мела), Хайделл поблагодарил («Как раз буквально хорошо!») и нарисовал на некогда бывшей чёрной доске кусок параболы.

— Но самая главная проблема — быстродействие чипов. Увеличение тактовой частоты внутреннего тикера влечёт за собой усиленный нагрев процессора. Для уменьшения выделяемой теплоты понижается напряжение логической единицы, что, в свою очередь, увеличивает сбойность «железа», частоту появления ошибок.

Слово «ошибок» Хайделл произносил как «ошибокл».

— В общем, полупроводниковые процессоры имеют так называемый битовый барьер. Например, последний процессор «Гекстон», выпущенный четыре года назад, включает почти три миллиона транзисторов и имеет быстродействие буквально 20 миллионов операций в секунду. В прошлом году фирма представила усовершенствованный вариант — «Гекстон Плюс», имеющий соответственно параметры четыре миллиона транзисторов и 24 миллиона операций в секунду. Если вы сопоставите эти данные с законом Мура-Хайделла, то увидим наглядное отклонение от прогноза буквально не в лучшую сторону.

Профессор Хайделл равномерно ходил между столами, студенты послушно скрипели разнообразными пишущими средствами в тетрадях.

— Для нового скачка в производстве микропроцессоров необходимо новое, качественное изменение в технологии…

— Вы имеете в виду вакуумные процессоры? — подал голос высокий студиозус, Фелорет Лекс, чёрные волосы которого стояли дыбом и создавали впечатление ещё большей вытянутости его вверх. Лекс был псевдодигом, а Фелоретом его назвали родители в честь одного из национальных святых. На боку у Лекса, словно у настоящего дига, висел «Юнипак», скорее всего, поддельный, сделанный в Тяньго (так, во всяком случае, поведал когда-то Би-Джей).

— Нет, вакуумными чипами пока безуспешно занимается преподаватель Пи-Пи, я же говорю о процессоре с высокотемпературной сверхпроводимостью, который создавался в течение долгих месяцев мною, инженером Кроули и профессором Шварцхельмом. Вот перед вами «Гебдомон», процессор буквально нового поколения!

Хайделл вытянул руку, на неестественно плоской ладони чернела матовая коробочка с платиновыми ножками контактов, расположенными вдоль краёв в несколько рядов. Кто-то из впечатлительных студентов ахнул, кто-то засмеялся.

— Внутренности «Гебдомона» сделаны полностью из висмутосодержащей керамики, изготовленной уникальными методами молекулярного моделирования. Сие называется нанотехнологией, и наше правительство в нужное время сделало ставку на развитие этой научной отрасли. Количество транзисторов в «Гебдомоне» около десяти миллионов, а быстродействие… — Хайделл сделал эффектную паузу, — миллиард операций в секунду!

Алекс недоверчиво присвистнул, в аудитории пошёл гулять незапланированный гул, который был резко оборван звуком, ласкающим слух всякого учащегося — звонком на перемену.

— Господин преподаватель, вы уже послали в Академию Наук доклад о вашем изобретении? — крикнул с места высокий студент, несмотря на то, что все вокруг спешили к выходу.

— Нет, мы сделаем это буквально на днях. Это будет иметь большое значение для построения систем искусственного интеллекта…

Алекс, Тайтус и Энди с Софи облюбовали обласканное солнышком местечко неподалёку от Университета. Энди устроил во рту очередную сигарету, в который раз проклиная себя за эту вредную привычку. Софи внезапно глупо захихикала, покрутила толстым задом и сказала:

— Друзья мои, я покидаю Энди. Он слишком молчалив, а мне необходимо живое, откровенное общение.

— Ну давай поговорим о том, — хмыкнул нисколько не огорчившийся Энди, — что ты по утрам бреешь ноги мужской бритвой…