Мрачный Жнец - Ларисса Йон

члена. И всё же в его взгляде по-прежнему была отстранённость, которую она не могла преодолеть. Она могла бы это исправить.

Сжав его в кулаке, она опустилась на колени. Лиллиана удерживала его взгляд, желая, чтобы Азагот увидел всё, что она собирается с ним сделать. Она устроит ему представление, которое наполнит его воспоминания не только сожалениями. У неё потекли слюнки, когда она запечатлела долгий поцелуй на его стволе. Его вкус, дымный и горячий, вызвал дрожь вожделения прямо в сердце. Она провела языком вверх и вниз по всей длине его мощной эрекции.

— Дорогая, — прошептал он, и его голос перешёл в стон, когда она взяла в рот одно яичко и нежно пососала, но далеко не с той интенсивностью, которая ему нравилась.

Она собиралась подразнить его до чёртиков. Она лизала и посасывала, медленно двигая кулаком вверх и вниз по его стволу, звук набегающих волн и его короткое, прерывистое дыхание подстёгивали. Азагот запустил пальцы в её волосы, его прикосновения были нежными, как будто он боялся причинить ей боль. Может быть, поэтому он держался так отстранённо? Он беспокоился о её хрупкости?

Её это не устраивало.

Лиллиана вскочила и расправила крылья, которые, к счастью, всё ещё существовали в мире сна. Выражение лица Азагота стало грозным, и она поняла, что он думает о том факте, что они были оторваны. Она не дала ему времени на размышления — взмыла вверх и обхватила его бёдрами за шею, используя крылья, чтобы удержаться в воздухе. Теперь он будет слишком занят, чтобы беспокоиться о том, чтобы обращаться с ней так, словно она сделана из стекла. Он посмотрел на неё снизу вверх, и в его глазах появились лукавые искорки.

— Это что-то новенькое, — пробормотал он, его горячее дыхание ласкало чувствительную плоть. — Можно ли сказать, что ты «села» мне на лицо?

Она не ответила, была слишком занята, задыхаясь, когда его язык проник в её лоно. О… да! Лиллиана чуть не забыла взмахнуть крыльями, но он схватил её за талию и удержал в вертикальном положении сильной хваткой. Ей пришло в голову, что это был сон, и ей, вероятно, даже не нужно использовать крылья, но это было так… чертовски эротично. Он мурлыкал, лаская её, проводя языком от сердцевины к клитору. Лиллиану захлестнули волны наслаждения, интенсивные и горячие.

— Азагот, — выдохнула она и вскрикнула, когда он прекратил пытку и сосредоточился на покусывании её пульсирующего бугорка. Она была почти у цели… почти…

Внезапно остров закружился, и она оказалась в воздухе вверх тормашками, рот Азагота всё ещё двигался между её ног, пока они плыли над водой в модифицированной позе 69. О, умный Жнец.

Схватив его за бёдра, она взяла член в рот и принялась усердно сосать. Он задвигал бёдрами с приглушенным криком, но греховные, глубокие движения его языка не изменили умопомрачительного ритма.

Наслаждение достигло пика, кульминация привела Лиллиану на грань безумия. Острая боль, когда Азагот укусил её за внутреннюю поверхность бедра, усилила экстаз и вызвала ещё один оргазм, от которого плавились мышцы. Он кончил вместе с ней, его горячие струи хлынули ей в рот, его бедра двигались неистово, судорожно.

Но они ещё не закончили.

Он всё ещё кончал, когда оторвался от неё и развернул так, что ноги сомкнулись вокруг его талии. Его сперма брызнула ей на живот, а губы нашли её в страстном поцелуе, на вкус напоминавшем о её крови и возбуждении. А потом они оказались в воздухе, и его огромные крылья подняли их высоко в небо. Выше, над облаками. Через верхние границы стратосферы в жуткую тишину космоса. С рыком он раздвинул её бёдра и вошёл в тело. Лиллиана закричала от невероятного ощущения, когда он заполнил её, а затем закричала снова, когда он обернул свои крылья вокруг них и устремился обратно к Земле. Они летели вниз, как ракета, вращаясь в коконе неконтролируемого вожделения. Он извивался в ней, его член поглаживал ткань, уже готовую к нему, с каждым стремительным движением бёдер. Вой ветра и давление от падения перенапрягли все чувства, позволив ей ничего не делать, кроме как чувствовать то невероятное, что он делал с её телом.

— Лили! — закричал он, запрокидывая голову в жёстком мужском экстазе, обнажив клыки и напрягая сухожилия на шее. Она кончила снова как раз в тот момент, когда они достигли низкой полосы облаков, и ещё раз, когда Азагот взмахнул крыльями и не дал им упасть в океан. Он медленно, грациозно перекатился и поплыл в потоке воздуха, пока они переводили дыхание и наслаждались последними, угасающими импульсами удовольствия.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она, наверное, в миллионный раз, но по какой-то причине этот раз показался ей самым важным. Потому что он может оказаться последним.

Глава 21

Лиллиана бежала по берегу моря в ярко-розовом бикини, её босые ноги шлёпали по волнам, а вода доходила до кончиков пальцев ног. Лиллиана вдохнула солёный воздух и свежий аромат цитрусовых рощ, которыми был усеян греческий остров Ареса. Когда она жила здесь, то ежедневно бегала трусцой, пока на восьмом месяце беременности не пришлось перейти на ходьбу. Она остановилась, стряхивая капли песка и воды на икры. Это был сон, но он был реальностью.

Её рука потянулась к животу. Плоский. Верно. Это снова была сила ребёнка. Сны всегда начинались так, и она должна была вспомнить, что происходило. Может быть, на этот раз Азагот будет здесь. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он появится.

Она расправила плечи, радуясь, что боль от того, что ей отпилили крылья, прошла. По крайней мере, здесь, в мире сна. Вернувшись на холодный пол камеры, она почувствовала невыносимую боль. И все же часть боли была не физической. На самом деле, большая часть. Она умрёт. Она знала это и примирилась. Ну, может быть, не совсем примирилась, но на каком-то уровне она приняла свою судьбу.

Что занимало её мысли и приводило в невероятный ужас каждое мгновение бодрствования, так это беспокойство о ребёнке. Он не мог родиться в Шеуле. На каждом углу были чудовища и страдания, и самым большим извергом из всех был Молох. Представляя, что он сделает с невинным ребёнком своего врага, а это легко сделать, поскольку Молох описал ей всё в мельчайших подробностях, она несколько часов после этого дрожала и её тошнило. И если каким-то образом ей удавалось выбросить это из головы, мысли возвращались к Азаготу и к тому, что ему