Блокада молчания - Кирилл Казанцев

— Хотите остановиться у нас? — спросила благообразная тетушка, сидящая перед телевизором за стойкой.

— Да, пожалуй, — улыбнулся мужчина. — Черкасова Марина Ивановна? Мне посоветовали ваше заведение. У вас имеются свободные номера?

— Только один, — улыбнулась тетушка. — Всего их шесть, но один мы закрыли на ремонт, четыре заняты, а из пятого постояльцы уже съехали. Вы знакомы с нашими расценками, молодой человек? Они несколько выше, чем в шумных и пыльных заведениях у моря. Зато у нас нет тараканов, уютные комнаты с чистым бельем и трехразовое домашнее питание, которое готовим сами, — тетушка рискнула пошутить. — Что сами едим, то и гостям даем.

— О, без проблем, — сказал мужчина, как бы невзначай озираясь по сторонам. — Деньги для меня не играют никакой роли. — Убедившись, что вокруг никого нет, он извлек удостоверение и понизил голос. — А теперь, мадам, если не хотите неприятностей, отвечайте быстро и правдиво. Сколько человек, помимо персонала, на данный момент проживает в вашей дыре?

— Восемь, — побледнела тетушка. — Я же говорю вам… Заняты четыре номера… Один из них двухкомнатный, в нем проживают брат с сестрой из Воронежа… В шестом номере пенсионеры из Астаны — муж с женой, пятый закрыт, четвертый пуст, в третьем двое молодых парней — граждане Белоруссии, во втором молодая семейная пара…

— В данный момент все восемь находятся в здании?

— Да, пожалуй… — Тетушка помедлила, она со страхом продолжала смотреть на закрывшееся удостоверение. — Да, точно, два паренька недавно вернулись с пляжа, остальные давно уже у себя…

— Сидите здесь и никуда не отлучайтесь, — приказал мужчина, поднося к губам рацию.

ОМОН ворвался через минуту. Люди в масках, вооруженные «АКСУ», перелезали через забор, окружали здание, брали под контроль окна и подсобные помещения. Капитан Дементьев в сопровождении помощников и трех громил в камуфляже промаршировал в холл. За ними ввалились еще четверо. Уютное строение огласилось шумом и грохотом. Омоновцы вторгались в помещения, выталкивали в коридор постояльцев. Люди возмущались, испуганно кричали. Впрочем, особо бойцы не зверствовали, отдыхающие не сопротивлялись. Люди с автоматами прошерстили все здание: подвал, чердак, вламывались в закрытые помещения, распахивали шкафы, заглядывали под кровати.

— Это все, Михалыч, — доложил по завершении операции старлей Гумец — командир подразделения. — Восемь рыл. Работай с тем, что есть. Удачи.

Издевался, шельмец! Люди испуганно жались друг к дружке, смотрели с робостью, недоверием. Как знать, что на уме у этой полиции? А он прохаживался перед ними, усердно хмуря брови, и исполнялся предчувствием, что снова все напрасно. Это были другие люди. Молодые парень с девушкой — уж больно молодо выглядели. Для молодоженов — в самый раз, но для злоумышленников, перешагнувших тридцатилетний рубеж, как-то слабовато. Да и лица другие. Омолодились, сделали пластические операции? Тьфу… Он всматривался в посеревшие от страха физиономии, скрипел зубами. Два индивидуума условно мужского пола, не такие юные, как упомянутые, уже под тридцатник, вылизанные, лощеные, с ухоженными пальчиками, по которым плачут горькими слезами плоскогубцы управленческого «гоблина» Самойло, — чего только не сделаешь, чтобы понравиться друг другу и себе подобным. Чертовы гомосеки, они и здесь под ногами крутятся! Он обвел их брезгливым взглядом, молодые люди задрожали, инстинктивно взялись за руки. Хихикнул Шура где-то за спиной:

— Голубой, голубой, не пойду играть с тобой…

Следующими предстали перед глазами пенсионеры. Мужчина, видимо, когда-то выглядевший представительно, но жизнь согнула, возможно, он был чем-то болен, тяжело дышал, часто сглатывал и морщился. Волосы короткие, седые, физиономия одутловатая, в морщинах. Спутница выглядела лучше, хотя и незначительно. Крашеные волосы стянуты узлом на затылке, дряблая кожа, а на шею лучше и не смотреть. Мужчина был недоволен, хотя особо не выступал, а супруга волновалась, обнимала его за локоть. В брата и сестру, проживавших в двухкомнатном номере, он всматривался особо пристально. Сходство между ними было не таким уж убеждающим. На вид уже достаточно пожившие, какие-то усталые, растерянные. Мужчина шмыгал носом, часто подносил платок к ноздрям, высмаркивался. У его родственницы, довольно симпатичной женщины, были мутные глаза, и поначалу он решил, что женщина под кайфом. Грибочков, скажем, поела, не зная, что нельзя есть грибы, которые с тобой разговаривают. Хотя кто их знает, этих баб, отчего у них глаза бывают мутными…

— Предъявим документы, — хмуро бросил Дементьев. — Если нет при себе, живо забрать из комнаты.

Он листал их жалкие книжицы, сравнивал с оригиналами, исполняясь скептицизма и разочарования. Можно всех закрыть, но что это даст? Он убьет этого Харитона!

— Послушайте, а что случилось? — набравшись храбрости, брякнул молодожен Царицын из Самары — обыкновенный загорелый паренек. — Нам говорили, что в городе ищут преступников, но чтобы в нашем пансионате… Ведь сюда уже приходили.

— Алик, заткнись, — прошептала его жена, худая, как свечка, не бог весть какая ослепительная красавица, но вроде бы смышленая.

— Отличная идея, Александр Николаевич, — усмехнулся Дементьев, возвращая молодоженам паспорта. — Чем активнее вы будете помалкивать, тем здоровее станет ваша семья и грядущие поколения. Бракосочетались две недели назад? Мои поздравления, молодые люди.

— Мы граждане Белоруссии, — на всякий случай пискнул худощавый гей с совиными глазами.

— Мы уже второй раз в вашем городе, нам с Димой тут очень нравится, — быстро сказал приятель с лебединой шейкой. — Здесь такие хорошие люди, у нас никогда не было проблем с мили… полицией.

— Значит, будут, — задумчиво возвестил Олег Михайлович, отдавая молодым людям документы, издающие подозрительный аромат благовоний.

Измываться над пенсионерами не хотелось совершенно, он повертел их казахские паспорта, в которых ни черта не смыслил, вскинул голову. Мужчина вздрогнул, он был не таким уж отчаянным храбрецом. Напряглась его старушка, в глазах заблестели жалобные слезинки.

— Из Астаны, говорите, господа Проскурины? — задумался Дементьев. — Ну бывает, бывает… А как по-казахски «здравствуйте»?

— Шутить изволите, сударь? — смутился мужчина. — Вы что же, думаете, что мы… — Супруга наступила ему на носок, и он потупился. — Амансыз ба… Послушайте… — голос его задрожал. — Я четверть века проработал на авиастроительном заводе в Новосибирске, был заместителем главного конструктора. Три года назад мы с супругой вышли на пенсию, сын купил нам квартиру у себя в Астане. У нас не так много средств, но иногда мы позволяем себе выбраться на юг…

— Понимаю, господа, — кивнул Дементьев, обращая свой взор на последнюю пару. Брат и сестра. Господин Максимов из Воронежа и его родная сестрица Строганова Алена Игоревна… Чем больше он всматривался в их лица, тем сильнее испытывал желание врезать кулаком по стене. А потом колесовать бомжа Харитона. Это были другие лица! Даже скальпель хирурга не превратит их лица вот в эти. А рост? У Россохина метр семьдесят восемь, а этот как минимум на семь сантиметров выше. Дьявол!

— Родные брат и сестра. На юге. Не самая распространенная комбинация, граждане, — сказал он спокойным голосом. — Не поясните?

— Алена потеряла мужа, — глухо сообщил мужчина. — Он умер месяц назад от быстро прогрессирующего онкологического заболевания. Не возражаешь, Аленушка, если я им все расскажу? — обратился он к сестре. — И про твою депрессию, и про попытку самоубийства, и про то, как я практически силой затащил тебя на юг, чтобы ты пару недель пожила в тихом уголке? А то сдается мне, что господа полицейские принимают тебя за наркоманку.

Женщина смертельно побледнела и оперлась о стену.

И тут Дементьева осенило. Он поманил пальчиком смирно помалкивающую тетушку — супругу хозяина пансионата, который в данный момент находился в отъезде.

— Вы заикнулись, уважаемая, что сегодня освободилась одна из комнат? — Неприятное предчувствие укололо под лопатку.

— Да, офицер… — Женщина икнула. — Молодая пара из Уфы. У них закончился отпуск, и примерно в два часа дня они ушли с вещами, сказали, что самолет улетает в шесть вечера из краснодарского аэропорта… Знаете, офицер, они были не очень разговорчивыми людьми. Уходили рано, приходили поздно.

— Подтверждаем, — важно сообщил один из геев.

— А ну-ка, опишите их, — холодея, приказал Дементьев.

Черт возьми, по описанию эти двое подходили. Невразумительная разнополая пара, обоим лет по тридцать, мужчина прихрамывал, у него были длинные неряшливые волосы, женщина — вызывающая блондинка. Но почему же люди Сырца прошли мимо них? Тупые — это понятно, но не настолько же! Смогли прикинуться другими? Невероятно! Бомж Харитон не ошибся, он просто проспал. Сообщи он свою сногсшибательную новость утром, и имелась бы возможность раз и навсегда закрыть «мстителей». Но куда они уехали? КАК они могли уехать из обложенного города?! Снова оставили с носом людей на кордонах? А если уехали, не означает ли это, что светопреставление в Кабаркуле прекращается? Да черта с два, не может быть так просто. Возможно, интуитивно почувствовали опасность, сменили берлогу, но будут дальше пакостить. Как им удается просачиваться сквозь пальцы?