Записки Степной Волчицы - Сергей Магомет

Нужно было подумать. Впереди забрезжило нечто небывалое. По крайней мере, я точно знала, что минувшая ночь с милым Николяшей вывела меня на какую-то другую, совершенно новую дорогу. Странное дело, но в этих грубых словах насчет «добротного траха», как чудесное зернышко в горячем перегное, было посеяно мое нынешнее прозрение. И ведь пришло это в голову именно после того, как тебя «отымели от и до». Блестящая финансовая комбинация. Решение проблем, достойное современной деловой женщины. Наконец я изменю свою жизнь и увижу небо в алмазах. Работая за гроши, как лошадь, на износ, задыхаясь от безденежья, я между тем буквально сижу на деньгах. Со всех сторон только и слышишь, что банки, снова набившие мошну, готовы раздавать деньги направо налево, обслуживают удивительно легко и цивилизованно, кредит можно взять буквально по телефону. О нет, не такая уж я конченая, неприспособленная дура! Я устроилась на кушетке, поместив между ног ноутбук, и принялась рассуждать здраво и логически.

Итак, что же мы имеем? Прикинем… Допустим, беру на один год в банке разумную ссуду под залог родительской квартиры, которую мы так и так сдаем. Причем в рублях. Тысяч эдак сто, или даже сто пятьдесят. Огромные деньги! В валюте это выйдет около пяти тысяч долларов. Бог с ними с банковскими процентами, не такие уж большие. Деньги должны работать, вот, в чем штука! Уже через год я снова сдам квартиру, но теперь — сразу года на три. Соответственно, предоплату возьму за полгода или даже за год вперед. Вот вам те же самые пять тысяч — и долг покрыт! Тем более через год рубли, взятые в банке, относительно обесценятся, а с квартиросъемщиков я возьму в твердой валюте. Огромные, огромные деньги! Впрочем, и этот год я не собираюсь сидеть сложа руки. Даст Бог, переведу несколько фильмов и книг. Даст Бог, еще тысяч десять. Идем дальше. Дочка-то так и так выходит замуж и уезжает к своему невинно осужденному, а сын сдал вступительные экзамены и уезжает учиться в Америку. Следовательно, в целях экономии ничто не мешает нам с мамой пожить годик-другой на даче, благо вода, печка имеются, дров запасем, — а квартиру в Москве тоже сдать. Но уже существенно дороже. То есть еще плюс тысяч семь-восемь. И, соответственно, сейчас же взять под нее ссуду в банке. Огромные деньги! Просто голова идет кругом! Похоже, в моих жилах есть капля еврейской крови (ха-ха!). А если при этом еще и заложить дачу, а часть денег ссудить под проценты двоюродной сестре, которая живет на Украине и у которой свой надежный чулочно-носочный бизнес (она давно предлагала), то в результате, пожалуй, окажется, что я уже просто не буду знать, куда их девать, эти деньги!

А если серьезно?.. Непривычно, хлопотно? Но другого выхода просто нет! К тому же, как уже было сказано, все равно нужно было где-то раздобыть денег, чтобы что-то дать в дорогу отъезжающей дочке. А также в качестве свадебного подарка. И сыну нужно — на билет, приодеться. Чтобы не чувствовал себя в Америке человеком второго сорта. Я уж не говорю, что мне самой деньги нужны позарез… Но при такой комбинации денег будет столько, что хватит всем. И разделить их нужно по справедливости: то есть ровно на четыре части. То есть по пять тысяч с гаком каждому. Пять дочери. Пять сыну. Причем его долю сразу перевести в доллары и положить в банк под хорошие проценты — вплоть до совершеннолетия. Пять мне. Пожалуй, через некоторое время я и вовсе смогу бросить свою унизительную поденщину, целиком посвятить себя литературе. Сказка!.. И, наконец, пять тысяч отдам ему. Мужу. Чтобы по-честному. Он и так недавно вспылил. Когда я осторожно поинтересовалась, не думает ли он делить имущество, он воспринял это как угрозу выписать его из квартиры и оставить на улице. «Разве я даже этого не заработал?!..» Как всегда он был прав. Ведь и ушел-то он, творческий человек, главным образом, не выдержав нашей нескончаемой нужды в деньгах — это ясно. Плюс мое всегдашнее нытье: мол, нужно на то, нужно на сё. Нынешняя его подруга, судя по всему, не доканывает его подобными банальностями… В общем, денег хватит всем. Даже бабушке, то есть маме моей, вечной труженице, можно будет подкинуть кое-что на дачные расходы. Мне ли не знать, как она откладывает — копеечку к копеечке: то насос починить, то забор подлатать.

Какая я все-таки была злая и нехорошая! И сколько адской черноты скопилось в душе! Зато сейчас замечательно подобрела. Прямо физически ощущала, как продолжаю добреть, сколько во мне спокойной любви. Я чувствовала себя примитивной и жизнерадостной, как амеба, увидевшая свет и переполненная лишь одним желанием — делиться. И сразу здравые мысли. Умные мысли. Действительно забавно: нужен-то был всего лишь добротный «трах» — и вот бедная женщина сразу пришла в себя!

Следующая неделя прошла в приятных хлопотах. Днем я присматривала банки, оформляла ссуды, а вечером ноги сами несли меня ко «ВСЕМ СВОИМ». Стоило провести в ресторанчике пару вечеров, и я действительно почувствовала себя там, как дома. Через несколько дней, обзаведясь для удобства сразу несколькими кредитными карточками, я в полной мере наслаждалась всеми привилегиями независимой и состоятельной дамы. К тому же теперь у меня была своя маленькая тайна. Своего рода графиня Монтекристо. Теперь по крайней мере я вполне расковано держалась среди людей, единственным желанием которых в данный конкретный момент было получить от жизни максимум удовольствия; в частности, познакомилась с основными разновидностями современных алкогольных смесей, а уж отплясывала так, что уже через пять минут лифчик хоть выжимай, никакие антиперспиранты не помогут. После моей наивной «измены», то есть, после той ночи, когда я беззаботно смешивала «мёд и молоко» с Николяшей, Стива не только не охладел ко мне, но продолжал опекать и образовывать меня с прежней неумолимой строгостью, доходящей порой до жестокости. Между прочим рассказал, что в ту ночь, когда я была с Николяшей, он и Агния закатились в дорогой и модный столичный ночной клуб, где ему удалось познакомиться, поговорить с матерыми завсегдатаями, от которых он узнал об одной чрезвычайно важной вещи: в клуб часто захаживали особы из высшего света, а на начало осени запланировано мероприятие — что-то вроде бал-маскарада, — попасть на которое можно будет лишь по большой протекции или выложив за пригласительный билет изрядную кучу денег. А на закуску, то есть после бала, обещан какой-то бесподобно увлекательный «эксперимент». Сначала у меня в голове промелькнуло, что Стива намекает, что, мол, неплохо бы мне спонсировать поход в элитный клуб: пригласить его на это интригующее, такое важное для него мероприятие. Однако уже через секунду он радостно шепнул, что Агния уже успела заказать билеты на всех (хотя даже для нее это были весьма не малые деньги). Мне сделалось ужасно стыдно за свою мещанскую мнительность.

Со Стивой, впрочем, я виделась теперь не так уж часто (у него всегда была намечена куча свиданий; не считая многих часов, которые он отдавал своим научным занятиям), однако чувствовала: незримая связь-диалог между нами, даже с оттенком мистики, не прерывается ни на секунду. Мне ужасно хотелось побыть, поговорить с ним совершенно наедине. Лучше всего залучить в гости или напроситься к нему. Но он спокойно и твердо отвергал то и другое. Вероятно, считал, что еще не время. Я уверяла, что не стану приставать к нему с сексуальными домогательствами. Он лишь смеялся. Кстати, как только я получила первую часть денег из банка, первым делом купила Стиве мобильник, самой последней модели, — с веб-камерой, музыкой, возможностью подключаться к интернету и так далее. Положа руку на сердце, я сделала это исключительно из эгоистических соображений: я должна была знать, что могу связаться с моим удивительным другом в любую секунду. Это было жизненноважно. И, конечно, тут же ему в этом призналась. Принимая подарок, как должное, он обронил, однако, наморщив озабоченно лоб:

— Надеюсь, квартиру ты еще не заложила, Александра? Или, чего доброго, не запродала себя на органы?

Мне стоило огромного труда не выдать своего удивления. Я поспешно попросила его сфотографироваться на память и тут же отправить фотку на мой электронный адрес. К тому же, у меня промелькнула догадка, что, сделав подарок по собственному выбору, я допустила ту же ошибку, что делала, преподнося подарки сыну, читая в его глазах разочарование и недоумение: «Неужели ты не понимаешь, мама, ты абсолютно ничего не смыслишь, что мне действительно нужно, лучше бы дала деньгами!..» Впрочем, у меня значительно отлегло от сердца, когда уже через минуту-другую Стива как ни в чем ни бывало действительно попросил у меня денег — на костюм для бал-маскарада, и я без колебаний отсчитала ему требуемую сумму. Что это будет за костюм — об этом он наотрез отказался сказать. Сюрприз так сюрприз. О дате бала-маскарада он пообещал сообщить в свое время.

Зато с Николяшей я имела, что называется, весьма регулярные «сношения». Несмотря на то, что прекрасно понимала: он принадлежал не мне одной. Мы встречались, главным образом, под вечер, и на короткое время, потому что ночью, как он говорил, у него были другие встречи и договоренности, не то чтобы супер прибыльные, но которые он, тем не менее, никак не мог отменить. В отличие от Стивы, он позволял, и с удовольствием принимал от меня в подарок разные мелочи — вроде нового бритвенного станка, геля, лосьона, зажигалки, стильных трусов или носков. Подарки имели для него не столько практическое значение (потребности его были на удивление скромными), а своего рода предметами ритуального действа, призванными поддерживать в нем ощущение того, что его любят и лелеют. Словом, неопределенное время до бал-маскарада проходило как нельзя лучше. Теперь я думала: как глупо и странно промелькунла вся моя прошлая жизнь. Даже находясь среди людей, я, по сути, толком не знала, не понимала ни мужчин, ни женщин. Та неделя, тот неизмеримо короткий промежуток времени, то есть от момента моего знакомства с моим будущим мужем на литературном вечере и моментом, когда он предложил пожениться, — это время никак нельзя было считать волшебной порой ухаживаний, когда мир вокруг исполнен тайн и романтики, невесомо-воздушной влюбленности, высокой поэзии. Теперь мне казалось: как просто и пошло решилась тогда моя судьба. Как-то по-мужицки грубовато. Меня приобрели, как на рынке хитрый мужик покупает по дешевке справную кобылу, которой достаточно пару увесистых шлепков по крупу, чтобы та почувствовала хозяйскую руку и была счастлива. Конечно, Николяшу отнюдь не отличала интеллектуальная утонченность. Однако и он, как и мой муж, писал стихи. Бездонно наивные, неумелые, глупые. Но милые и трогательные. В наше следующее свидание, когда он завел меня в свою железнодорожную будку, разложил прямо поперек операторского пульта, робея и смущаясь, попросил разрешения прочесть несколько стихотворений — как действительному члену союза писателей, большому авторитету и так далее. В отличие от литературно-мессианских идей моего мужа, у него не было абсолютно никаких претензий. Просто так — кропал исключительно для себя, бережно и ревниво скрывая от людей свой слабенький огонек вдохновения. В основном, про железнодорожные пути и поезда. У него напрочь отсутствовал талант, да и образования ноль, но, слушая, как трогательно он рифмует названия железнодорожных станций, я чуть не плакала от жалости и умиления. Возможно, ему казалось, что он занимается любовью с мумией Марины Цветаевой или Ахматовой. Впрочем, от этого его мужской пыл ничуть не остывал. Наша новая близость оказалась еще более страстной и сладкой, мы пролили целые реки молока и мёда. Честное слово, в ту ночь мои представления о таланте и гениальности подверглись серьезным испытаниям. Однажды мне даже пришла в голову уморительная, полная лукавства мысль: а что если мне, седой волчице, попробовать от него родить? Какой бы был сюрприз для всех! Вот тогда бы начались чудеса! Фактически, как если бы я начала жизнь сначала!