Последний наследник Триады. Том 1 - Григорий Магарыч

тут же усилился голос, когда я выходил на арену. Сердце застучало сильнее. — Просьба расставиться по своим местам!

Я оглянулся, заметил, как участники шагают в разные стороны — и направился в единственное свободное место. На расстоянии десяти метров меня ждал взрослый мужчина возраста тридцати пяти лет. Выглядел он внушительно: лёгкая улыбка на лице, сальный взгляд и полная уверенность в своей победе.

Между нами встал человек в белой рубашке и чёрных перчатках.

— Константин Шагайн, — он посмотрел на меня, перевёл взгляд на противника. — Игорь Догратов. Правила таковы. Одержит победу тот, кто лишит противника возможности защищаться. Либо же заставит его сдаться. Так же победа присвоится автоматически, если оппонент… будет убит. Можете приступать к поединку.

Убить? Ха. Будь он тварью из тумана, я бы сделал это с особым удовольствием, а сейчас… лучше его усыпить.

Ударю по сонной артерии — и победа за мной.

Глава 16

— Мне кажется, или ты заблудился, мелкий щенок? — гоготнул оппонент, шагая из стороны в сторону и подпрыгивая на носках, чтобы разогнать по телу кровь. Он буквально пронизывал меня хищным взглядом. — Советую тебе сдаться сейчас, молокосос, иначе на куски порву.

Я же стоял ровно; руки вдоль тела, ноги на ширине плеч. Равномерное дыхание позволяло оставаться в состоянии «дхьяна», разум был чист и сосредоточен на противнике.

Итак, сонная артерия.

Расположена она у людей на шее с обеих сторон, представляет собой парный сосуд, который сообща обогащает кислородом и кровью мозг человека. Оба сосуда имеют идентичную структуру, но разница лишь в том, что правая артерия берёт начало с брахиоцефального ствола, а вот левая… с дуги аорты, то бишь с сердца. Пройдусь по блуждающему нерву ребром ладони — и мужика словно отключат с блока питания.

Вот только удар должен быть точным, чтобы оппонент не погиб. Впрочем, если перестараюсь, не буду жалеть о его смерти. Это бой, и если тебя готовы убить, то и ты не должен строить из себя благодетеля.

— Ну, чего ты молчишь, пацан? — кровожадно оскалбился Игорь Догратов. — Один удар, и с тобой будет покончено. Либо сдохнешь, либо останешься калекой на всю жизнь. Поэтому решайся сейчас, не страшно?

— Один удар, — согласился я.

— Как скажешь!

«Мастер» перестал прыгать, убрал улыбку с лица — и рванул на меня с высокой скоростью, выбрасывая в голову два размашистых удара.

Голову убираю в сторону, первый кулак Драгова пролетает мимо. Делаю замах ладони, вынужденно открываясь под второй кулак оппонента, и мы оба доносим свои удары до цели. Меня отбрасывает в сторону, а мужик мгновенно теряет опору из под ног.

Но проходит минута, и я открываю глаза. Поднимаюсь на ноги и сплёвываю кровь. Мастер не хило зарядил мне в ухо, поэтому сейчас я слышу только гул. Однако сам он всё ещё лежит у ног судьи в позе звёздочки — с раскинутыми в стороны руками и ногами.

— Консантин Шагайн… — поднял мою руку судья. — Одерживает победу!

* * *

Юрий Громов поперхнулся коктейлем, глядя на фигуру брата с поднятой рукой. Не успел он и глазом моргнуть, как бой завершился.

— Надо же… — протянул он, поднимая глаза на таблицу. — И минуты не прошло.

— Куда ты смотришь, любимый? — госпожа Августинова улыбнулась, глядя на Юрия, а затем указала пальчиком на центральную арену, где двое мужчин всё ещё сражались друг против друга. — Посмотри лучше во-он на ту арену. Бьются ни на жизнь, а на смерть.

Юрий не смотрел на девушку. Он её даже не слышал. Парень быстро открыл таблицы ставок на своём мобильнике и заметил, как коэффициенты на следующую победу брата рухнули до единицы. Улыбка поползла по его лицу.

— Ты меня не слушаешь? — захлопала глазами Софья.

— А? Да-да, слушаю, просто слегка задумался, — парень тут же вернул невозмутимость на лице. — Ты указываешь на Захара Иванова? Да, мужику не свезло с первым противником. Даже если победит, на следующий бой выйдет полумёртвым.

— Жаль их всех, — вздохнула с грустью девушка.

— Любовь моя, позволь выйти на пять минут?

— Конечно, — Августинова убрала руку с кисти парня. — Ты в туалет?

— Да, — Юрий Громов тут же выбежал наверх и вышел к трибунам, где сидели остальные зрители.

Встретившись взглядом с Арнольдом Драгуновым, Юрий жестом велел тому подойти ближе. Глава преступного синдиката тотчас вскочил на ноги.

— Господин Громов, вы это тоже видели⁈ — глаза «Пегаса» горели; мужчина был в восторге от увиденного. — Парень у нас не промах! За минуту уложить противника, да так, что того на носилках с арены вынесли!

Юрий оглянулся по сторонам и прошептал Арнольду Драгунову на ухо:

— Увеличиваю ставки вдвое, пока ещё есть смысл это делать. Передай своим людям

— Азартный вы человек, Юрий Михайлович. Смотрите не пожалейте!

— Замолчи, Драгунов, — шикнул Громов. — Потом спасибо скажешь. Позвони организаторам и передай, что я ставлю на Шагайна за выход в четверть финала турнира. Сделай это быстро, пока коэффициенты не упали. Ты меня понял?

— Можете считать, уже сделал, господин Громов.

Юрий кивнул главе преступного синдиката, развернулся — и чуть ли не в припрыжку пошагал к отведённым для рода Громовых местам. И стоило парню вернуться к своему креслу, как он наткнулся на глубокий взгляд отца, Михаила Громова. Мужчина смотрел аккурат в ту сторону, где минутой ранее бился изгнанный из рода его старший сын.

— Он… — губы Михаила затряслись, глаза блеснули в свете прожекторов. — Это он?

Мужчина обернулся на Юрия Громова, пальцем он указывал в сторону брата, который сейчас сидел неподалёку от арены.

— Отец, я…

— Ты знал, что мой сын жив, и не сказал мне об этом?

— Я…

Пощёчина тут же хлёстко прошлась по лицу Юрия Громова. Парень поморщился, взявшись за покрасневшую щеку.

— Ты соврал мне дважды, Юрий, — пригрозил пальцем Михаил Громов, глаза отца всё ещё были на мокром месте. — Ты не говорил, что он жив. И так же не сообщил, что он один из участников турнира!

— Извини, отец, я… хотел, чтобы ты его увидел сам, — Юрий Громов всё ещё держался за щёку. — Впредь прошу больше не унижать меня перед госпожой Августиновой. Брат принимает участие в турнире благодаря мне. Я лично дал ему возможность продемонстрировать всему миру, на что он способен. Это снимет с тебя клеймо, очистит репутацию нашей семьи.

Михаил Громов молчал, сжимая губы. Он снова бросил взгляд в сторону старшего сына и сжал кулак.

— Он уже опозорил меня единожды. Хочет сделать это снова, но на глазах у всей Империи⁈ — зрители разом обернулись на крики Михаила Громова. — Он изгнан из рода, а своим появлением только усугубляет положение! Грязь на его лице не отмыть, Юрий.

— Прошу тебя, отец, — успокаивал Юрий. — Проследи за следующим поединком брата. Проследи и сделай нужные выводы. Он тебя больше не опозорит. Брат знает, что потерял всё, и ему сейчас достаточно твоего прощения.

Слёзы покатились по щекам Михаила Громова. Он резко сел на своё место и с этого момента больше ни с кем не разговаривал.

* * *

А Михаил Громов-то, кажется, меня наконец заметил — дёрнул я бровью.

Я сидел неподалёку от арены, восстанавливая дыхание и перебрасывая ауру в область, по которой ударил противник. Когда перед моим лицом Игоря Догратова вынесли на носилках, в голову закралась мысль. Может, убил? Впрочем, думать об этом не было времени. Ни о противнике, ни об отце, который на данный момент сверлил меня испытующим взглядом. Я должен был оставаться в состоянии «дхьяна» и готовиться ко следующему поединку.

Одержу победу — и смогу спокойно отдыхать какое-то время.

— Костя! — послышались знакомые голоса. Ко мне прибежал Кирилл Дубровый, рядом с ним бежала Марья Болконская. — Ты просто мега-крут!

— Второй бой не за горами, Кость, — тут же подала голос Марья. — Готовься. Мы с тобой!

Я кивнул, ожидая, пока мой потенциальный противник закончит поединок. Мужчина сражался, словно животное, которое было загнано в угол и считало поражением лишь собственную смерть.

Глядя на всё это кровавое зрелище, я невольно крутил в голове те картины сражений, где мои братья бились с монстрами из тумана. Но тогда всё было по-настоящему; союзники сражались друг с другом плечом к плечу, рискуя жизнью и получая неизлечимые увечья. Мои люди знали, что бьются за выживание расы. А сейчас… всё больше походило на показуху. На турнирах не должно быть убийств, люди не обязаны развлекать зрителей, жертвуя собой. Поэтому мне всё ещё было трудно смотреть на это с явным