Где восходят звезды - Тони Пи

Миссис Лью задумалась, что Мишель искала, какой была ее работа, и какими были риски.

— Когда ты будешь готова? Что у тебя тут за работа?

— Дело не в этом.

Она ждала, что дочь продолжит, но та молчала. Миссис Лью узнала замкнутость лица и позы, но она не могла догадаться, какой была причина. Мишель была уже вне ее досягаемости.

Призрак заметил вдали что-то родное. Он ощущал это, а не видел, облако разочарования, бесцельное влечение. Они приближались к большим зданиям, и сотни призраков парили в воздухе. Он касался других, надеялся кого-то узнать.

Миссис Лью закончила свои поиски в этом городе. Когда она была тут в 1996, она стучала в двери и говорила со школьными секретарями, записывала адреса и телефоны. Она носила с собой фотографии Вэн. Она проехала на поезде три часа в маленькую деревню в Шаньдун, сочиняя всю поездку истории для Мишель, чтобы она не жаловалась на жару, шум, голод. Они прибыли к заброшенному городу в руинах.

— Тут кто-то сражался? — спросила Мишель, ее глаза расширились от вида перевернутых столов и сломанных стульев. Миссис Лью перестала искать. Ее лучшая подруга пропала. Юный поэт, который когда-то нежно целовал ее, исчез. Но он всегда будет сжимать ее жизнь, будет выдохом на стекле.

Призрак видел спектральные массы, отражающиеся в лобовых стеклах проезжающих машин, и он был среди них. Они были фрагментами, как свет, неясными, как тень, но они были яркими. Он ощущал в себе искру их электричества.

На другой стороне шоссе миссис Лью видела улыбающегося Мао с портрета над большим пустым двором площади Тяньаньмэнь, тихой и заброшенной.

Открытая площадь кипела бледными и встревоженными духами, и это манило Призрака. Он слышал их вопли, ощущал их запах. Их пульс окутал его полностью. Вместе они были безымянными. Они были нечетким сознанием. Они могли быть громкими. Они могли преследовать вечно. Никто не старался отправить их дальше, и у них не было границ.

Миссис Лью стояла перед холодным открытым пространством. Той весной все ученики собрались в этом месте, маршировали и скандировали, заполняли воздух пылкими речами. Там были и она, ее лучшая подруга и тот юный поэт. Они собирались создавать перемены, улучшить систему образования, изменить будущее. И посреди мая она села на самолет, чтобы отправиться в Калифорнию к мужчине, с которым была помолвлена, которого встречала только два раза. Звон колоколов вдали утих, и ужасные сцены хлынули в ее голову. Окровавленные лица, павшие тела, скрытые дымом от выстрелов. Она не знала, видела ли эти сцены раньше, но они ощущались знакомо, как воспоминания.

— Я не выбирала уйти, — сказала она.

— Что ты сказала?

В одну ночь все пропало. Солнце встало над трупами, которые не считали, не называли. Их было просто убрать, стереть. Было просто забыть.

— Мы должны дать им имена.

— Кому? — молодая женщина подошла к ней, опустила ладонь на ее плечо. Она была такой милой, такой знакомой, но уголки ее ртов были напряженными. В ее глазах сиял страх.

— Вэн? — миссис Лью сжала ее ладонь. — Это ты?

Девушка опешила, словно ее ударили по лицу.

Миссис Лью прищурилась.

— Кто ты?

— Мам. Это я. Мишель.

Да. Да, это была ее дочь, ведь ее жизнь продолжалась. Она села на самолет.

— Прости, — сказала она.

— Ты в порядке?

— Да. В порядке. Не нужно так переживать.

— Ты напугала меня.

— Я просто устала.

— Мы можем поехать домой на такси.

— Хорошая идея.

Она позволила дочери взять ее за руку и увести. Ей нужно было уйти, закрыть глаза на миг.

Призрак за ней замерцал, стал освобожденным и сильным.

Кэлвин Д. Джим «Рука Розы»

Роза Ишикава сидела на деревянной скамье в вестибюле Объединенной церкви Японии. Ее левая ладонь сжимала урну с прахом матери. Она ощущала вес холодного серого камня в складках ее платья с узором в цветочек.

Друзья папы медленно уходили из церкви. Их приглушенные голоса, пропитанные сочувствием, угасали за стуком теплого ванкуверского дождя. Папа скоро захочет домой. Она крепче сжала урну.

— Мисс Роза?

Она подняла голову. Доктор Самуэль Т. Траск снял шляпу механической правой рукой. Маленькие шестеренки щелкали. Он опустился на колени перед ней. В воздухе висели тихие голоса «хакуджин», «белый человек». И он пришел с юной японкой.

— Я сожалею о вашей потере, мисс Роза, — сказал он. — Ваша мать не страдала, уверяю.

«Конечно, страдала. Я была там».

— Роды вперед ногами, было поздно. Я ничего не мог сделать.

Роза смотрела на серую урну. Он был бы красивым мальчиком. Сыном. Папа говорил об этом неделями перед смертью мамы. Он хотел мальчика, сына, чтобы он сохранил фамилию. Рожденный в 1928, в год дракона, он принес бы много удачи. Мама много раз говорила Розе не слушать эти разговоры.

— Папа любит и тебя, — говорила она. Он был иджуша, иммигрантом из старой страны, шептала она. У него были такие обычаи.

— Но я родилась тут, — говорила Роза. Мама только улыбалась и обнимала ее.

Доктор Траск вытащил визитку из кармана пиджака и сунул в ее левую ладонь, еще сжимающую урну. Металлическая рука блестела медью.

— Если я могу чем-то помочь, прошу, дай мне знать.

Роза кивнула, не хотела показаться неблагодарной. Но она не сводила взгляда с механической ладони поверх ее руки. Было красиво.

— Я могу помочь?

Роза подняла голову. Папа нависал над ними.

— Мистер Ишикава, сэр, — доктор Траск встал. — Я выразил уважение вам и вашей дочери. И я предлагаю помощь в тяжелое время.

Папа взглянул на Розу,