Где восходят звезды - Тони Пи

белое платье, и е лицо было возмущенным, когда ее отругали за то, что она забрала кусочек пирожка из красных бобов с алтаря. Все видели, что девочка, хоть и выглядела как все, не была местной. И прошлым летом Мишель сообщила, что бросала работу, покидала хорошую компанию «Mountain View», в которой работала с колледжа, и переезжает в Китай. Она сказала, что всего на год. Она будет учить английскому в элитной частной старшей школе. Она уже поговорила по Скайпу с директором. Контракт был обсужден.

Год прошел, и она хотела остаться дальше. Пора было забрать ее. Операция: вернуть дочь.

— Скажи ей о магистратуре, — напомнил мистер Лью в машине. — У нее не будет будущего без степени, и она не сможет учиться, когда станет старой.

— Она не знает, что хочет изучать.

— Скажи, пусть изучает правоведение.

— Сам скажи.

— Она меня не слушает.

— Будто она слушает меня.

Мистер Лью прищурился и склонился, сосредоточился на разговоре.

— Проследи, чтобы она хорошо ела, — сказал он. — И заботься о себе. Держи сумочку на замке, а паспорт — всегда при себе.

— Проследи, чтобы дом стоял, ладно? — сказала миссис Лью. Он любил давать советы и упрекать, но не разбирался в Китае. Она знала страну лучше. Ей месяцами снились пустые кабинеты ее колледжа, двор и маленький фонтан с кувшинками, где ученики собирались и нарушали покой того места своим шумом.

— Что сможешь делать ты? — спросил ее муж. — Посетишь старых друзей. Ты с кем-нибудь связалась?

Она посмотрела на него, отметила его бодрый взгляд. Он явно ждал две недели одиночества, все время мира для кроссвордов и книг по истории. Если бы он переживал, он бы сам полетел туда.

— Нет, — твердо сказала она. — Все они заняты.

— Да? А Вэн?

У миссис Лью осталось от лучшей подруги молодости лишь несколько выцветших фотографий.

— Она уже не в Пекине.

— Я думал, все со степенью живут в Пекине. Парящий север. Так его называют? — он подъехал к обочине. — Пора ей получить степень магистра. Скажи ей об этом. И узнай, есть ли у нее парень.

Волоча за собой чемодан, миссис Лью была рада, что улетит от него. Она давно не путешествовала одна. Она разложила вещи для проверки, потом убедилась, что нашла свое место в самолете и пристегнулась к сидению с облегчением. Ее тревога стала утихать. Теперь она могла лишь сидеть. Тринадцать часов. Она хорошо научилась сидеть за прошлый год.

Когда Мишель улетела, стоматологический кабинет, где миссис Лью заполняла документы страховки, заменил ее работу компьютером. В ее графике появилось свободное время, и она могла сидеть в тихой комнате часами. Тогда призрак выбирался из паутины в углу. Она сидела, а он трепал шторы и бросал тени на стену. Порой его дыхание задевало ее, и внутри нее собирался холод. Она научилась слушать его, позволяла себе слышать скрип половиц, гул холодильника, тиканье часов, и ее чувства обострились, она стала слышать и его вздохи.

Она снова слышала его сейчас, он опустился на пустое сидение рядом с ней. Задел ее ладонь своей, и она была рада, что в самолете как-то оказалось место для него.

— Ладно, — тихо сказала она. — Все хорошо. Я помню тебя. Я готова.

А потом самолет устремился вперед, стал взлетать.

Призрак радовался.

Многие призраки обитали на Небесах, но редкие летали на самолете. Или они все поднимались туда на самолете. Призрак не знал, он не попал на Небо. Как терпеливо объясняла тетя Ду, его плазма была осквернена пятном греха, которую могла смыть только кровь Иисуса. Призрак был не виноват, что не получил крещение огнем. Призрак думал, что тетя Ду отправилась на Небо. Самолет поднимался в облака, и он прижался к овальному окошку, надеясь заметить тетю Ду и убедиться, что она попала туда.

Были только облака. Внизу он все еще видел мерцающий океан рядом с участками суши, но скоро и это пропало. Призрак отодвинулся от иллюминатора и прильнул к теплу миссис Лью. Порой мускусный вес проникал в его обычную невесомость. Это было ближе всего к ощущению тела.

Он всегда ощущал это сильнее, когда миссис Лью была рядом. Когда он касался ее руки, жар ее кожи проникал в него, словно и он гудел, пульсировал огнем. Словно и он имел облик.

Его удивило, когда он понял, как ему нравилась миссис Лью. Тетя Ду все время жаловалась на наглость и гордость женщины, которая обсуждала еду, которую явно купила в «Счастливом Бамбуке».

— Но они о тебе позаботятся, — сказала она Призраку, когда завещала его.

Но они этого не сделали. Он старался вести себя хорошо, а они игнорировали его. Он годами плакал один. А потом и миссис Лью стала плакать. Он выходил неизвестно откуда и садился возле нее. Ее печаль проникала в его, и его отступала. Каждый кусочек печали был как крохотный осколок ее души, и каждый острый осколок, которого он касался, приближал его к копированию сосуда, как ее тело.

Он уже мог входить в ее сны. Он знал все о ней. Он месяцами ощущал, как росло ее напряжение, пока он листал лица в ее подсознании. Лица из Китая. Порой он гадал, не было ли и его среди них, потерянного со временем. Порой он думал, что у него не было лица, только то, что тетя Ду придумала для него, а потом привязала к миссис Лью. Но разум миссис Лью ему казался интересным местом, энергия вспыхивала отовсюду, карманы дыхания и швы тишины. Он смотрел на все это.

Еще укол печали. Он не мог понять, это было его или ее чувство, так что прильнул как можно ближе, позволяя ритму ее печального сердца биться об него.

Солнце вспыхнуло в окошке, но это не согрело его. Миссис Лью опустила заслонку, погрузив их в тень.

Призрак прижался сильнее к ее груди, обвил ее собой. Порой он представлял, как она разбивалась.

Было сложно дышать в Китае. Жара в июле была густой от загрязнений, людей и пепла. Это был месяц