Где восходят звезды - Тони Пи

И только после обучения — шестнадцать месяцев на подготовку к космическим путешествиям и еще десять месяцев на терраформирование и колонизацию — Мелли смогла отправить короткое сообщение Мануэлю с просьбой о разводе. Правительство запросило это. Они знали, как тяжело быть там наверху и при этом сохранять якорь здесь. Ей нужно было стать невесомой. Он так и не ответил, но цифровые документы прибыли в офис на следующий день, подписанные, запечатанные и готовые к отправке на облачные серверы.

А потом она села на корабль и ни разу не оглянулась.

До этого.

Она помнила тот день, помнила, где они были: пляж, до рождения Бенни. Романтика, только они вдвоем. Все было ясным: небо, море, Мануэль. Это было за годы до того, как земля проглотила Филиппины, и Великая Дрожь разбила архипелаг за часы на далекие острова. Ей не нужно было смотреть прямую трансляцию из новостных лент, чтобы знать, что она не может вернуться в город Давао, что у нее нет дома, в который можно было бы вернуться. Она отказалась смотреть списки погибших. Она знала, что ее муж умер, и это она убила его.

Мелисса уставилась на глаза в контейнере и на видео, проигрываемое на стене. Он мог изменить свою фамилию, но никак не память. Вина сжала ее грудь, где, как она знала, ее сердце все еще слабо билось из-за этого человека.

Звонок от коммуникатора, установленного на ее кубе, отвлек ее от мыслей.

— Доктор Ремедиос? — раздался голос из станции медсестер. — Семья мистера Ко тут, ждет записи НР.

Она замерла, шагнула к записывающему устройству, где крутилось воспоминание о ней. Она прибыла на Марс, и у нее ничего не осталось от него на память. За границами воспоминания она почти видела его ладонь, силуэт его рук. Его тело. Его глаза.

— Прошу, скажите, что файлы испорчены, и что мы не смогли добыть его воспоминания. Мы, конечно, компенсируем им этот досадный инцидент, — она говорила четко и ровно.

Но ложь была только между ней и мертвым телом.

— Хорошо, — сказала медсестра. Разговор закончился, и Мелисса вытащила провод, который соединял передатчик с центральной системой связи. Затем она взяла глаза и поместила их в транспортный контейнер. Наконец, она вынула чип записи из машины и сунула в карман, задев при этом свою ID-карту.

«Мануэль Ко, — подумала она, гладя пальцем гладкий цилиндрический контейнер с его глазами. — Мой. Весь мой».

Диана Син «Посещение весеннего фестиваля»

За ночь до возвращения в Китай миссис Лью проснулась от ужасного сна и знала с уверенностью, что призрак сидел на ее груди. Ее кожа была мокрой от пота, и она не сразу смогла перевести дыхание. Прошли часы, и она вернулась к беспокойному сну.

В свете дня она снова была собой — логичной, практичной. Она была женщиной, которая проверяла баланс чековой книжки каждый понедельник и ходила в церковь каждое воскресенье. Ее друзья подтвердили бы: она была самой серьезной и логичной женщиной, одной из последних, кто заслужил быть преследуемой призраком, в которого она не верила.

Призрак пришел от тети Ду. Десять лет назад, когда женщина умерла, она завещала призрака миссис Лью в своем завещании. Призрак был призраком, и миссис Лью не верила в призраков, так что она не вспоминала о наследии до недавнего времени.

В прошлом году призрак проявился, не давал забыть о себе, каждый день мешая. Она не могла сосчитать, сколько раз он менял сахар и соль или воровал ее ключи и опускал в ее карман часы спустя.

Откуда ей было знать, был призрак женщиной или мужчиной? Она не знала. Она не видела призрака. Она не верила в призрака. Но он ощущался как призрак-мужчина. И она была уверена, что это он вытащил ее паспорт из выдвижного ящика и оставил на пианино, сломал застежку на чемодане, который она недавно проверяла, и превратил банки жира печени трески, которое она купила как подарки, в капсулы бесполезного витамина Е.

Подготовка к поездке сделала ее рассеяннее, чем обычно. Она всегда хваталась за одинокие мысли, части себя, которые будто блуждали. Она глубоко вдохнула, пытаясь отыскать тихий момент и растянуть его как можно сильнее. А потом ее муж прошел в комнату, и все, что она медленно собирала, снова развалилось. Его запах, его шарканье ног, его покашливание вмешивались в ее пространство, как камешки, царапающие кожу.

— Авиабилет, — сказал он, помахивая своим списком. — Мелатонин. Пептол-Бисмол.

— У меня просто несварение от итальянской еды, — возразила она.

— Но нельзя доверять качеству еды в Китае. Грязное масло, сама знаешь, — мистер Лью покачал головой и вздохнул. — У тебя паспорт с собой?

— Я готова.

Мистер Лью глубоко вдохнул, и она задумалась, не надоело ли свидетелям, которых он допрашивал, смотреть на его игру.

— Но готова ли ты вернуться домой?

Миссис Лью выдавила улыбку. Считала ли она с мистером Лью Китай домом, они, как и все их друзья, звали его jia. Мистер Лью покинул Китай, когда был подростком. Что он знал о Китае? Что она сама знала о нем, если не была там пятнадцать лет? Jia было тем же словом, что и семья. Ее единственной семьей в Китае была стая жадных кузенов, а теперь ее дочь.

Мишель была в Китае лишь раз, когда ей было пять. Миссис Лью помнила, как она стояла в смятении на похоронах дедушки, ее маленькое тело скрывало