Судьба дракона - Эд Гринвуд

Хаван осторожно сделал шаг назад, но Артрун резко обернулся и кинул на него такой взгляд, что Брат во Клыке замер, дрожа всем телом, и так стоял, пока старик — или, точнее, тот, кто был прежде стариком, — не пригнулся к земле, принюхиваясь, затем поднял голову и с утробным рычанием повернулся к жрецам.

Вместо морщинистого старика перед ними была тварь с длинными клыками, чем-то смахивающая на медведя, но с длинным хвостом, и единственным напоминанием о том, что некогда это был человек, оставались клочья туники и остатки башмаков.

Чудище медленно и злобно двинулось в их сторону.

— Сейчас набросится, — заметил Чешуйчатый Владыка спокойно, словно говорил о каком-то растении.

Хаван сглотнул комок и торопливо бросил заклятие, чуть не сбившись впопыхах. Руки жреца саднило, пальцы онемели — и воздух вокруг них замерцал.

Словно по сигналу, зверь бросился на них, жутко подвывая и размахивая на бегу когтистыми лапами.

Хаван в ужасе попятился. Неужто заклятие не сработало? Почему…

И тут мерцание превратилось в темную массу. В воздухе между жрецами и тварью внезапно возникла стена шипящих, извивающихся змей, скользящих по воздуху. Разинутые пасти змей были направлены в сторону зверя. Раздвоенные язычки стреляли, глаза полыхали злобой — даже тому, кто призвал их, было страшновато на все это смотреть.

Хаван облегченно вздохнул и торопливо попятился, стараясь успокоиться и вспомнить заклинание «кислотного копья» на случай, если тварь прорвется через змеиный щит и придется познакомиться с этими когтистыми лапами. Артрун удовлетворенно кивнул, когда зверь метнулся к нему и встал на дыбы во весь свой немалый рост, размахивая лапами. Змеи зашипели все разом, и бывший человек попятился, пошатываясь и не решаясь коснуться лапой висящей в воздухе извивающейся массы. Змеи то и дело бросались, пытаясь достать приблизившегося к ним зверя, но все же он был вне досягаемости их клыков. Чудище взревело, дико выкатив глаза, затем, как-то странно всхлипнув, повернулось и побрело прочь.

Чешуйчатый Владыка чуть усмехнулся, слушая, как трещит подлесок. Хаван почти так же быстро отступил к своему змеиному щиту, страшась своего старшего напарника куда больше, чем зверя.

Он едва успел дойти до того места, откуда бросил заклинание, когда шорох листьев и треск веток взорвался ревом двух дерущихся тварей. За ними последовали еще более сильные треск, рев и хруст, визг и тяжелые удары, словно упало и покатилось какое-то огромное тело. Затем звук драки возобновился и удалился в сторону.

Чешуйчатый Владыка обернулся к Хавану.

— Отлично. Нам удалось возродить древний Кровавый Мор. Одни его жертвы гибнут от Безумия, а другие превращаются в зверей и набрасываются на все, что видят.

Он наставительно поднес палец к лицу Брата во Клыке, словно учитель, просвещающий особенно тупого ученика.

— Вскоре, — сказал он, — Аглирта будет наша.

— Наша?

— Наша, — твердо повторил Артрун, — навсегда наша. Поскольку любой, кто в этой стране пьет воду, будет либо под нашей защитой, либо мертв.

— А Высочайшие Князья? — осмелился спросить Хаван.

— Увидим. Они сейчас в Сторнбридже, пируют с тамошним наместником. А за столом прислуживают некоторые из тех, кто поклоняется Великой Змее. Скоро все узнаем.

Повелитель Змей Ханенхатер покачал головой.

— Плохо, Артрун, очень плохо. Ты позволил зверю уйти вот так, когда он мог напасть на вас, пока вы трепались? И как он тогда станет оружием в твоей руке? Или орудием нашей веры?

Зверь лежал мертвый, со вспоротым брюхом, — это сделал другой зверь, которого магически выследил брат Ландрун.

И этот зверь сейчас тяжело топал прямо к Повелителю Змей. Еще один злосчастный крестьянин превратился в результате действия отравы в чудовище — в жуткого хищника с крупной серой башкой и когтями. У него была толстая, непробиваемая шкура, а величиной и весом он мог сравниться с двумя дюжими быками.

Повелитель Змей снова покачал головой. Артрун даже не подозревал о его присутствии, и ему явно было наплевать на судьбу медведеподобной твари, которая могла бы в дальнейшем неплохо послужить братству. И такой человек нынче носит титул Чешуйчатого Владыки… Ну ладно же.

— Спокойно, Ландрун, — рявкнул он. — Ошибешься — и сам превратишься во что-нибудь похлеще своего зверя!

Брат Ландрун вздрогнул и испуганно глянул на своего старшего напарника. Ханенхатер, чуть усмехаясь, сплел заклинание. Глаза его были, как всегда, холодны, и Ландрун затрясся, видя, как его зверь вдруг согнулся, уменьшился — и превратился в человека.

Ссутулившись и спотыкаясь, он повернул прочь, к деревьям. Повелитель Змей ухмыльнулся, глядя ему вслед.

— Ступай, наместник Айронстоуна, и отдай те приказы, что я внушил тебе, — негромко проговорил он, — и вскоре война снова охватит всю Аглирту, эту страну кровожадных, бешеных глупцов!

Брат Ландрун сглотнул.

— А где настоящий наместник Айронстоуна, господин мой?

— О, боюсь, он умер очень быстро. Помнишь, что прошлой ночью сожрал на дороге наш ручной злозуб?

— Слизнезмея длиной с телегу, — медленно проговорил, нахмурившись, змеиный жрец и с ужасом глянул на собеседника. — Ты хочешь сказать?..

— Да. — Улыбка Повелителя Змей очень подошла бы сейчас злозубу. — Этот слизнезмей был весьма благородного происхождения.

Ландрун подавил приступ тошноты.

— Но ведь никто не будет тогда уверен, что его хозяин или жена настоящие…

— Мы погрузим всю Долину в кровавый хаос, — ответил Ханенхатер, — и увидим, как падут и Высочайшие Князья, и король-сопляк, и некоторые не слишком умные Чешуйчатые Владыки.

Он усмехнулся.

— Хорошая пирушка кое для кого. Идем, Ландрун, У нас есть дела. Тебе нужно попрактиковаться в управлении этими тварями. Похоже, настало время нескольким крестьянам попробовать себя в роли Высочайших Князей.

Воды в ванне было не слишком много — не хватило для блаженного отмокания. Как только чан на полу наполнился, Краер задул масляный светильник, погрузив все во тьму. Он не стал долго разлеживаться, вскоре вылез, вытер ноги и снова натянул башмаки. Кое-как привел себя в порядок. Конечно, все это было весьма неосторожно, если хотя бы половина того, что он ожидал, случится.

Первый раз обойдя комнату, он обнаружил под кроватью обычный ночной горшок и вытащил его на случай, если растревоженные внутренности побудят его немедленно опорожниться. Затем Краер припал к полу, словно кот, и начал обследовать свою темную опочивальню, выискивая на резных деревянных панелях хотя бы намек на свет, на приближающийся огонек свечи или что-то в этом роде. Ощупал одну резную панель с длинной вертикальной щелью, идущей от уровня головы вниз до уровня колен. На лице его появилась усмешка.