Человек из-под земли - Росс Макдональд

Я глянул на нее и понял, что она говорит серьезно.

— Кто за вами наблюдает?

— Ну… Джерри, Сьюзан и этот малыш…

— Это не слишком правдоподобно.

— Да, я знаю. Но у меня весь вечер такое чувство, словно за мной кто-то наблюдает. Собственно, задергивание штор не слишком поможет, у того, кто там сидит, глаза как рентген! Все равно, как вы его назовете — Бог или дьявол…

Я отвернулся от окна и снова заглянул в ее не привыкшее к людским взглядам обнаженное лицо.

— Я даже не предложила вам присесть…

Она указала на высокое старое кресло с жесткой спинкой.

— Мне хотелось бы присесть где-нибудь, где мы не будем на виду.

— Честно говоря, мне тоже.

Она проводила меня через холл в маленькую комнатку под лестницей, нечто вроде кабинетика, способного вызвать клаустрофобию своей теснотой. Скошенный потолок только с одной стороны позволял не наклонять голову. К стене кнопками был приколот плакат с текстом «Четырех перемен» Гарри Снайдера[9]. С ним контрастировало старинное изображение рыбацкого судна, бившегося в волнах на фоне черного, ощетиненного скалами мыса Горн. В углу стоял старинный металлический сейф с надписью на дверце: «Вильям Стром и Кº. Торговля лесом».

Моя спутница присела на угол стола возле телефона, предоставив мне удобное вертящееся кресло. Вблизи я чувствовал запах ее тела, он был приятным, хотя слегка неживым, словно запах сухих листьев. Меня волновало странное любопытство, мучит ли ее по-прежнему та страсть, по приказу которой она когда-то взбиралась с Лео Броудхастом к домику наверху каньона? Она увидела вопрос в моих глазах, но ошиблась, толкуя его. А может, не так уж и ошиблась…

— Я не такая уж сумасшедшая, как вам кажется, мистер. Раза два меня посещали мистические видения, и я знаю, что каждая ночь — это первая ночь вечности.

— А как быть с днями?

— Лучшие вещи я делаю ночью, — коротко ответила она.

— Я слыхал…

Она хватала на лету, а потому вскинулась:

— Вам что-то наговорила Марта…

— Она говорила о вас с глубоким почтением. Говорила, что вы спасли ей жизнь, когда она была молоденькой девушкой…

Это было ей приятно, но она не сменила темы.

— Вы знаете о моем романе с Лео Броудхастом. В противном случае, вы не произнесли бы этого имени.

— Я только объяснил, кто такой малыш…

— Видно у меня начинается паранойя…

— Возможно, самую малость… Это следствие одинокой жизни…

— Откуда вам это известно, доктор?

— Я не доктор, я лишь пациент. Моя жизнь также одинока…

— По собственной воле?

— Нет, это была не моя воля. Меня не выдержала жена. И я уже смирился с этим.

— Я тоже. Я полюбила одиночество, — заявила она без достаточной уверенности. — Временами я рисую ночь напролет. Мои художества не требуют дневного света. Я не рисую того, что отражает свет. Я изображаю состояния духа.

Перед моими глазами всплыли картины на стенах ее комнаты. Они скорее напоминали тяжелые контузии и открытые раны…

— Марта вам не говорила, что Джерри получил травму? Кажется, у него сломана рука…

На ее выразительном лице отразилась боль.

— Где он может быть?

— В дороге. Если, конечно, не нашел себе лучшего убежища…

— От чего он, собственно, скрывается?

— Вам это должно быть известно лучше, чем мне.

Она покачала головой.

— Я не видела его пятнадцать лет…

— Почему?

Она так развела руками, словно мне все о ней было известно. Это был жест женщины, отдавшей больше времени раздумьям и фантазиям, чем разговорам и действиям.

— Мой муж… мой бывший муж так и не простил мне Леона…

— Мне очень интересно, что могло случиться с Леоном…

— Мне также. Я поехала в Рено, чтобы развестись, он должен был приехать ко мне туда. Но так и не появился. Просто-напросто цинично пустил меня по ветру… — она говорила это легким, хотя и не лишенным горечи, тоном, как о чем-то давно перегоревшем. — Я не видала его с тех пор, как покинула Санта-Терезу.

— Куда же он поехал?

— Откуда мне знать? Я не получала от него никаких известий.

— Похоже, он уехал за границу…

— Откуда вы знаете?

— От Марты. Она утверждает, что ей сказали это вы.

Это слегка сбило ее.

— Возможно, я и говорила что-то такое… Лео часто обещал увезти меня на Таити или на Гавайи…

— Обещаниями он не ограничился. Насколько мне известно, он забронировал два места на английском судне, шедшем через Ванкувер в Гонолулу. Корабль назывался «Свенси Кастл» и отплыл из Сан-Франциско около 6 июня 1955 года.

— И Лео отплыл на нем?

— Во всяком случае выкупил билеты. Вас не было с ним?

— Нет. В это время я уже, по меньшей мере, неделю была в Рено. Видно, он уехал с другой женщиной…

— Или один, — заметил я.

— О, нет! Лео не выносил одиночества. Кто-то должен был находиться при нем, чтобы он чувствовал, что живет. Собственно, это и было одним из поводов к тому, что я вернулась сюда, когда он меня бросил. Я хотела доказать себе, что смогу жить одна, что не испытываю в нем необходимости. Я родилась в этом доме, — она говорила так, словно все пятнадцать лет ожидала слушателя. — Это дом моего деда. Я воспитывалась здесь, у бабушки, когда моя матушка умерла. Это целое событие — такое возвращение в дом своего детства, одновременно интригующее и поражающее! Я чувствовала, что я невероятно молода и в то же время невероятно стара. Словно дух этого дома…

«Похоже на то, — подумал я. — В этом старомодном длинном платье, одновременно юная и древняя, внучка и бабка в одном лице, не лишенная шизофренического налета…» Она нервно встряхнулась, недовольная собой.

— Я совсем вас заговорила! Наверное, это жутко тоскливо!

— Ничуть! Меня интересует Лео. Я немного знаю о нем.

— Честно говоря, я тоже. Года два я засыпала с мыслью о нем и просыпалась в надежде увидеть его сегодня… А потом вдруг поняла, что совершенно не знаю его. Все в нем было внешним, вы понимаете?

— Не слишком…

— Ну, ведь вы знаете! Я хочу сказать, что у него не было внутренней жизни. Он был человеком действия — и это все. Весь он выражался в действии.

— В каком действии?

— Во время войны он участвовал в девяти или десяти десантах на Тихом океане. После войны выступал в регатах, играл в теннис, в поло…

— Немного же времени у него оставалось для женщин…

— Ему не требовалось много времени, — с терпкой иронией ответила она.

— Таким как он, мужчинам без внутреннего мира, это не нужно. Я понимаю, это похоже на ревность и обиду, но на самом деле все совсем не так. Я любила Леона, может, и сейчас люблю. Не знаю, что бы я делала, появись он сейчас на пороге…

Она глянула на дверь.

— А это возможно?

Она качнула головой.

— Я даже не знаю, жив ли он…

— У вас есть повод думать, что его нет в живых?

— Нет… Но я часто убеждала себя, что он мертв, чтобы легче перенести все это. Он ведь даже не позвонил мне в Рено…

— Для вас это было ударом?

— Я проплакала всю зиму. Но забилась сюда и как-то выстояла. Теперь моя жизнь словно проходит на экране…

— Вы никогда не чувствуете себя одинокой, мисс?

Она твердо глянула на меня, словно проверяя, не собираюсь ли я случайно ввалиться в ее жизнь. Видимо, убедилась, что не собираюсь, потому что ответила:

— Я всегда чувствую себя одинокой. По крайней мере, так было, пока я не научилась жить в одиночестве. Вы поймете, что я хочу сказать, ведь вы тоже одиноки. Эдакое вечное сожаление о самой себе, когда винить во всем можно только себя…

— Это мне знакомо, — подтвердил я, чтобы иметь возможность вернуться к разговору о ее замужестве, казавшемся мне зерном проблемы. — Почему вы ушли от мужа, мисс?

— Между нами все было кончено…

— Вы не тосковали по мужу или по сыну?

— По Брайану — нет. Он был груб со мной, этого я не могла простить.

Он угрожал, что убьет меня, если я попытаюсь забрать Джерри или хотя бы увидеться с ним. Конечно, я тосковала по малышу, но научилась обходиться без него… Сейчас мне уже и впрямь никто не нужен… в прямом смысле…

— А в переносном?

Ответом была улыбка, глубокая и настолько выразительная, словно ее лицо отражало тончайшие светотени мыслей.

— В переносном смысле все совсем иначе. Разумеется, я чувствовала себя предательницей. Больше всего меня мучила тоска по детям. Не только по Джерри, но по всем, которых я учила… Долго перед моими глазами стояли их лица, в ушах звучали голоса…

— Например, голос Марты Крендалл?

— Да, она была из моих детей.

— Вместе с Элом Свитнером и Фрицем Сноу…

Она глянула на меня сердито.

— Вы все обо мне разузнали, мистер! Я не такая уж важная фигура, поверьте мне!

— Возможно. Но на эту троицу я натыкаюсь постоянно. Они познакомились в вашем классе?