Мечи франков - Александр Владимирович Мазин

А ведь видел, как на них нурманы реагируют.

— Когда он ушел от Груды Развалин, все думали: ему не жить. А вышло так, что сам Олаф-конунг умер, а Убийца живехонек! Надо бы с ним поздороваться, раз он не помер! — Хольд фыркнул пивом. К счастью, в другую сторону.

Убийца берсерков, значит…

— А что нынешний конунг? У него на Дёрруда нет обиды? — решил прояснить Сергей.

— Да с чего бы? К тому же его жена Асфрид приходится Дёрруду родней по прабабке.

— Асфрид, жена Дёрруда?

Сегодня что, день сюрпризов имени Убийцы?

Хольд глянул на Сергея мутными глазками:

— Дёрруд убил конунга и женился на его жене? Откуда знаешь?

— Асфрид — жена конунга Гнупы? — четко проговаривая слова, спросил Сергей.

— Была. А теперь нет. Потому что Убийца убил… Пойду к нему, спрошу…

Но ничего не спросил. И никуда не пошел. Потому что рухнул мордой в салат. Вернее, в поросячьи кости.

Сергей огляделся. Вроде никто их разговора не слышал. Это хорошо. И вообще пора спать. У него завтра непростое утро намечается.

Сергей потихоньку выбрался из-за стола, показал жестом Рёреху «я ушел». И ушел.

Недалеко. Через пару минут его догнал Дёрруд с бочонком пива на плече. Молча зашагал рядом.

Так они и пришли на подворье, где Хрольв разместил дружину Сергея.

И сразу разделились. Сергей отправился спать, а Дёрруд — раскупоривать бочонок.

Сергей уснул практически мгновенно, несмотря на шумное веселье во дворе. Даже ввалившиеся к нему с четырьмя девками Машег с Траином не сумели своего хёвдинга растормошить и отправились восвояси.

И это было хорошо, потому что Сергею снился удивительный сон, в котором было все, что он любил в той жизни. Балюстрада его ромейской виллы, с которой открывался вид на Мраморное море, и густое мускатное вино из собственного винограда, а главное, родня. Сыновья, дочь, Слада. И они так чудесно пели…

Как жаль, что, проснувшись, Сергей не мог вспомнить ни единого слова. Только мелодию. И это было так нестерпимо, что Сергей заплакал.

А потом ему полегчало и он вспомнил, что впереди у него непростое утро. Прекрасное утро, к концу которого кто-то непременно умрет.

А значит, надо собраться, сосредоточиться и сделать все, чтобы не стать этим кем-то.

Глава шестнадцатая

Вартислейв-хевдинг разочаровал многих

Тангбранд Красивый (так он называл себя сам) или Красавчик (так звали его все остальные) нынче выглядел значительно лучше, чем вчера. Умылся, переоделся, почистил кольчугу, надел шлем и обзавелся тяжелым корабельным щитом с пестренькой отвлекающей раскраской.

Еще у него было два легких копья, меч (само собой) и средних размеров топорик.

Сергей снарядился попроще. Короткое копье для контактной работы, уменьшенный аналог хогспьета — последний Сергею пока не по силам. Еще любимая сабля и четыре швырковых ножа в кармашках на поясе. Будь воля Сергея, вместо копья он взял бы лук. И тогда бы ему даже сабля не понадобилась. Однако если он прикончит врага стрелой, здешние не одобрят. И прощай прирост авторитета, народная слава и все прочие преференции, ради которых, собственно, и затеяна эта дуэль.

Сражаться предстояло там, где и требовала местная традиция. То есть на отмели размером примерно десять на восемь метров. Не слишком просторно, а если поединок затянется до начала прилива, то и площадка станет еще меньше.

Сергей слышал истории о том, как подобные поединки продолжались уже по колено в воде, но доводить до этого не собирался. Его противник не только силен, но и, как Сергея предупредили еще вчера, очень вынослив, несмотря на возраст, переваливший на четвертый десяток. Загнать такого непросто. Тем более что, судя по размеру и весу щита, изрядных даже для такого здоровяка, Красавчик планирует работать от обороны. Считает, что юный возраст Сергея сделает того излишне активным. Ну-ну.

Что радовало: зрителей собралось немало. Самые важные — неподалеку, на лодках, человек двести — на соседних отмелях и камнях. И на берегу, до которого метров под сто, еще столько же: зрение у нурманов хорошее.

А вот ярла Эйндриди не было. Как и многих других участников вчерашней пирушки. Надо полагать, отдыхают после застольных трудов.

Сергей подышал, вентилируя легкие. Воздух был на удивление чист: ни рыбой не воняло, ни гнилыми водорослями. И песок под ногами хороший, плотный.

— Дыши, дыши, щенок, пока можешь! — Нурман покрутил головой, тоже потопал по песку, разминаясь. — Я таких, как ты, по пояс в землю вбивал, когда твой папка твою мамку в грязи валял!

Поговорить решил «хёвдинг, сын хёвдинга». Что ж, поговорим. И поглядим, как он станет от обороны играть. С его-то обидчивостью.

— Раз ты еще гадишь не под себя, значит, таких, как я, ты еще не встречал, — усмехнулся Сергей. — Но понимаю, почему ты о грязи вспомнил. Мамашу твою, видно, хряк в свинарнике поимел. Такой урод, как ты, только от хряка и мог родиться.

— Собачий твой язык! — возмутился нурман. — В свиной голове!

Ну-ну. Так непоэтично. И это представитель народа, где умение оскорбить оппонента возведено в ранг искусства.

— Вылитый хряк, — спокойно, но достаточно громко, чтобы его услышали на лодках, констатировал Сергей. — Повезло, что тебя папаша признал. Видать, в его роду тоже без свиней не обошлось. Или это была тюлениха. Я слыхал: ты из Трённелага? Говорят, вы там тюлених чаще, чем женщин, пользуете. Всегда хотел узнать, вы их перед этим делом переворачиваете или один хвост держит, а второй…

Тут хёвдинг, сын хёвдинга не стерпел, метнул первое копье и, замахиваясь вторым, с ревом устремился в атаку.

Умело брошенное с десяти шагов копье пробивает любую кольчугу. Если попадет. Но столь бесхитростный бросок Сергей предугадал с легкостью. Полшага вправо, уход еще правее от толчка щитом, уход в низкую стойку — острие Сергеева копья прошивает Красавчику ступню — и, уже падающему, хлест кончиком сабли по шее, между тыльником шлема и краем кольчуги. Шейный платок — слабая защита от синдского клинка.

Неправ оказался Стевнир. Совсем неинтересный получился хольмганг.

Но теперь уже ничего не поделаешь. Кто же знал, что потомственный хёвдинг окажется таким шустриком: сбежит в Валхаллу на третьей секунде поединка. Сергей засмеялся. Он наконец-то снова ощутил себя полноценным бойцом.

Глава семнадцатая

Сергей осознает свой настоящий статус

Сергей испытывал гордость. Нет, не так. Он испытывал