Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

После подъема – утренняя зарядка, двадцать минут. Она проводилась всегда. Температура воздуха в Доме, благодаря климатическим установкам, подчиняясь суточным и годовым ритмам, имела довольно широкий диапазон. В самые холодные дни она падала порой до нуля, в самые жаркие – поднималась до сорока. Однако это не смущало Наставников. В семь ноль-ноль курсанты строились на плацу. Как говорил Серафим Аристархович: форма одежды поглаженная, номер раз, сверху голый торс, снизу трусья и тапки. Всевозможные махи руками и ногами, отжимания, приседания, бег трусцой, гусиный шаг и прочая легкая разминка. После зарядки водные процедуры пять-семь минут: три раза разогреться докрасна и три раза покрыться холодными пупырышками. Обливания эти, будучи еще совсем мелким, Серега не очень любил – ну какое, скажите, удовольствие, стоя под ледяной водой, повизгивать от холода – но терпеть приходилось. Выдвинет вперед нижнюю челюсть, ноздри раздует, воздуху полную грудь наберет – и врубает по команде Наставника холодный кран. Стой, терпи, сжимай в кулак всю ту волюшку, что в характере имеется, пока Иван Григорьевич всех обойдет с проверкой и даст команду на горячий… Однако со временем, спустя каких-то полгода, процедуру распробовал: на выходе из душа тело горело от внутреннего жара, давая невероятную бодрость сейчас, а в перспективе – железобетонное здоровье и иммунитет. Что являлось строго обязательным требованием для бойца ПСО.

Три раза в неделю – физуха. ОФП[68] и пробежки, причем в конце недели обязательно длинный кросс на три-пять – а в дальнейшем, чем старше становились курсанты, – и семь-десять километров. В обязательном порядке рукопашный бой. Пока все это, понятно, в бережном, щадящем детский организм режиме. Вот подрастут – тогда будет куда серьезней, тогда и полный контакт, и работа с ножом-палкой-лопаткой, и набивка, и куклы… А до тех пор – в режиме физкультуры. Подготовиться к бешеным нагрузкам, что предстояли курсантам, начиная с четвертого курса, – и дальше, в Дальних Казармах, в подразделениях. И, конечно, обязательным элементом подготовки были боевые стрельбы, пусть пока и достаточно редкие. Что-что, а стрельбы Серега просто обожал. Берешь его, автомат, в руки – такой тяжелый, литой, грозный своей силой, вкусно пахнущий горячим металлом, порохом и оружейным маслом… Вставляешь в магазин патроны, торчащие остроносыми пулями… Рывок затвора, прикладка – и пули одна за другой уходят в мишень. И – грохот, и звон металла, и на туше контрóллера все новые и новые отметины! Попал!.. И пробил!.. И снова пробоина!.. Это было волшебное чувство. Он и сам не понимал – да и не анализировал, будучи пока подростком, – почему ему нравилось оружие… Впрочем, порой это не понимали и взрослые мужики. Вероятно, потому, что это в природе человека, и особенно мужчины, воина – уметь владеть оружием, уметь одолеть врага, победить и гордо поставить на его теплое еще тело – или холодное, стальное, смотря с кем схватился, – свою ногу.

И вот – экзамены.

Сказать, что Серега, ожидая их, волновался – почти ничего и не сказать. В кадетах вопрос перевода в старший класс решался итоговым зачетом: пара-тройка задачек по математике, диктант или изложение, билет по истории и физике… На четвертом, когда разом прибавились «Стрелковое оружие» и «Материальная часть боевых машин и механизмов» – писали контрольные. Впрочем, тоже несложные, да и Наставник немного подсказывал, наводящие вопросы задавал. Теперь же, на пятом, по итогам этих двух предметов предстояло устное собеседование. Да не просто по билетам, а по всему изученному материалу – преподаватель мог задать любые вопросы и в любых количествах. Экзамены важные – по итогам смотрели, может ли будущий курсант усваивать армейские знания или не очень. Не сдашь – переведут на гражданку, и тогда прощай, мечта об армейской жизни. И физуха. Определенные нормативы тоже нужно вытянуть: хорошо пробежать, выстоять в спарринге с курсантом первого курса, подтянуться-отжаться-присесть и качнуть пресс. Впрочем, с этим-то как раз проблем не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Серега, понимая важность и ответственность этих экзаменов, последние месяцы от книжек не отрывался. Тянул, как локомотив. Вместе с ним и Гришка. Читали, перечитывали, устраивали друг другу опросы… Во-первых – «Стрелковое оружие». ТТХ любой единицы, кроме вовсе уж экзотичных, того же Лобаева[69], знать от зубов. Так, чтоб если даже в бою дернули тебя – тут же, на лету, ответил. С патронами то же самое: калибры, номенклатуры, баллистика, останавливающее действие по живому – да все! И, пожалуй, самое основное: бронебойность и пробиваемость различных препятствий. Ибо от знания того, какой патрон применять по тому или иному контрóллеру, напрямую зависело выживание. А во-вторых – «Материальная часть боевых машин и механизмов». Все о буратинах, как в армейском обиходе частенько называли механизмы. Кадавров изучать начинали позже, на третьем курсе, параллельно с анатомией человеческого тела. А пока и по механизмам материала выше горла.

В учебе, конечно же, помогал и батька. Три месяца – три увольнительных; и каждую увольнительную, взяв и своего, и соседского, он вел ребят в Мастерские. Теория теорией, но когда ты сам, своими руками пощупаешь броневую плиту, подвешенную на крюке в цехе, где визжат пилы и шипят плазменные резаки, когда увидишь устройство привода вживую, а не на чертеже в учебнике, – запоминается куда быстрее и ярче. Это ведь намного интереснее скучных рисунков и схем. Особое внимание пацаны уделили ППК – очень уж интересовала их эта техника, боевые платформы, здоровенные махины, почти неуязвимые для стрелкового оружия. Мало того, что многое из ТТХ изучили – еще и во внутрянку полезли. Правда, коснувшись электрических цепей и силовых контуров, механики, гидравлики и прочих систем, малость охладели – рановато, мозгов не хватало. Расстроились – но Михаил Эдуардович обнадежил: все впереди. На старших курсах будет куча времени: и в электрохозяйство закопаться, и более подробно системы защиты изучить, и вооружение разобрать до винтика. Начальные классы – лишь общее знакомство, для пацанов десяти-одиннадцати лет этого более чем достаточно.

Таким образом, благодаря отцу и Самоделкину к экзамену ребята знали куда больше, чем давалось программой. Ответственно подошли, одним словом.

Первого мая, перед началом экзаменационной недели, армейский состав Дома традиционно выстроился на плацу. И Академия, преподаватели с Наставниками, и бойцы ПСО и ПБО, кто не на выходе и свободен от смены, и комендантская служба. Делалось это не просто потому, что, по мнению гражданских, вояк хлебом не корми, дай торжественно помаршировать… смысл был куда глубже. Молодежь, стоя тут же, в общем строю, глядя на старших товарищей, проникалась торжественным настроением, чувствовала свою причастность к этой силище, понимала важность армейской службы. И вполне понятно, что у каждого из них, этих маленьких еще мальчуганов, в голове билась и трепетала мысль – скорей бы вырасти! Стать таким же большим, сильным, отважным, умелым. С оружием в руках встать на защиту Дома, а того лучше – добытчиком, сутками пропадать в Джунглях, работать на благо общины.

Речей говорили немного. Пожелал успехов Глава, старый уже, седой, как лунь, Сухарев Николай Иванович. Сказал о важности экзаменов начальник штаба, потом, один за другим, Наставники… Однако гвоздем программы были вовсе не они – народ ждал выступления коменданта. Ждал и предвкушал. И когда завершающее слово взял Серафим Аристархович Хуер-Милославский, плац затаил дыхание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Комендант – это офицер, отвечающий за поддержание воинской дисциплины военнослужащими, правильное и бдительное несение службы, общий порядок на территории позиционного района. Позиционный же район – это и Периметры, и Академия, и внешние КПП, и Дальние Казармы. Да и вообще все армейское хозяйство. Поэтому майор Хуер фактически заправлял и хозяйством курсантов тоже. Кадетов он не касался, на курсантов первого-второго уже плотоядно поглядывал, а вот старших строил и равнял немилосердно, являясь, можно сказать, их главным недругом на почве подворотничков и формы одежды, а также порядка в тумбочках. Соответственно, и любовью курсантов не пользовался. Правил Серафим Аристархович железной рукой, твердо и авторитетно, намереваясь в итоге, по выслуге лет, стать полковником. Несмотря на наличие некоторого штата помощников, за порядком он следил лично. Здесь ему, пожалуй, равных не было. Он стоял на своем месте, словно пирамида – прочно и уверенно. Фундаментально. Это был настоящий педант, который железобетонно знал свои обязанности и держал бойцов и офицеров в ежовых рукавицах.