Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

– Помнишь, как сказка про Змея заканчивалась? – не стал противиться отец.

– Конечно! И победил Змей людей, и вверг земли во тьму. Так и не стало света на землях, один лишь мрак беспросветный. И поняли тогда свою ошибку люди. Да поздно.

…И пала тьма на земли людские. И забыли они все, чем жили раньше, забыли предков своих, и славные их дела, забыли про отцов и дедов – такое им стало наказание. А Змей смотрел да посмеивался. Не видать вам больше света белого. Не растить урожая богатого. И дети ваши без солнца будут больные и чахлые.

Но не пали они духом. Приспособились. Если волей тверд да в руках сила – и во тьме жить можно. Главное – чтоб в самом человеке свет был. Потеряли они память о прошлой своей жизни, но осталась другая память: о чести помнили и о совести, о том, что жить нужно дружно и в согласии, всем миром тяготы одолевать, один за всех и все за одного. Жизнь пошла не по слову темному, не от богатства и стяжательства – стали люди жить заветами, силой воинской, снова детей растить, на правильный путь наставлять. На крыса и ящера охотиться, рыбу ловить, свинок плодить да водоросли выращивать.

Не понравилось это Змею. Как же так?! Уже и тьму обрушил, лишил света последнего, а все равно живут, словно и всегда так жили. Снова начал злое творить. Взмахнул тысячей крыл – и выпустил механизмы железные. И сказал людям – вот те, кто найдет вас даже во тьме, те, кто совсем вас погубит. Имя им – контрóллеры. В страхе отныне живите.

И пришли контрóллеры. И стали людей искать-убивать, уносить в логово змеиное. Отчаянно бились люди, не на жизнь, а на смерть. Но что они могли? Мало их, а железных – орда. И поняли люди, что последняя битва впереди.

Но во тьме, что Змей земли наполнил, не только люди жили. Поднялись из глубин те, кто мог с железными чудовищами на равных стоять. Звали их – морфы. Страшны были морфы своим обличием. Сто глаз вокруг головы, все видят, все во тьме различают. В руках – огонь, в ногах – неутомимость, в теле – сила великая. Но пуще того грозны волей своей и умением – не было им равных в деле ратном. Стали бить они контрóллеров тысячами: махнут рукой – десяток долой, другой махнут – сотня. И воспряли духом люди, и встали за морфами, как за каменной стеной. И дрались с ордой железной смертным боем и отбросили ее от жилищ своих. И научили морфы людей тому, что сами умели – и вновь ушли во тьму, в самые глубокие ее глубины.

У них свой путь, у людей – свой.

Закончил батька рассказ – а сын уже и задремывает потихоньку. Тем более что и нового ничего не услыхал. Так оно и есть: сначала контрóллеры пришли, а потом только морфы. Перепутал дед Никита, точно.

Сумрак скрыл серый бетон стен, выпукло обрисовав детали скудного интерьера, и оттого комната стала еще уютнее. Лежал Серега в своей кровати, в полудреме посматривал на абажур лампы, сквозь прикрытые веки маячащий желтым пятном, на маму, сидящую в своей любимой позе, с ногами на диване, на батьку за ширмой – и слушал свои неторопливые, проплывающие вяло, мысли.

А хорошо дома… Спокойно, уютно. Домашне. Пусть казарма для него теперь тоже дом, на долгие годы – но и родное гнездо так просто не отпускает. Иногда закрутит что-то внутри, потянет – хоть вой, так домой хочется. В первый год – сейчас он мог в этом себе признаться – невмоготу бывало. Но… что-то изменилось с некоторых пор. Теперь, во втором классе, куда легче. Родной дом – да, он по-прежнему стоял на первом месте. Но постепенно поднималось из глубины души понимание, что товарищи его по казарме – это второй дом и вторая семья. То самое боевое братство, о котором не переставая твердили Наставники. Сергей смутно понимал, что рано или поздно родительский дом отойдет на второй план; рано или поздно, став старше, он покинет его, уйдет во взрослую жизнь с ее делами и заботами, с боевой работой и взрослыми интересами. Что именно казарма и станет его настоящим домом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только не знал он еще, что произойдет это куда раньше, чем сам мог бы об этом подумать.

Глава 5. ОТЦОВСКОЕ СЛОВО

Окончание пятого класса и перевод из кадетского состава в курсантский ознаменовался первыми серьезными экзаменами. Ребята подросли и были уже достаточно взрослыми, чтобы оформиться со своими желаниями и хотелками. С первого курса учебные программы армейского и гражданского персонала круто расходились в разные стороны – начиналась специализация, начиналась работа с оружием, изучение машин, тактика, активные стрельбы и куча подобного материала. Все то, что гражданскому персоналу без надобности.

Настала пора определяться, кто и куда.

К тому времени Серега с Гришкой давно освоились в Академии. Уже знали они все закоулки на ее территории, уже жили в отсеке почти в середине казармы, уже посматривали свысока на младших, стоящих на построениях на левом фланге… Удивлялись – неужели и мы были такими же мелкими? К одиннадцатому году Серега из кругленького пухлячка начал постепенно превращаться в коренастенького пацаненка, упрямо сжимающего челюсти и глядящего исподлобья карими глазами; Гришка же и вовсе пошел в рост и возвышался в строю своей группы, как нескладная оглобля, Гулливер среди лилипутов, на голову переросши сверстников.

Курсантская жизнь полностью устраивала обоих. Более того – и Серега, и Гришка уже не представляли, как можно жить вне казармы. Без утренних побудок, когда открывалась гермодверь и голос дневального врывался в тишину спящего еще отсека, срывая ребят из теплых постелей навстречу новому дню; без ежедневных построений и разводов на плацу; без уроков, дающих новые знания, и тренировок, наделяющих тело крепостью и силой; без воинского коллектива, товарищей, порой спокойных и рассудительных – и порой таких буйных, стоящих на ушах от переизбытка энергии и переворачивающих вверх дном весь отсек в часы личного времени; и, наконец, – без оружия, с которым они уже свели плотное знакомство и продолжали знакомиться дальше.

Они уже чувствовали себя взрослыми – а кому из ребят не хочется быстрее повзрослеть?.. И Академия способствовала этому как ничто. Наставники неустанно приучали курсантов к самостоятельности, дисциплине, ответственности, самоорганизации, своевременно наказывая за нерадивость. Нарушил форму одежды? Замечание. Поймал неуд на уроке? Исправь его сам. Накосячил? Получи наряд вне очереди. Когда за себя отвечаешь только ты, сам, а не мамка с папкой, – оно как-то быстрее тому способствует. Только тогда и начинаешь принимать обдуманные и ответственные решения, когда тебе же самому за них и отвечать. А ведь именно это и является необходимым условием для воспитания настоящего гражданина, пусть даже такой немногочисленной общины, как Дом. Не говоря уж о бойцах или тем более офицерах.

При этом казарменная строгость компенсировалась и некими возможностями. Начиная с первого курса каждый курсант считался полноценным членом общины и на каждого заводился личный счет, куда регулярно зачислялось некоторое количество человеко-часов. Все справедливо. Заработал честным трудом, отсутствием взысканий, и особенно знаниями – так получи. Обычно курсанты, жившие в Академии на всем готовом, почти не тратили их, и к выпуску имели некую сумму, которой могли распоряжаться по своему усмотрению. Копили капиталец и Серега с Гришкой – и оба, конечно же, на оружие. С тем же калашом, который вручали каждому при выпуске, в Джунглях много не навоюешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А знать действительно требовалось столько, что иногда просто голова взрывалась. И это при том, что пока давали лишь основы!..

Например – пуля. Баллистика. Одно из самых важных, тот предмет, доскональное знание которого позволяет остаться живым в паутине. Раньше, буквально три-четыре года назад, Серега по младости своей думал, что пуля все время прямо летит. Стрельнешь – и прямо, и прямо, и прямо… пока не попадает в цель. Но оказалось, что это не так. Да что там… совсем не так! Это не вот вам, совместил перекрестие прицела с целью – и пали. Хрена с два! Пуля, оказывается, рано или поздно падает!.. Оказалось, что на пулю в полете действует огромная уйма всяких сил, начиная от силы тяжести и заканчивая вращением самой пули. Ветер, температура, навеска пороха, масса самой пули, сопротивление воздуха… да куча всего! А еще влияет сила Кориолиса. И так влияет, что если стрелять в одну сторону, условно, скажем, на север – снос будет один, если на юг – другой, в противоположную сторону. Если же стрелять на северо-северо-восток, к примеру, – то и снос опять изменится! И меняется он куда как критично, до полуметра на два километра. А это что? Это – промах!