Новые записки матроса с «Адмирала Фокина» (сборник) - Александр Федотов

При виде шитой адмиральской звезды на погонах на фоне розовых переборок матросу Голикову стало нехорошо. Но контр-адмиралу понравилось решительно всё: и трап, и тамбур и переборки. Он объявил Голикову благодарность и, уходя, обещал наградить грамотой за подписью командующего флотом.

«Чёрт с ней, с грамотой», – подумал Голиков, – «пожрать бы дали». Он вдруг почувствовал, что ужасно проголодался. Следующие полчаса он ходил взад-вперёд по коридору, с надеждой поглядывая на репродуктор. Наконец динамик хрипло прокричал: – Экипажу корабля прибыть в столовую команды для приёма пищи!

Ну, наконец-то, вздохнул Голиков и взялся за медные леера трапа. Но тут броняшка со стуком отворилась и по балясинам трапа грузно застучало множество офицерских каблуков. В коридор гуськом спускались старпом, командир корабля, комэск, контр-адмирал и ещё один холёный офицер, немного напоминавший командующего флотом с газетной фотографии! От количества адмиральских звёзд на погонах гостей зарябило в глазах.

– Товарищ… – Голиков запнулся, подбирая подходящее звание к двум шитым звёздам на погонах нового проверяющего, – …вице-адмирал! Дежурный…

Вице-адмирал ленивым взмахом руки остановил его: – Вольно, вольно, боец. Расслабься.

Командующий флотом с серьёзным видом осмотрел объект. Он прошелся по коридору, потрогал переборки, присев, заглянул под трап – и остался доволен. Ему понравилось решительно всё, даже нежно-розоватые переборки.

– Благодарю за службу! – деловито сказал наконец командующий.

– Служу Советскому Союзу!!! – рявкнул голодный Голиков, до хруста в позвоночнике выпячивая грудь.

Командующий флотом кивком головы оценил служебное рвение молодого матроса и, повернувшись, стал степенно подниматься по трапу. При выходе он вдруг зацепился ботинком за комингс и остановился. Произошла заминка. Вице-адмирал внимательно разглядывал предмет, за который зацепился его начальственный ботинок. Видимо, он уже давно не ходил по кораблям и забыл, что у всех броняшек имеются вот такие порожки-комингсы и что ноги, вообще-то, приподнимать надо, когда в броняшку проходишь. Вице-адмирал сосредоточенно изучал комингс, и сопровождающие его офицеры, столпившись в тамбуре и мешая друг другу, тоже сосредоточенно изучали этот чёрный порожек между палубой и броняшкой. И тут командующий заметил, что при ближайшем рассмотрении краска на комингсе местами была в маленьких тонких трещинках. Вице-адмирал поднял голову и вдруг скомандовал стоящему внизу матросу Голикову: – Матрос, комингс покрасить! – и пошел дальше продолжать осмотр…

Посыльный из боцманской команды тут же прибежал с банкой чёрной краски. По-хорошему, надо бы красить аккуратно, кисточкой, по чуть-чуть. Но кисточки не было, не было даже обыкновенной губки. Надо было что-то придумывать. Соображалось с трудом, усталость давала о себе знать. Очень хотелось есть. От голода в животе урчало, а от бесконечной приборки голова шла кругом. Одна мысль билась в голове – «скорее бы это всё кончилось!» И тут Голиков решительно взял банку с краской, накренил её и стал поливать вонючей, густой, как смола, чёрной жижей злосчастный комингс. На подобный способ покраски ушло полбанки.

«Должно высохнуть», – неуверенно подумал Голиков, наблюдая за тем, как расползается вокруг комингса блестящая лужица краски. Присев на корточки, матрос аккуратно обложил комингс ветошью, чтобы краска не растекалась уж слишком далеко по палубе. Он уже собрался было подняться, как вдруг прямо перед собой, на палубе, увидел несколько пар надраенных до блеска офицерских ботинок. Голиков вскинул голову. Над ним стоял командующий флотом со своей свитой.

Вице-адмиралу достаточно было только одного беглого взгляда на бортик из ветоши, лужу черной краски и растерянное лицо молодого матроса, чтобы тут же пожалеть об отданном сгоряча приказании. Его холёное гладко выбритое лицо сделалось вдруг жалким:

– Сынок, зачем же ты столько краски вылил-то? – с нескрываемой душевной болью проговорил он. – Теперь и за три недели не высохнет…

Командующий флотом в сердцах махнул рукой и направился к сходням. Свита, испепеляя матроса взглядами, поспешила следом.

– Спать не ляжешь, пока всё здесь не высушишь, – прошипел, проходя мимо, старпом: – Чтоб до утра… – и бросился догонять своих начальников.

Несмотря на все ночные старания матроса Голикова, к завтрашнему утру комингс не высох. Не высох он и через три дня. Но это было уже неважно. Войцех Ярузельский передумал посещать Ордена Красного знамени Большой противолодочный корабль «Маршал Ворошилов». 

Рыбалка

Одна голова хорошо, а две уже некрасиво.

(Фольклор)

У причала живописной вьетнамской бухты, покачиваясь на волнах и поскрипывая на швартовых, в то лето теснилось десятка полтора разномастных военных судов – небольшая часть военного контингента в Камрани, крупнейшей советской военной базы за рубежом. Общая площадь под сто квадратных километров! Американцы построили её в 60-х годах уже прошлого века для войны против Северного Вьетнама. В 1974 году Северный Вьетнам при поддержке Советского Союза вышиб американцев, и базу обещалось сразу передать СССР в знак искренней благодарности. Но у вьетнамских коммунистов появились свои виды, и только через шесть лет, после того, как СССР поддержал Вьетнам уже во время китайско-вьетнамского конфликта, базу наконец передали СССР в бесплатную аренду на 25 лет.

Большой противолодочный корабль (БПК) «Маршал Ворошилов» уже второй месяц стоял у причала Камрани. На берег никого не пускали, и экипаж томился на корабле: из развлечений по выходным – кинофильмы (в основном, почему то про оленёнка Бемби), перетягивание каната, ну и, конечно,… политзанятия.

Будние дни коротали, кто как мог. У карасей выбор занятий был невелик: или приборка «малая», когда с мылом мыли только палубу, или приборка «большая», где замыливалось всё от палубы до подволока. Караси, естественно, предпочитали вариант первый, но, к сожалению, их мнение и мнение годков не всегда совпадало, и молодые защитники отечества, вздохнув, начинали обреченно взбивать мыльную пену в разномастных пошарпаных кандейках (вёдрах).

У годков и полторашников набор возможных вариантов, как скрасить казённые будни, был несколько больше: тут и картишки, и наколка татуировок, и питьё одеколона… Но ничто так не развлекало матросов в тропических морях, как рыбалка.

Рыбачили, конечно, не для еды. Еды на боевой службе хватало. Рыбу ловили, в основном, из спортивного интереса, подстрекаемого любопытством. Очень интересно было узнать, что же таили в себе эти тропические воды, кишащие великим разнообразием морских обитателей. Никто даже не думал всерьёз принимать во внимание страшилки корабельного медика, предупреждавшего, что в этих местах к рыбе даже прикасаться опасно. Из двухсот пятидесяти видов местных рыб… двести ядовитых!

Но для обросших ракушками годков флота российского жизнь без риска, что еда без морской соли. И, как только представился случай, на площадке около скорострельных корабельных пушек – «вымпелов» расположились порыбачить два друга-полторашника: матрос Голиков и старшина Петренко. Был полдень – адмиральский час. Надраенная гуталином палуба раскалилась на немилосердном вьетнамском солнце так, что на ней запросто можно было жарить яичницу. Эта площадка, как место для рыбалки, была выбрана неслучайно: она располагалась по левому борту в пяти метрах над водой и, что немаловажно, была надёжно скрыта от назойливых офицерских глаз.

Голиков уважительно погладил кожух шестиствольного скорострельного орудия. Ещё бы! Эта штука выпускала до пяти тысяч крупнокалиберных зарядов в минуту! Однажды, на учебных стрельбах, из неё одной очередью буквально разрезали напополам мишень – старый американский десантный катер. Перед учениями его два дня и с великими сложностями специально поднимали со дна залива. А тут с одного залпа катер разломился на две половинки, как скорлупа от ореха, булькнул и затонул в считанные секунды к большому разочарованию командования, рассчитывавшего на долгое и красочное пиротехническое шоу…

Отвлёкшись от пушек, Голиков обернулся к Петренко. Старшина неторопливо насаживал небольшой кусок мяса на нехитрую рыболовную снасть из лески, самодельного крючка и ржавой гайки в роли грузила. Намотав леску на палец, Петренко забросил крючок за борт и, уставившись в воду, стал ждать поклёвки, периодически подергивая пальцем наживку.

– А ядовитую подцепить не боишься? – шутливо спросил Голиков.

– Подцепляют триппер, – невозмутимо ответил Петренко. – Не боись, я с детства рыбак…

В ту же секунду резкий рывок вниз чуть не лишил «рыбака с детства» указательного пальца.

– Есть!!! – охнул Петренко, морщась от боли и двумя руками, что было силы, рванул на себя свою добычу. – Ничего себе!