Вор весны - Кетрин Макдональд

делал это? — Спрашиваю я его. — Предложил частичку себя?

— Да, — говорит он, медленно произнося слова. Он полностью избегает моего взгляда.

— Что… что случилось?

— Ничего, — отвечает он.

— Ничего? Как ничего может быть ответом?

— В самом деле, как… — говорит он.

Как он мог пожертвовать своей душой и не быть раздавленным? Как кто-то мог взять ее, не осознавая этого? Как он мог быть сломлен и не сломлен одновременно?

— Она была дурой, — говорю я, — потому что не видела, кем ты был. Это… это была она, верно?

Он улыбается.

— Да, это она. Но она не была дурой.

— Но…

— Это не имеет значения, Сефи. Не сейчас. — Он пересекает комнату, подносит костяшки моих пальцев к своим губам и целует их, и я краснею до кончиков ушей.

Глава 13. Созерцание звезд

Ирма ругает меня за то, что я ускользаю от ее уроков, но Аид кричит ей в ответ, настаивая, что она должна учитывать мою смертную форму, и отказывается от ее требований о дальнейших занятиях сегодня вечером. У него есть ванна, приготовленная в большой ванной комнате, размером с небольшой бассейн.

— Я могу сама приготовить себе ванну, — говорю я ему.

— Конечно, ты можешь, — говорит он, — но я подумал… не бери в голову.

Он предлагает мне бомбочки для ванны, шоколад и фруктовый безалкогольный напиток с зонтиком внутри. Это глупо продуманно, тем более что он делает это из-за пределов комнаты. Он даже не замечает моего благодарного лица или непристойных комментариев по поводу моего раздетого состояния, и я почти обнимаю его, когда ванна заканчивается. Каждая частичка меня ощущает удивительную легкость.

Мы ужинаем с Ирмой, но почти ничего не говорим друг другу.

Мы все трое тихо удаляемся в свои покои. Я читаю в постели с Пандорой, и резные розы на столбиках моей кровати шевелятся и расцветают. Магия Аида? Должно быть она.

Раздается тихий стук в дверь.

— Сефона?

— Хммм?

— Если ты все еще не спишь, я хотел бы спросить, не хочешь ли ты понаблюдать за звездами?

Я пересекаю комнату и, нахмурившись, открываю дверь.

— Созерцание звезд?

— Обсерватория, — говорит он. — Безопаснее, чем лунные врата. Но только если ты сама этого захочешь.

В городе у вас не так уж много шансов полюбоваться звездами. Единственный раз, когда я это делала, был, когда я была в отпуске. Однажды летом, когда мне было около тринадцати, папа повез меня на Крит. Мы лежали на террасе на крыше нашей виллы, и он показывал мне созвездия и рассказывал мне истории о них.

Я смотрю на Аида, в его свободной футболке и пижамных штанах на молнии, почти нервно ковыряющего свои выкрашенные в черный ногти.

— Я бы с удовольствием.

Он улыбается, протягивая руку в нужном направлении. Мы на цыпочках проходим мимо комнаты Ирмы и входим в другую комнату.

Потолок мерцает в свете звезд, весь золотой и белый, стеклянный и блестящий. Чернильно-сине-черное небо переливается пурпурным, фиолетовым и алыми цветами, невероятным калейдоскопом ночи. Кто знал, что у ночи так много оттенков?

— Иллюзия, — напоминает он мне, — но такие достопримечательности можно найти где-нибудь в мире».

— Я хочу увидеть их по-настоящему, — говорю я, хотя не могу понять, почему этого недостаточно.

— Я бы хотел взять тебя — говорит он, слегка задыхаясь. Затем он кашляет, указывая на подушки, разложенные на полу. Мы садимся на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, и я ложусь на спину, чтобы запечатлеть как можно больше.

— Это прекрасно, — шепчу я.

— Так и есть. — Он поворачивается ко мне лицом. — Скажи мне, по чему ты скучаешь в мире смертных. Не рассказывай мне о таких важных вещах, как люди. Расскажи мне о мелочах, о крошечных ощущениях, которые ты принимаешь как должное.

Я на мгновение задумываюсь, в основном о погоде, хотя мой зачарованный потолок очень помогает при отсутствии солнца, а также в нашей сегодняшней маленькой экспедиции.

— Я скучаю по… тому, как дождь ночью стучал в мое окно, как свет фонарей с улицы заставлял его сверкать, как звездный свет. Я скучаю по запаху кофе в кофейне в конце улицы и звукам бессмысленной болтовни. Я скучаю по тому, как по утрам в выходные я кутаюсь в свое пушистое пуховое одеяло и укрываюсь на эстраде в Гайд-парке во время ливней.

Он замолкает на мгновение, пристально глядя на меня.

— Это часто случалось? Прятаться на эстраде для оркестра?

— Только один раз, я думаю.

— Тогда почему такое приятное воспоминание?

— Я не знаю. Что-то в запахе влажной земли и отблеске солнечного света сквозь облачное небо.

— Звучит красиво.

— Так и есть.

Я поворачиваюсь к нему лицом, подложив руку под голову. Это заслоняет вид на звезды, но я не так уж сильно возражаю.

— Если бы ты мог быть сейчас в любой точке мира, где бы ты был?

Аид делает паузу.

— Я не уверен, что смогу ответить, не напугав тебя.

Я хмурю брови.

— Ну, теперь ты должен мне сказать.

— Нигде, — говорит он. — Каким-то образом я понимаю, что в данный момент это именно то место, где я хочу быть.

Что-то пульсирует во мне, какое-то странное, тяжелое ощущение, как будто страх и желание превратились в жидкость. Я перекатываюсь на спину, избегая его взгляда.

— Я встревожил тебя.

— Нет, ты этого не сделал.

Меня не пугают его слова, хотя их абсолютная правдивость меня удивляет. Меня больше беспокоят мои собственные мысли, осознание того, что, по крайней мере, на данный момент, я тоже не хотела бы быть нигде больше.

И ни с кем другим я не хочу быть.

Но только в этот момент.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — прошу я, чтобы заглушить вопросы внутри меня.

— Будь более конкретным.