Шепот ветра - Элизабет Хэран

— Что… с ним случилось? — всхлипывала Амелия. — И как он сюда попал?

— Вероятно, он был одним из пассажиров «Антилопы». Судя по ране, акула откусила ему ногу. Либо он сам забрался в пещеру, либо его сюда внесло волной. И если на тот момент он был жив, то вскоре умер от потери крови. Рана мужчины оказалась смертельной.

От ужаса Амелия была в полуобморочном состоянии. Она не могла унять дрожь и горько плакала.

Габриель вывел ее из пещеры и помог взобраться на холм, где она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь избавиться от запаха смерти.

— Мне нужна помощь, чтобы вытащить тело из пещеры и отнести его куда-нибудь, чтобы похоронить, — сказал Габриель. — Вы сможете вернуться к маяку и попросить Эдгара прийти сюда с веревкой и носилками? Я показывал ему, где все это лежит.

— Что вы собираетесь делать?

— Я попытаюсь вытащить тело. Это может продлиться довольно долго, поэтому если вы отправитесь за Эдгаром, мы сэкономим немало времени. Я знаю, что прошу много…

— Я могу, — кивнула Амелия.

— Уверены?

Габриель волновался за девушку. У нее была амнезия, поэтому он не знал, как на ее здоровье повлияет шок от увиденного. Он не мог также оставить здесь тело. Пройдет еще один день, и труп уже нельзя будет вынести целиком. Он подумал о том, чтобы столкнуть тело в море, но в любой момент море снова может вынести труп обратно. Кто бы ни был этот человек, но он умер в одиночестве и муках. Габриель даже не мог представить, какую ужасную смерть принял этот мужчина, поэтому последнее, что он мог сделать для бедняги, так достойно похоронить его.

— Со мной все будет в порядке, — успокоила его Амелия.

Ей было трудно дышать, но Габриелю нужна помощь, поэтому она обязана позвать Эдгара.

Габриель снял свой плащ и надел его на плечи Амелии. Он знал, что девушка в шоке, и хотел согреть ее.

Амелия пошла по тропе обратно к маяку. Сильная дрожь охватила все ее тело, ноги стали ватными, но она продолжала идти. Образ полуразложившегося трупа никак не выходил из головы Амелии. Однажды она даже остановилась, чтобы переждать приступ тошноты. Когда девушка добралась до маяка, она была почти в состоянии истерики. Амелия постучала в дверь дома Диксонов.

Эдгар услышал странные звуки и посмотрел на жену. Отрыв дверь, он увидел на пороге плачущую дрожащую Амелию.

— Что случилось? — спросил он. — Что-то с Эваном или с его детьми?

— Габриель, — только и смогла вымолвить она, захлебываясь от рыданий.

— Габриель. Что с ним? Где он? — не унимался Эдгар.

— Он… у скал…

Карлотта сняла плащ Габриеля с плеч девушки.

— Это плащ Габриеля, — сказала она мужу и крепко схватила Амелию за руку. — Где он?

— Он… ему… нужна… помощь, — пыталась объяснить несчастная, но Диксоны не понимали ее.

Внезапно Карлотта влепила Амелии пощечину так, что та отшатнулась.

— Что ты делаешь? — вскричал Эдгар.

— Она плачет, словно девчонка, а Габриель, может, где-то страдает, — рявкнула в ответ Карлотта.

Амелия непонимающе уставилась на Диксонов. От шока она позабыла вообще все. Схватившись за горящую щеку, Амелия смотрела на итальянку. Эдгар налил ей стакан воды.

— Отойди от Сары, — зарычал он на жену, поднес Амелии стакан воды и усадил ее. — Выпейте, — попросил он. — И успокойтесь. Задержите на минуту дыхание.

Амелия сделала, как он велел, и почувствовала себя лучше, но половина ее лица болезненно пульсировала.

— Габриель у скал Ремаркабл-Рокс, — с трудом выговорила она. — Мы вошли в пещеру и… — Образ мертвеца все еще стоял у нее перед глазами. Это было самое ужасное, что она видела в жизни. Амелия содрогнулась. — И…

— И что? — допытывался Эдгар.

— Мы… нашли… тело. Габриель хочет, чтобы вы помогли ему вынести тело. Он велел принести веревку и носилки.

Карлотта услышала слова Амелии про пещеру, и зло прищурилась. Неужели они ходили туда, чтобы заняться любовью?

— Lei е' una mucca magra, — прошептала она.

Амелия в изумлении воззрилась на итальянку. Она не могла поверить, что Карлотта только что назвала ее тощей коровой. К счастью, она была в таком состоянии, что ни Эдгар, ни его жена не заметили ее реакции.

— Я возьму веревку и носилки, — сказал Эдгар. — Как далеко это место?

Амелия заставила себя понять, что он говорит.

— Примерно… две мили.

— Тогда мне следует поторопиться. — Эдгар направился к двери. Он знал, что лампу на маяке надо зажечь до захода солнца. — В какую сторону идти? — спросил он.

— Я покажу вам дорогу, — ответила Амелия, вставая. Она совершенно не собиралась оставаться в одной комнате с Карлоттой, которая злобно разглядывала ее. Амелия не понимала, за что итальянка так ненавидит ее.

— Leiloseguecomeunafemminaincalore, — прошипела Карлотта.

Амелия снова не поверила своим ушам. Карлотта обвинила ее в том, что она бегает за Габриелем как похотливая сука. Амелия едва сдержалась, чтобы не ответить итальянке. Амелия не раз хотела сказать, что понимает по-итальянски, но потом решила, что надо узнать сначала, что задумала Карлотта. Она не хотела раскрывать свою тайну и Габриелю, хотя, безусловно, его нужно предупредить, чтобы он соблюдал осторожность. Карлотта очень злая женщина.

Амелия отвела Эдгара к скалам, где их встретил Габриель. Он сказал Эдгару, что уже вытащил тело из пещеры, и отослал Амелию домой. Очевидно, он не хотел, чтобы она снова видела обезображенное тело. Она настояла, чтобы Габриель забрал свой плащ, так как на небе снова стали собираться грозовые облака и к тому же Амелия согрелась от быстрой ходьбы.

Она уже шла на ферму, когда вспомнила о времени. Она отсутствовала почти пять часов. «О боже!» — пронеслось у нее в голове, когда она подумала о том, как разозлится Эван. Впрочем, он поймет, если она расскажет ему о трупе в пещере.

Тем временем гнев Эвана только нарастал. Сара давно должна была вернуться. Ему сразу не хотелось разрешать ей идти, и теперь Эван окончательно уверился, что зря это сделал. Когда Сара пришла на ферму, Эван уже готов был взорваться.

— Все, — закричал он, как только увидел ее. — Я велел тебе не опаздывать…

— Я… позвольте мне объяснить, — взмолилась девушка.

— Больше ты не получишь ни минуты свободного времени, — кричал Эван. — Считай, что тебе повезло, что я не отослал тебя обратно в тюрьму.

— Но…

— Я знал, что тебе нельзя доверять. Дети снова остались без еды. Я работал, а ты должна была приготовить им ужин. Ты воровка и врунья, и нет тебе доверия. — С этими словами Эван ушел. Амелия видела, что дети наблюдали за ней из дома. Гнев Эвана был вполне ожидаемым и ужасающим, но назвать ее воровкой и вруньей перед детьми — унизительнее публичной порки.