Мир Савойя. Зов тьмы - Лара Ингвар

чудом не уронила, и воткнула ему в живот, а затем, воспользовавшись его замешательством, отскочила прочь. Кровь из раны заливала одежду, пропитывала воздух вокруг сладковатым запахом. Ночь словно дышала им, ветер кружился вокруг, в желании оторвать от нее кусок. Остальные твари взвыли и бросились к ней. Слишком сладок был запах свежей крови. Люди Ришара разили их в спины, отрубали головы, сжигали их дотла и рвали на части. А те даже не реагировали, продолжая рваться к ней, продолжая страстно желать напоследок вонзить в нее клыки.

— Я люблю тебя, — промолвил тот, кто рвал ее шею несколько мгновений назад. — Я люблю тебя.

И рухнул перед ней на колени. Луна сделала шаг назад, он подполз ближе.

— Мир мой, душа моя, сердце мое. — Лопотал он. Девушка вздрогнула, слишком знакомо звучала эта интонация, да и лихорадочный блеск в темных глазах кровососа ей уже приходилось видеть. Так выглядел Тео, когда предлагал ей замужество. Да впрочем так выглядели все те, кто отравился прикосновением бессмертного. Только обычно на савойя не действовала способность эльфов привязывать к себе, да и Луна была только полукровной. Все эти мысли проносились в ее голове считанные мгновения, потому что савойя уперся грудью в меч, который она держала перед собой.

— Не подходи. — прошептала она сорвавшимся голосом. Савойя кивнул и замер. В следующее мгновенье лицо его исказилось от боли. Пламенеющая полоса появилась на его шее, отделяя ее от туловища. Позади командира кровопийц стоял Ришар, он тяжело дышал, его пальцы, которые создавали огненную удавку дрожали. Луне никогда не приходилось видеть подобного владения магией огня. Гнев и воля превратили силу Ришара в оружие, пламя действовала словно острый нож, Луна отвернулась, чтобы не видеть, как оно чертит жесткую линию, как падает голова Савойя, а тело возвращается к тому возрасту, который ему полагается. Столетний безголовый труп в новой одежде лежал на земле, удавка исчезла, словно ее и не было.

Звуки боя смолкали, последние савойя падали бездыханными трупами, какими им и полагалось быть. Ришар преодолел разделяющее его и Луну расстояние в несколько шагов, обнял ее, принялся целовать холодный лоб, щеки и губы, уже понимая, что видит ее живой в последний раз. Кровосос не только успел укусить ее, он успел как следует напитаться, отравив ее своим ядом. Ришар гладил ее волосы дрожащими руками, прощаясь с ней, чувствуя, что вместе с ней в нем умрет что-то важное. Не было смысла нестись к походной сумке, в которой содержалось противоядие, даже тот, в ком была хоть капля эльфийской крови не вынес бы прямой контакт с Савойя столь долго. Что говорить о полукровке.

— Прости меня, девочка. Прости. Я виноват, я просчитался.

Луна, живая и ласковая, обнимала его в ответ. Она вовсе не чувствовала себя умирающей. Напротив, испачканная своей и чужой кровью, в объятьях мага огня, она чувствовала себя как нельзя более живой. Даже ее сила, которая дремала где-то глубоко внутри, опутанная эльфийским сном вяло пошевелилась, вытягиваясь навстречу магии Ришара.

— Командир, я конечно не хочу вас прерывать, но по-моему она в порядке. Кровь из раны не хлещет, шея уже почти целая.

Февр сорвал с бедра фляжку, плеснул ей на шею воды. Он отрезвил девушку этим бесцеремонным движением, Луна отпрыгнула от Ришара и зашипела на Февра словно рассерженная кошка. Тот заржал в ответ, обнажив огромные верхние клыки. Ришар посмотрел на Луну, на Февра, снова на Луну, сраженный внезапным сходством. Колдун подошел к девушке, которую мысленно похоронил минутой ранее, убрал с шеи волосы, отер рукой капли запекшейся крови. Он не верил своим словам, существовало только одно объяснение такой легкой регенерации после укуса савойя.

— Луна, — Ришар касался пальцами левой руки ее шеи, а затем вспомнил, что в ходе боя сжег перчатки и в смущении убрал руку за спину: — я думаю, что на вторую половину ты не человек. Ты оборотень.

Для Ришара это оказалось большим открытием. Он никогда не видел, подобных метисов. Всем известно, что эльфов раздражает запах волков. Лиис, который тоже решил проведать, как себя чувствует эльфийка, и выжидал, пока та наобнимается с Ришаром, понюхал возле нее воздух, фыркнул:

— Она точно не волк. Волка, пусть полукровку, я бы почувствовал. Быть может она кошка? Или… лебедь? Говорят, тигры все еще бродят где-то на севере.

Все уставились на загнутые ногти девушки и острые зубы.

— Точно не лебедь, — со смехом сообщил Лиис, он опустил ей на плечо не до конца превратившуюся в человеческую руку. — Не важно, кем был твой папаша, милочка, но он подарил тебе способность выжить после укуса Савойя прямо в шею. Так что предлагаю отметить медовухой и хорошеньким костром из трупов вот этих клыкастых. Самый большой улов за десять лет работы!

Ришар ушел к лагерю, оставив своих солдат радоваться победе и поздравлять эльфийку, без чьего отвлекающего маневра их бы разорвали на части. Он подавил бьющуюся мысль о том, каким идиотом должен был показаться Луне со своими объятьями и поцелуями. Ришар так погрузился в свои мысли, что слова Анатоля, раздавшиеся за его спиной, заставили его вздрогнуть:

— Она тебя не отталкивала, — сказал некромант, будто прочитав мысли Ришара. Может, так оно и было, иногда Анатолю удавалось считать чужое настроение. Да и самого Ришара некромант знал прекрасно, недаром они приходились друг другу кузенами. — Девчонка от тебя без ума, хотя, если честно я не могу понять, чем вызван ее восторг.

Анатоль оглядывал поле, мрачно потирая руки. Он уже выдернул клыки напавшего на Луну, и сейчас оглядывался в поиске старых трупов. Из яда Савойя делали лекарства и яды, а также использовали для зелий. Часть Анатоль оставлял себе, часть шло на продажу. Анатолю нужно было отстраивать собственное имение, также павшее жертвой ярости кровосов.

— Они планировали наступление на Юг, как раз недалеко от старого тракта.

— Быть может, стоит написать князю Меличи, пусть готовятся к обороне. Мы оттянули наступление савойя, но они быстро набирают новобранцев в свои ряды, — Анатоль сплюнул. Численность савойя неуклонно росла, отряд Ришара успешно оборонял собственную территорию, помогал там, где их вызывали, но их было слишком мало. И все больше аристократов соглашалось платить кровавую дань. Ришар оглянулся на поляну, с которой раздавался смех, воины складывали трупы в кучу,