Мир Савойя. Зов тьмы - Лара Ингвар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Раздвинь сильнее, предложи мне себя.
Девушка зажмурилась, но эта была не первая их игра, а потому раздвинула ноги сильнее, обнажив влажную плоть. Кирин задышал тяжелее, то смотря на нее, то прикрывая глаза и вспоминая другую женщину, которая также предлагала ему себя. И снова на Сандру, пока образ перед его глазами и в его разуме не слился в один.
— Анаит, — прошептал он, бросился на девушку с поцелуями. Та застонала, привычная к чужому имени. Она была согласна на любое, какое бы не дал ей ее господин.
Кирис не стал раздеваться полностью, только расстегнул брюки, входя в услужливо распахнутую щелку своей служанки. Раздались приглушенные стоны и ритмичные удары. Кричать громче, женщина, которая заменяла ему сегодня Анаит, так и не научилась.
***
— Малышка Роза. Маленькая Роза, — напевала Луна, качая на руках дочь Франциска. Магия в ребенке пела и искрилась, само нахождение среди сородичей будило в ней дремлющие силы. Луна запомнила это, как запоминала все, что происходило вокруг. Владение собственным телом и оружием, умение говорить с представителями разных рас. Больше Луна не морщилась от запаха оборотней, она привыкла к их мускусному аромату, не пугалась глядящего на нее из тени Теодора, копировала поведение деревенских жителей, когда общалась с ними. Луна не обманывалась: ей никогда не стать человеком, как не стать оборотнем, но она старалась впитать в себя окружающий ее мир, чтобы прийти к эльфам не полой. Только сейчас она начала понимать, что жизнь в изоляции, наедине с матерью, сделала ее наполовину слепой и глухой, опирающейся только на магию и свою природу. Теперь Луна училась жить по человеческим законам, и с каждым днем находила то, что ей нравилось.
Кормилица-оборотень, грузная женщина средних лет, с удовольствием нянчила «прожорливого эльфенка», как она называла Розу. Ее сердце, разбитое после потери собственного дитя, находило в ней покой. Да и деньги, которые ей платил Ришар шли на пропитание трем старшим сыновьям, оставшимся в деревне. Сама девочка тянулась к тем, в ком текла эльфийская кровь, нравился ей и Ришар. Внимательные синие глаза тут же находили колдуна среди обитателей серебряного замка, а маленькие ручки неумолимо тянулись к нему. Луна прекрасно понимала Розу, ей тоже хотелось протянуть руки к Ришару. Сам же он после своих пылких слов снова отстранился от нее, закрылся ментально, как закрывался темной маской от чужих взглядов. Он смотрел на Луну, но не видел ее, показывал ей, как обращаться с человеческой магией и зельями, учил заклинаниям, но сам находился мыслями далеко. Он глядел на нее, как глядел на Мантикора, эксперимент, проект, не более. К тому же проект неудачный, ведь человеческая магия девушке не давалась. Заклинания не набирали силу, зелья выходили слабыми, что вода. Было вопросом времени, когда Ришар признает, что его фантазия обучить ее человеческой магии оказалась несбыточной. И это ранило Луну, как бы не пыталась она себя убедить, что выше проявлений человеческих чувств.
Роза уловила изменившееся настроение Луны, раздосадовано захныкала. Девушка подозвала кормилицу, отдала ей ребенка, сама прилегла на кровать Франциска, который сейчас тренировался с остальными. Девушку отпустили раньше, сегодня должна была прийти портниха, подготовить для нее собственную одежду. Луна и сбежала в комнату сородича потому, что хотела спрятаться от этой страшной женщины, которая прикладывала к ее коже один отрез ткани за другим, обматывала ее, словно куклу, втыкала булавки, раз за разом раня до крови. Луне нравилась рабочая форма матери Ришара, в ней было удобно, можно было легко двигаться. И она совсем не понимала, зачем для нее готовят десяток платьев, в которых больно дышать.
В дверь постучали, Луна нехотя встала с кровати. На пороге стоял Молчаливый Том, глядел укоризненно. Луна вздохнула и посеменила за ним в свою комнату, где уже поджидала Госпожа Эпангле, которую Ришар вызвал из крупного города.
На кровати, застеленной темно фиолетовым покрывалом, была разложена ткань, сама госпожа Эпангле стояла около окна, с интересом рассматривая виднеющуюся гладь озера. Женщина, чей возраст было сложно определить, беспокойно кусала губы, она была чистокровным человеком, а потому атмосфера замка действовала на нее угнетающе.
— Здравствуйте, … Луна. — женщина все еще не привыкла к тому, что у ее новой клиентки имелось только имя. По мнению госпожи Эпангле эльфийка была неприлично хороша собой, но являлась дикой деревенщиной. Она не здоровалась, не знала ни единого слова вежливости, лишь наблюдала дикими фиолетовыми глазищами, чем вселяла в госпожу Эпангле суеверный ужас. Вот и сейчас эльфийка молча прошла в середину комнаты и замерла, безразлично рассматривая ее рабочие инструменты. Госпожу злило это спокойствие, безразличие к дорогой ткани, которую приказал заказать для нее герцог Де Крафт. Эльфийка лишь пожимала плечами, когда госпожа Эпангле показывала ей варианты шнуровки корсета на спине, или золотые кружева и шелковые ленты. Один раз она увидела на хорошеньком лице подобие эмоции, когда показала тонкую ночную сорочку арсийского шелка, который ткали на юге ее сородичи-эльфы, и тут же последовало разочарование, когда девушка узнала, что такие сорочки предусмотрены только для сна или для глаза любимого мужчины и разгуливать в них в обществе не принято.
Намеренно портниха колола девицу иголками, вертела ее, словно куклу. Но хоть и была деревенщиной, вела себя словно была выше нее по положению. Сейчас на Луне было надето созданное по последней моде бордовое платье с воротником-стойкой, узкими манжетами и строгим корсетом, который госпожа Эпангле затянула так, что талия девицы, и без того узкая, стала такой тонкой, что ее можно было обхватить мужскими ладонями. Подобное платье мечтали заполучить все аристократки Запада, а она стояла и смотрела в зеркало своими безразличными глазами, которые из-за ткани приобрели дикий розоватый оттенок.
— Наберут себе остроухих шлюх, потом ряди их как благородных, — В сердцах воскликнула госпожа Эпангле, опустив руки. Она больше не могла выносить этой высокомерности, любая девушка бы скакала и радовалась, размазывая по лицу слезы. Или придумывала, какие украшения надеть к наряду, а она…
— Что это? — гневно спросил Ришар, замерший в дверях. Он хотел проведать Луну, спросить, как ей нравится
