Наследие ван Аленов - Мелисса де ла Круз

Успеет ли она выхватить оружие, прежде чем Нэн кинется на нее? Времени на размышления не оставалось. Мими выхватила меч — и в тот самый миг полумертвая Серебряная кровь вцепилась в нее мертвой хваткой.

Чудовище, что некогда было модной хозяйкой приемов в Нью-Йорке, оказалось неимоверно сильным. Как Мими ни отбивалась, демоница не ослабляла хватку. Мими чувствовала ее зловонное дыхание на своей шее и понимала, что клыки вот-вот проколют кожу и чудовище начнет поглощать ее кровь...

Нет!!!

Мими изо всех сил впечатала бывшего стража в стену. Но Нэн одолела ее и швырнула на бетонный пол. Многих вампиров такой бросок убил бы, но Азраил была сделана из более крепкого теста. И все же ей сделалось дурно; она почувствовала, как череп ее треснул и как из раны потекла кровь... Мими поняла, что теряет сознание.

И тут появился Кингсли. Еще никогда в жизни Мими так не радовалась его появлению.

— Кроатан! — Приказал он. — Абсед! Абседабиссо! Убирайся обратно в ад!

И мощным ударом меча он пронзил сердце Нэн.

Раздалось шипение, как будто воздух выходил из проколотого колеса — это было бы смешно, но внезапно фигура чудовища вспыхнула ярким серебряным пламенем, превратившимся в мгновение ока в слепящий свет, и температура в комнате приблизилась к солнечной, когда дух схлопнулся и превратился в сверхновую.

Мими заслонила глаза и переждала вспышку. Она думала, что страж исчезнет, но труп остался лежать. Только теперь в нем не было ничего угрожающего. Просто груда костей, и все.

Кингсли выдернул свой меч из этой груды, и тот превратился обратно в складной карманный нож, который венатор носил в кармане.

— Ты как себя чувствуешь? — Спросил он, присаживаясь рядом с Мими. Кингсли осмотрел рану У нее на голове и осторожно помассировал пальцами виски; руки у него были осторожные и нежные. — Треснула, словно яйцо. Но ничего, поправишься. Уже начало заживать.

— Как она выжила? Я же разрубила ее надвое, — задыхаясь, произнесла Мими.

— Ты не пронзила ей сердце. А это единственный способ их убить. Все я виноват. Нужно было тогда все проверить. Но я думал, ты знаешь. — Кингсли вздохнул. — Лоуренс был прав. Совет никого ничему не учит, и новое поколение вампиров слишком многое позабыло.

— Я думала, это просто миф... ну, вроде как в кино, когда люди думают, что могут убить нас, загнав осиновый кол в сердце, — сказала Мими.

— В мифах всегда есть доля истины, — доброжелательно отозвался Кингсли. — Конспираторы об этом заботятся. Чтобы Красная кровь не испытывала потребности искать подлинную правду.

— Что ж, хоть кто-то мне об этом сказал. За мной должок, — произнесла Мими. — Почему ты так долго шел?

— Мы обнаружили за домом двух мертвецов Серебряной крови. Но об этих позаботились надлежащим образом. Что ты нашла?

Вместо ответа Мими встала.

— Я тоже кое-что обнаружила. Точнее, кое-кого. В ванне.

Она провела Кингсли в ванную и указала на тело. При виде фигурки во фланелевой пижаме Кингсли перекрестился. Они переглянулись, чувствуя боль и скорбь.

— Ну что, давай, — произнес он.

Мими кивнула.

Она медленно перевернула тело.

Это была Джордан Ллевеллин.

Мими узнала ее серые глаза. Они были широко распахнуты, взгляд устремлен в потолок. Мертвой девочка выглядела даже младше своих одиннадцати лет. На ней была грязная пижама, та самая, в которую Джордан была одета в момент похищения. Мими хватило одного взгляда на землистый цвет лица девочки, чтобы понять — у нее выпили всю кровь, до последней капли. Полное потребление.

Мими едва не вырвало. Она не была готова к тому, что предстало ее глазам. Это оказалось намного хуже, чем захвативший ее врасплох зомбированный страж. Мими присоединилась к венаторам ради приключений и для того, чтобы убраться подальше от Нью-Йорка... Ей никогда и в голову не приходило, что они потерпят неудачу. Никогда. И знать, что они были так близко, что почти успели — и все же опоздали... Она не была готова увидеть мертвого ребенка. Эта картина теперь останется с ней навеки.

Мими всегда была уверена в себе. Ее вера в себя и собственные способности была несокрушима. И она верила в то, что Кингсли под силу отыскать Джордан, что он их не подведет. Теперь при взгляде на него ее охватывало идущее из глубины души ощущение предательства.

Но Кингсли сделал нечто странное. Он вытащил из походного вещмешка увеличительное стекло и принялся разглядывать глаза мертвой девочки.

— Леннокс, а ты что думаешь по этому поводу? Ты это видишь? — Произнес Кингсли, обратившись к Тэду, застывшему в дверном проеме.

Тэд взял лупу и принялся изучать глаза Джордан. Через несколько минут он передал лупу брату, и тот последовал его примеру.

— Нет, не вижу.

— Вот и я так не думаю, — произнес Кингсли, и в голосе его проскользнула нотка торжества. — Форс, посмотри поближе — ты это видишь? Или, точнее, не видишь?

Мими взяла лупу и заглянула в глаза Джордан. И что она выискивает? Что ей предлагается не видеть? Все это было ужасно. Взгляд Джордан был пустым и застывшим. Но в конце концов Мими поняла, что имел в виду Кингсли. В глазах Джордан недоставало зрачков. Посередине глаза, там, где им полагалось находиться, не было ничего — одна сплошная радужка, как у куклы.

— Что с ней произошло? Что это означает? — Спросила Мими.

На лице Кингсли появилась улыбка.

— Это означает, Форс, что мы еще не проиграли. Хранитель жив.

Глава 30

ШАЙЛЕР

Ждать — труднее всего. Шайлер вспомнилось, как она привыкла сидеть в квартире на Перри-стрит и ждать, вот как сейчас, прихода Джека на их тайное свидание. Всякий раз, когда он перешагивал порог, это казалось чудом. Просто невозможно было поверить, что он принадлежит ей и что ему не терпится увидеть ее, точно так же как ей не терпится увидеть его.

Казалось, будто она бросила его лишь вчера — такими головокружительными были чувства, которые он разворошил в ее душе, и такими сильными — вырвавшиеся на волю воспоминания. Она любила смотреть, как он входит в квартиру. Она помнила, какая тревога исходила от него, когда он возникал в дверном проеме — как будто он внутренне готовился к разочарованию. И всегда в его глазах читался один и тот же вопрос — а найдет ли он там ее? Будет ли она ждать его? За это Шайлер и любила его так сильно. За то, что он был таким же уязвимым и так же переживал, как она.

Он никогда не считал их отношения чем-то само собой разумеющимся.

И вот теперь она снова ждала его. Он вернется к ней — она верила. И сейчас, сидя на полу пещеры в парижских катакомбах, верила куда сильнее, чем прежде, когда томилась на диване в нью-йоркской квартире.