Джек Ричер, или Никогда не возвращайся - Ли Чайлд

Его спутница не ответила.

– Или пойдем в мой номер, – предложил мужчина. – Если ты хочешь…

– Нет, заходи, – сказала Тернер.

Она сняла ладонь с ручки и отошла в сторону. Ричер вошел, и хозяйка комнаты закрыла за ним дверь. У нее был точно такой же номер. Его рубашка висела на спинке стула, а под ним аккуратно стояли ботинки.

– Наверное, теперь я могу позволить себе купить новые туфли, – сказала Сьюзан.

– Если хочешь, можно купить все новое, – предложил ее товарищ.

– Так ты согласен, что Морган из компании наших врагов? – спросила Тернер.

– Или он просто ленив и некомпетентен.

– Ни один командир не может быть настолько глуп.

– Сколько лет ты служишь в армии?

По губам женщины промелькнула быстрая улыбка:

– Ладно, согласна, многие командиры могут быть настолько глупыми.

– Я не думаю, что его бездействие имеет существенное значение, – заметил Ричер.

Женщина села на кровать, а ее гость остался стоять у окна. Брюки сидели на ней свободно, а футболка обтягивала ее стройную фигуру. Джек не сомневался, что под футболкой на Сьюзан ничего нет: он видел ее ребра и изящные линии тела. Когда он говорил с нею по телефону из Дакоты, то представлял ее блондинкой с голубыми глазами, возможно, из Северной Калифорнии, но ошибся. Она была темноволосой и темноглазой, и родилась в Монтане. Однако он оказался прав насчет других вещей.

«В тебе пять футов и пять или шесть дюймов, – сказал он ей когда-то, – но ты стройная. И у тебя грудной голос».

Она весело рассмеялась:

«Ты хочешь сказать, что у меня плоская грудь?»

Он тоже рассмеялся в ответ:

«Тридцать четыре А, не больше».

«Проклятье!» – воскликнула женщина.

Но реальность оказалась куда лучше, чем догадки по телефону, и теперь она нравилась Джеку еще больше.

Оно, несомненно, того стоило.

– А что такого важного было в поведении Моргана? – спросила Тернер.

– Два пропущенных сеанса радиосвязи.

– И почему же?

– Твои парни выходили на связь в тот день, когда тебя арестовали, но в следующие два дня уже не говорили с базой.

– Как и я, потому что находилась в тюрьме. Это две связанные между собой части плана. Они прикрыли нас с двух сторон – там и здесь, одновременно.

– Не одновременно, – возразил Ричер. – Об этом я и говорю. В Афганистане другой временной пояс – там все происходит на девять часов раньше, чем в Рок-Крик. Зимой это практически целый световой день. И никто не станет ходить по козьим тропам в Гиндукуше после наступления ночи. Плохая идея по множеству причин, например, легко упасть и сломать ногу. Значит, не вызывает сомнений, что твоих парней расстреляли в упор в дневное время. Без вопросов. А светлое время суток в Афганистане заканчивается около шести часов по нашему времени.

– Хорошо, допустим.

– Шесть часов вечера в Афганистане соответствуют девяти часам утра здесь.

– Так…

– Но мой адвокат сказала, что ты открыла банковский счет на Каймановых островах в десять часов утра, а в одиннадцать на нем появились сто тысяч долларов. Арестовали тебя в полдень.

– Последнюю часть я хорошо помню.

– Из чего следует, что твои парни были мертвы, по меньшей мере, за час до того, как тебя взяли в оборот. А еще более вероятно, что с момента их смерти прошло много часов. Минимум час, максимум восемь или девять.

– Ладно, все произошло не совсем одновременно. Не две вещи сразу, а одна за другой. И какое это имеет значение?

– Думаю, огромное, – сказал Ричер. – Но сначала нам нужно вернуться на день раньше. Ты послала Уикса и Эдвардса в горы, и ответ был мгновенным. Они завершили свою операцию к полудню следующего дня. Как они могли отреагировать так быстро?

– Удача?

– Предположим, причина в другом.

– Ты думаешь, в Сто десятом есть «крот»?

– Сомневаюсь. Только не твои люди! В мое время такое было невозможно, а с тех пор все изменилось только к лучшему.

– И как же тогда?

– Я думаю, твои переговоры прослушивали.

– И записывали разговоры в Рок-Крик? Не думаю, что такое возможно. У нас есть специальные системы защиты.

– Не в Рок-Крик, – помотал головой Джек. – Нет смысла ставить там жучки – их потребовалось бы слишком много. Лучше сосредоточиться на центре паутины. В том месте, где живет паук. Думаю, они отслеживают все переговоры с Баграмом. Старшие офицеры, занимающие высокие посты в штабе, у которых есть доступ к любой информации. А это в тот момент и стало определяющим фактором. Они отсеяли все лишнее, узнали о слухах и о твоем приказе, о реакции твоих парней – короче, обо всем, что происходит.

– Весьма возможно, – кивнула Тернер.

– А это все меняет.

– Только незначительные детали.

– Нет, не только, – снова возразил ей Ричер. – Они уже остановили Уикса и Эдвардса за один или девять часов до этого – так зачем они пришли за тобой?

– Ты знаешь ответ. Они думали, что мне известно что-то еще, но на самом деле я ничего не знаю.

– Им ничего не нужно было думать, угадывать или готовиться к худшему. Если они читали все, что отправлялось в Баграм и обратно, они знали, что тебе рассказали Уикс и Эдвардс. Знали совершенно точно. Это было написано черным по белому. Они знали, что тебе известно, Сьюзан.

– Я ничего не знала, потому что Уикс и Эдвардс ничего мне не рассказали.

– Но если это так, почему они решили тебя нейтрализовать? Зачем им так поступать? Зачем они привели в действие очень сложный и дорогой план, если на то не было никаких причин? Зачем рисковать ста тысячами долларов?

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что твои парни что-то рассказали тебе. И ты что-то знаешь. Может быть, в тот момент ты не обратила на это внимание, может быть, ты и сейчас ничего не помнишь, но Уикс и Эдвардс дали тебе крупицу чего-то очень важного – и в результате кто-то сразу намочил в штаны.

Глава 35

Тернер поставила босые ноги на постель и откинулась на подушку:

– Я не впала в старческий маразм, Ричер. Я помню, что они рассказали. Мы платили информатору-пуштуну, они с ним встретились, и он сообщил, что видел, как американский офицер отправился на север для встречи со старейшинами племени. Но в тот момент имя офицера и его цели оставались неизвестными.

– Они как-то описали офицера? – поинтересовался Джек.

– Нет, если не считать того, что он американец.

– Мужчина или женщина?

– Должно быть, мужчина. Старейшины-пуштуны не стали бы иметь дело с женщиной.

– Черный или белый?

– Он не сказал.

– Армия? Морская пехота? Воздушные силы?

– Для них мы все выглядим одинаково.

– Звание? Возраст?

– Никаких подробностей. Американский офицер. Больше мы ничего не знаем.

– Должно быть что-то еще.

– Я знаю то, что знаю, Ричер. И мне неизвестно то, чего я не знаю.

– Ты уверена?

– Послушай, это похоже на твою историю с той женщиной в Корее. Никто не помнит того, что забыл. Однако я ничего не забыла. Я помню, что они рассказали.

– Ваш разговор был длинным?

– Я тебе практически все рассказала – сначала речь шла о слухе, потом я отдала приказ, чтобы они его проверили. И всё. Их сообщение, мой ответ.

– А последнее радиосообщение? Ты его читала?

– Последнее, что я видела перед тем, как за мной пришли, – это чистая рутина. Никакого прогресса. Здесь ничего нет, так что двигаемся дальше. Примерно так.

– Значит, все было в исходном сообщении. Про слух. Тебе нужно его вспомнить, слово в слово.

– Кто-то видел, как неизвестный американский офицер направляется на север для встречи со старейшиной племени. Причина неизвестна. Вот так, слово в слово. Я все вспомнила.

– Ну, и какая часть этого стоила ста тысяч долларов? Твоего и моего будущего, а также нападения на Муркрофта? И синяка на руке девочки из Берривилла, штат Виргиния?

– Я не знаю, – опустила голову Тернер.

После этого они замолчали. Разговор прекратился. Как и любые споры. Тернер лежала на кровати и смотрела в потолок. Ричер присел на подоконник и мысленно прокручивал полученное ею сообщение – одиннадцать слов, безупречное предложение с подлежащим, дополнением и глаголом, с четким приятным ритмом: «Неизвестный американский офицер направляется на север для встречи со старейшиной племени». Джек повторял его снова и снова, а потом разбил на три части и стал изучать их по отдельности, шаг за шагом.

Неизвестный американский офицер.

Направляется на север.

Для встречи со старейшиной племени.

Двадцать восемь слогов. Не хокку. Точнее, немного меньше, чем хокку[13].

И в чем смысл?

Джек не был уверен, но ему казалось, что он чувствует крошечное несоответствие между началом стихотворения и его концом, словно в идеально работающий механизм попала крупица песка.

Неизвестный американский офицер.