Revive or Die - Михаил Юрьевич Левацкий

на лице произносил свой отзыв Павел, – ты можешь и моего сына подлечить немного, чтобы он не повторял моих ошибок?

– Я как раз собирался к нему, вы не знаете, где я могу его найти?

– С мамой дома, наверное, сидит, играет в игры, можешь туда сходить.

Борис попрощался с Павлом и отправился к очередному звену цепи, тем самым приближая себя к главной цели своего замысла.

Павел же после ухода Бори не пошел обратно в дом, а лег на свой зеленый, на самом деле искусственный газон, и, переминая пальцами фиктивную траву, подумал.

«Нужно поскорее заменить этот ширпотреб на настоящую зелень. Так будет намного лучше»

Глава 39

Борис еще не успел постучать в дверь квартиры, как тут же она отворилась и на пороге появилась мать Антона – Зинаида. Зина была простой женщиной, без каких-либо заоблачных амбиций. Она не приемлила в доме физического насилия, но перманентно проявляла насилие моральное: крики, ссоры, унижения своего чада. Все это ежедневно присутствовало в жизни их семьи. Как и Павел она принялась встречать Бориса со всеми возможными почестями.

– Проходи, Борь, – Зина начала одеваться, – ты к Антону?

– Да, я хотел бы с ним поговорить, он сейчас дома?

– В своей комнате сидит, – она тяжело вздыхала, – в игрушки свои играет.

– А вы надолго уйдете?

– Та не то чтобы, – Зина замялась, – в магазин за продуктами быстренько сбегаю.

После ухода Зинаиды Борис направился к комнате Антона. Приоткрыв дверь, он тут же встретил сопротивление.

– Я же тебе сказал не заходить в комнату, когда я играю!!! – Антон продолжал играть в свою новенькую игру на консоли, не отрываясь от экрана, – какого фига ты меня не слу…

На входе в комнату оказалась вовсе не мать. Оценив обстановку, изучив гостя взглядом, он принялся дальше играть. Борис зашел в комнату.

Помещение было увешано плакатами с низкосортными играми и омерзительными фильмам. На полке, предназначавшейся для книг, лежали горы дисков и коробок с коллекционными фигурками. Присев на мягкую постель, Борис начал диалог.

– Во что играешь? – он продолжал наблюдать за происходящим на экране телевизора

– Тебя ебет? – с намеком на претензию огрызнулся Антон, – че ты сюда вообще пришел?

– Поговорить, – Борис расположил свои руки по сторонам на кровати.

– О чем? О том что ты мой брат и нам нужно что-то с этим делать? В жопу такие разговоры – ты мне не брат, – он агрессивно продавливал триггеры на контроллере консоли.

– Мне если честно откровенно насрать на то, что мы родственники, – Борис приступил к провокационному приему, – я хотел понять какого хрена ты такой сукой родился, вечно чем-то недовольной и стопудово ноющей по ночам.

Антон не удержался и бросил джойстик об стену с такой силой, что казалось, будто снаряд сейчас прошьет стену соседней квартиры и перейдет на перегородки других жителей дома. Он подорвался с места, обернулся к Боре, и начал как злой бык перед началом корриды прожигать взглядом своего матадора.

– Ты че вякнул, сучок? Ты че вякнул? – Антон смотрел на ехидную улыбку Бориса, злясь еще сильнее.

Он собирался дать Боре пощечину дабы убрать чувство превосходства с его лица, но бывшая жертва опередила его. Борис резво толкнул Антона прямо на расположенный за его спиной телевизор. Он не успел опомниться от дерзости гостя, как сразу же за толчком последовал жесткий удар кулаком в челюсть. Он упал на пол. Борис же уже стоял над своим обидчиком детства и спокойно наблюдал за реакцией. Через секунду он разразился диким криком.

– ДАААА, СУКААА!!! – от эйфории Боря согнулся и в таком положении сцеплял свои кулаки, – КАКОЙ ЖЕ ТЫ НИЧТОЖНЫЙ, – он выровнял спину, и умиротворяюще глянул на потолок, – Господи, спасибо тебе за эту возможность.

Антон же лежал на земле, и его напористость сместилась на полюс отчаяния и стыда за поражение. Уже поняв, что конфликт будет только хуже, начни он очередные попытки дать сдачи, Тоша решил говорить.

– Чего ты приперся! – он проявлял агрессию только в своем тоне обращения.

– О, теперь ты сучка намерен разговаривать, да?

Борис снова завелся, при этом продолжая показывать свою гранитность в стойке.

– Ответь мне, Антошка, – он нагнулся к Антону, схватил его за ухо и потянул на себя, – почему ты такая срань кромешная, которую можно только убить, чтобы в тебе хоть что-то изменилось?

Борис испытывал чистейшее удовольствие от происходящего. Ему хотелось продолжать растягивать момент эйфории еще и еще. Но он знал, что не за унижением он пришел к своему детскому кошмару. Борис отпустил ухо бывшей альфы, переключившись на шею. Он впился в нее этой же рукой, параллельно с этим крича в покрасневшее ухо пострадавшего.

– Если тебя пиздят дома, это не значит, что тебя никто не сможет отпиздить вне дома, Антошка, – он продолжал впиваться ногтями в шею, оставляя на ней четкие отметины, – если у тебя такая дерьмовая семья, то не нужно все свое говно выливать на окружающих тебя людей.

Он воткнул Антона в пол так, как тыкают котят в место, где они напакостили. Отпустив беззащитное тело, Боря ринулся к выходу, чтобы поскорее сгинуть с этой злосчастной квартиры. На лестничной клетке он пересекся с Зинаидой.

– Борь, ты уже уходишь? Я хотела вам чаю сварить, посидели бы, – с добродушием расстроилась Зина.

– Спасибо, теть Зин, мы уже поговорили, да и мне спешить нужно, – быстро выпалил он и метнулся к выходу, – до свидания.

Зина вошла в жилище, разулась и сразу же прошла на кухню, не заглядывая в комнату к своему сыну. Последнее время он изрядно действовал ей на нервы, особенно после ситуации с Дианой и Павлом.

Несмотря на все беды, она продолжала ждать возвращения Паши. Каждый раз она, слыша шаги за входной дверью, бежала что есть мочи ко входу и смотрела в глазок, а как слышала четкий топот у своей двери, рвалась открывать в надежде на вернувшегося мужа. Ей нужно было крепкое плечо рядом. Она цеплялась за выигрышный билет в виде Паши, который из всех женщин, присутствовавших в его жизни, выбрал именно ее кандидатуру в качестве жены.

Антон же лежал на полу, ожидая, что мама зайдет в его комнату, утешит его, покажет ему свою любовь. Глупо было ожидать того, чего не было с момента его рождения. Он перелег с пола на кровать, накрылся одеялом и принялся спать, успев до отправления в царство Морфея уяснить одну простую мысль:

«Если ты говно – тебе поможет только знатный пинок под зад извне, дабы ты наконец-то понял, что ты говно»