Тайна скарабея - Филипп Ванденберг

Потом он потыкал маленьким толстым указательным пальцем и сказал:

– Это, это и это. Все это мои магазины. – И его лицо засияло, словно золотые купола мечетей в Каире.

– Что вы продаете, мистер Фостер? – осторожно поинтересовался Камински.

Тот потер руки, будто намыливая.

– Хороший торговец должен уметь торговать всем, что сотворил Аллах. Торговцы украшениями, овощами и коврами – это изобретение Запада. Хороший торговец продает все сразу – это мой девиз.

Камински усмехнулся. Мужчина пришелся ему по душе, в частности его неформальный стиль общения.

– В Германии, – сказал он, – есть выражение, характеризующее таких людей, как вы.

– Ну-ка, выкладывайте!

– Не знаю, оно не очень-то лестное…

– Ах, вот в чем дело, – ответил Фостер. – У арабов есть хорошая поговорка: тот, кто тебе льстит, – твой враг, кто порицает – учитель!

Оба громко рассмеялись, и Камински сказал:

– А в Германии о таком человеке, как вы, сказали бы: он бы свою родную бабку продал, если б смог!

– Продать бабку! – засмеялся Фостер. – Продать бабку! – Он ударил себя по колену, и его лицо так раскраснелось, что, казалось, вот-вот лопнет. – Продать родную бабку! – снова повторил он. – Это вы хорошо сказали, мистер…

– Камински.

– Мистер Камински. Трудная фамилия. Но что я хотел сказать… – Его лицо стало серьезным, и он придвинулся к немцу поближе. – Если у вас есть желание…

– Нет! – грубо перебил его Камински. Он догадывался, о чем пойдет речь. А он сейчас хотел чего угодно, но только не спать с женщиной.

– О, я понимаю! – не дал себя смутить Фостер. – Я могу организовать вам мальчиков, симпатичных пареньков из лучших семей.

Предложение Фостера действовало Камински на нервы по известным причинам. И он, желая удержать этого торговца живым товаром на расстоянии, сказал:

– Послушайте, мистер, если у меня будет желание пуститься в сексуальные приключения, я охотно обращусь к вам. Временно я не проявляю ни малейшего интереса к женщинам. И думаю, что в ближайшее время мое настроение не изменится.

Он допил кофе, бросил монету на круглый стол и собрался уйти.

– Простите меня, дорогой друг! – Толстяк услужливо поклонился Камински и усадил его на место. – Я не мог представить, что вы пожаловали сюда не за эротическими приключениями. Я не хотел показаться навязчивым, отнюдь.

Камински постепенно закипал.

– Кто вам сказал, что я искал эротическое приключение, господин…

– Фостер. Очень просто. Фостер, – ответил толстяк. – Этого мог не заметить только слепой. Вы же сбежали от женщины. Ведь так?

Камински изумленно посмотрел на него.

– Именно так, – продолжал торгаш. – И если позволите, господин Камински, я дам вам совет. Не возвращайтесь к ней. Ни одна женщина не стоит того, чтобы от нее убегали, а потом, раскаиваясь, возвращались. Ни одна! Оглянитесь вокруг! Аллах создал больше женщин, чем мужчин. Это значит, что вы можете их выбирать, как на верблюжьем рынке, который находится на востоке города. Но… Еще кофе для моего друга Камински!

Было трудно, практически невозможно вырваться из лап торгаша. Хотя втайне Камински был с ним согласен, по крайней мере при теперешнем положении вещей. Бывают ситуации в жизни мужчины, в которых женщина играет роль, которую ей играть не полагается. И она обретает власть над ним. Когда-то Камински читал, что это связано с химическими веществами, которые вызывают антипатию или влечение различных полов. Должно быть, именно они и влекли его к этой таинственной Гелле. Да, в мыслях он употреблял определение «таинственная», потому что не мог объяснить, что его в ней привлекает, словно это крылось в непознанной сущности Геллы, так отличавшей ее от других женщин, которых знал Камински раньше.

– Расскажите о своей работе в Абу-Симбел, – попросил Фостер, чтобы закрыть неприятную тему.

– Да почти нечего рассказывать, – ответил Камински. – После того как храм распилили и перевезли блоки в безопасное место, подальше от Нила, шумиха улеглась. Все идет своим чередом. По времени мы даже опережаем план.

– Я знаю, – ответил Фостер, – русские рвут и мечут. Они попытались саботировать вашу работу, но им не повезло. Хотя у них есть кукушка в вашем гнезде, и не одна, ха-ха!

– Кукушка?

– Ах, только не притворяйтесь. Не делайте вид, будто не знаете, о чем я говорю. Со мной это не пройдет! Фостер знает все. – Он посмотрел по сторонам, словно хотел убедиться, что их никто не подслушивает, наклонился к Камински и прошептал: – В Асуане вы и десяти шагов не сделаете, не наткнувшись на человека из КГБ.

Камински испугался. Он задался вопросом, была ли их встреча действительно случайной, как думал до этого, и коротко сказал:

– Я не знаю, о чем вы говорите.

Фостер усмехнулся: Камински не умел притворяться.

– Видите ли, мистер Камински, Египет – страна маленькая и очень незначительная, но стратегическое положение, прежде всего Суэцкий канал, ставит ее по важности на первое место среди стран этого континента. Последствия: Восток и Запад попытались навязать себя нашей стране и засыпали нас подарками. Для Союза Египет стал прежде всего вопросом престижа. До свержения короля Фаруха страна Египет была прозападной страной. С тех пор как началось строительство плотины, русские рассматривают Египет как сферу своего влияния. Ни в одной стране мира не живет столько русских, сколько в Египте. И они чувствуют себя здесь комфортно, хотя египтяне их не любят. С тех пор как русские появились здесь, страна наполнилась шпиками, стукачами и агентами. Кто может точно сказать, что мы тоже не работаем на КГБ?

Камински пожал плечами, но Фостер не дал ему вставить и слова.

– Вам не нужно оправдываться, мистер Камински, и я тоже не буду этого делать.

Камински беспомощно смотрел на Фостера. Он не знал, за кого тот его принимает, и не понимал, как расценивать эту встречу.

Он уже сомневался, действительно ли Балое и Рая, которым он помог бежать в Судан, скрывались от КГБ, или за их побегом кроется что-то другое. Странной случайностью было то, что оба вдруг объявились ночью в его строительном бараке. И случайно ли барак был построен именно над входом в гробницу с мумией? Кто к этому приложил руку? Он взглянул на Фостера со стороны: «Что знает этот человек?» Камински хотелось сказать: «Забирайте свою мумию, делайте с ней что хотите, только оставьте меня в покое». Вместо этого он вдруг спросил:

– Скажите, мистер Фостер, вы имеете дело с антиквариатом?

Фостер, для которого весь предыдущий разговор не имел никакого значения, по крайней мере он вел себя именно так, вдруг оживился. Он вынул изо рта мундштук кальяна, постучал им о ладонь и спросил, не глядя на собеседника:

– Покупаете или продаете?

– Я не понял, что вы имеете в виду.

– Вы хотите что-то купить или продать?

Камински покраснел. Он чувствовал, что его загнали в угол, и неуверенно сказал:

– Собственно… Я только хотел узнать, занимаетесь ли вы торговлей антиквариатом.

Толстяк понимающе кивнул, полез в карман, вытащил черный потертый бумажник толщиной с Коран и начал копаться в нем, перебирая купюры, какие-то квитанции, чеки и газетные вырезки. При этом он постоянно слюнявил указательный палец правой руки и что-то невнятно бормотал.

– Вот! – вдруг громко сказал он, выудил мятый свернутый листок из бумажника и протянул собеседнику.

Камински развернул его. Это была страница из журнала «Time» с рекламой статуи Рамсеса, приобретенной нью-йоркским музеем «Метрополитен».

– Я доверяю вам, – прошептал Фостер, – я доверяю вам потому, что вы доверяете мне. Ну, вы понимаете… – И после продолжительной паузы ткнул большим пальцем себя в грудь: – Полмиллиона… долларов!

Камински не сразу понял. Только постепенно он осознал, о чем говорит Фостер: толстяк провернул эту сделку и заработал полмиллиона долларов. Камински уважительно кивнул и вернул вырезку.

– Конечно же, нелегально, – тихо сказал Фостер. – Я, правда, не знаю, что вы об этом думаете, мистер Камински. Но если бы не я провернул эту сделку, ее бы провел кто-нибудь другой. И, в общем-то, музей «Метрополитен» не самый плохой клиент. Можно сказать, отдал в хорошие руки. Вы видели, как содержатся экспонаты в Египетском музее в Каире? Просто позор!

Камински интересовала не столько моральная сторона дела (у него у самого рыльце было в пушку), сколько откровенность, с которой Фостер рассказывал ему такие вещи. Возможно, Фостер своим деловым чутьем понял, что Камински не из тех, кто будет доносить. Кроме того, у этого человека в городе наверняка были большие связи. Да и кто здесь поверит ему, Камински?

– Вы так мне доверяете, – сказал Камински, – а ведь мы едва знаем друг друга.

Фостер пожал плечами:

– Понимаете, есть люди, которым доверяешь сразу, хотя до этого ни разу их не видел. А есть люди, с которыми годами поддерживаешь дружеские отношения и все равно не доверишь им никакой тайны. Вы, сами видите, относитесь к первой категории.